Хьервард (Сборник) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 36

— Ты мог бы жениться на мне. — Еле слышно сказала она.

— Что?! — опешил Ригнар. Это было настолько неожиданным и невероятным, что он смог лишь повторить: — Что?

Жанна залилась краской, но взгляд не отвела:

— Ты мог бы жениться на мне, — повторила она.

Неплохо, ничего не скажешь.

— Ты сама понимаешь, о чем говоришь? — с тихой яростью спросил он. Почему он так разозлился? Только лишь потому, что она первая заговорила об очевидной возможности, которая не пришла ему в голову? А почему она не пришла ему в голову? Не потому ли, что…

— Посмотри на меня. — Был день, но окно в ее келье было малюсеньким, а Ригнар стоял в тени. Он снял все заклинания, меняющие облик. Несмотря на невозможность посмотреть на себя в зеркало, он знал, как выглядит без маскировки. Слишком бледная, с синеватым отливом кожа. Заострившиеся скулы. Глаза с вертикальным зрачком. Медленно улыбнулся, демонстрируя клыки. — Посмотри на меня повнимательнее.

Краска на ее лице сменилась мертвенной бледностью.

— Ты спрашивала, кто я. Теперь ты видишь. — Его понесло. — Ты ведь читала страшные сказочки про таких, как я? Не живых, не мертвых, злодеев, пьющих по ночам кровь у невинных жертв? Эти сказочки говорят о том, что иначе не выжить?

Он думал, она закричит или упадет в обморок. Ничего подобного. Она просто смотрела на него широко раскрытыми глазами и молчала. А он уже не мог остановиться. Он рассказывал все — все с самого начала, с того дня, как помнил себя. Про смерть родителей, про свое танство, про тот трижды проклятый день, когда в его жизни появился Хаген. Про безмятежное лицо мертвого грамотея с любопытными зелеными глазами. Он понимал, что нельзя, не следует этого делать, но остановиться не мог. Он замолчал лишь когда выдохся окончательно.

Жанна подошла к нему, положила руки на грудь. Серые глаза оказались близко-близко.

— Я люблю тебя.

Он ослышался?

— Я люблю тебя, — повторила она. — Помолчи, я знаю, что приличные девушки себя так не ведут. Но на самом деле мне все равно, что так нельзя. И мне все равно, кто ты. Это твоя жизнь и твой выбор, мне не снилась и сотая часть того, что ты пережил, так кто я такая, чтобы осуждать?

Все еще не веря, он накрыл ее губы своими. Она ответила, сперва робко и неумело, потом все более страстно.

— Не надо, — хрипло сказал Ригнар, с трудом оторвавшись от ее губ. — Не надо, иначе я… Порядочные девушки ведь не ложатся с мужчинами до свадьбы. — Улыбнулся он — совсем не так, как незадолго до этого.

— А свадьба будет? — прошептала она.

— Будет, — так же шепотом ответил он.

В конце концов, пропади оно все пропадом!

Она умерла через три года. Холера не спрашивает, есть ли у ее жертвы кто-то, кто не представляет жизни без… Ригнар мог бы ее спасти. Мог бы… сделав такой, как он сам. Он так и не смог решиться на это. Он испугался. Испугался, что через какое- то время она проклянет его за это.

Говорят, мир жесток. Ерунда. Он просто абсолютно равнодушен как к живым, так и к мертвым. В жизни Ригнара снова осталось только одно.

Он гонялся за Хагеном по всему Упорядоченному не считая века. И никак не мог застать одного. Несколько раз он был так близко, но в Долину Магов не было хода таким, как Ригнар, а любую маскировку тамошние обитатели раскусили бы в два счета. В Обетованное, разумеется, тоже не стоило соваться одному. А в Межреальности Хаген появлялся все реже и реже. Ригнар ждал. Ждал подходящего случая.

И однажды ему удалось. Они сошлись нос к носу на одной из троп Межреальности. Ригнару было все равно, куда и по какому делу направлялся его противник. Можно было даже, пожалуй, просто выпустить ему в спину стрелу. Он не стал унижать себя подобным. В конце концов, если враг умирает, не узнав, от чьей руки и почему — это не месть. К тому же, Хаген был не из тех, кого можно было застать врасплох. Ригнар «вышел» на эту «тропку» буквально перед носом Хагена.

— Поговорим, тан Хаген?

— Кто ты? — поинтересовался тот внешне абсолютно спокойно, даже не протянув руку к эфесу. Но Ригнар теперь хорошо знал людей — и видел, что смертельный замах мог родиться в любое мгновение.

— Ну конечно, ты не помнишь, — тон Ригнара был обманчиво мягок. — Где могучему тану упомнить всех, по чьим трупам он прошел на пути к своему танству? А вот я помню, как горели мои корабли. И развалины Хьернира тоже помню.

— Долго же ты ждал. — Хаген извлек из ножен меч мягким кошачьим движением.

— Я умею ждать. — Ригнар отсалютовал противнику своим мечом прежде, чем напасть. Бравада? Пусть думает, что хочет. Сегодня его день.

Мечи столкнулись. Ригнар облегченно перевел дух — о голубом клинке Хагена ходили легенды. Но его собственный меч, вынесенный им из одного гибнущего мира выдержал. Они бились расчетливо и неторопливо — если подобную характеристику можно было применить к схватке, где каждое неверное движение стоило жизни. Противники стоили друг друга. Силы были равны, а значит надо было ждать. Ждать, кто первый ошибется. Время то тянулось обманчиво-медленно, то неслось безумными скачками. Надо было ждать. После стольких веков ожидания это казалось невыносимым. Но Ригнар давно уже не был тем юнцом, чья гордыня заглушала разум. Он давно уже не был прежним. От прошлого осталось лишь имя — и месть. Та, что провела его через эти века. Та, что сделала его тем, кем он стал. Ригнар не думал об этом. Нельзя позволить ненависти завладеть собой — это он давно познал в полной мере. Нельзя, чтобы ярость смазала решающий удар. Он ждал. И дождался. Хаген никогда в жизни не терпел поражений. И именно поэтому он таки сделал ошибку первым. Клинок Ригнара рухнул, рассекая тело пополам…

Тяжело дыша, Ригнар остановился. Не веря себе, взглянул на тело. Неведомо зачем пощупал артерию на шее — хотя какая жизнь может сохраниться в теле, разрубленном надвое. Хаген был мертв. Тан медленно вытер окровавленный меч, забросил его в ножны. Вот и все. К этому он шел много веков. Так почему же так хотелось завыть, точно волку в полнолуние?

— Это нечестно, учитель! — стукнул по столу Хаген.

— Конечно, нечестно. Ты предпочел бы умереть? — приподнял бровь Хедин.

— Не знаю. — неожиданно медленно ответил его ученик. — Я пережил всех, кто был мне дорог. Кроме тебя. Так многое ли держит меня на этом свете?

— Эй, ты что? — обеспокоено подал голос с другой стороны стола Ракот. С тобой все ли в порядке, парень?

— Все со мной в порядке, — отмахнулся тот. Мгновение слабости миновало — это снова был воин. Спокойный, собранный, уверенный в себе. — Он оказался сильнее. И получилось, что я просто сбежал, точно последний трус!

— Зато этот ненормальный упырь больше не будет гоняться за тобой по всему Упорядоченному. — фыркнул Владыка тьмы.

— Успокойтесь оба, — не выдержал Хедин. — Да, ты прав, Хаген, — продолжал он уже тише. — Выдернуть тебя из под удара в последнее мгновение, подменив гомункулом — твоей точной копией, было нечестно. Но, — его голос упал чуть ли не до шепота, — Хаген, мальчик мой, я не могу позволить тебе умереть. Прости…

В наступившем неловком молчании трое долго не могли поднять глаз.

Он был пьян третью неделю подряд. Он не знал что делать дальше. Века у него была цель. Цель достигнута. Теперь…»Я предлагаю тебе возможность потягаться с учеником бога, Ригнар…» — вспомнилось ему. Ученика больше нет. Но учитель остался. Ригнар медленно улыбнулся. Под приподнятой губой блеснули кончики клыков. Учитель. Похоже, жизнь снова приобретала смысл.

— Славный сегодня будет день, самое то для охоты, — сказал барон Агнар, похлопывая по холке своего жеребца, — Не так ли, почтенный ярл?

Ярл Сигурд покосился на барона и криво улыбнулся. Он мучился жестоким похмельем и даже та лёгкая рысь, которой трусила его лошадь, доставляла Сигурду невообразимые страдания.

До поездки к Агнару, ярл считал себя непревзойдённым выпивохой, но рыжебородый Агнар, казалось, мог влить в себя целую бочку эля и при том ни капельки не захмелеть. Вчера, на пиру в честь помолвки старшего сына Сигурда Отра и единственной дочери Агнара Скади, барон и ярл под восторженный рёв дружинников затеяли дружеское состязание — кто кого перепьёт. Последнее, что помнил Сигурд, это огромный жбан, который он осушал в третий раз. Потом — провал, свет от яркого утреннего солнца прямо в глаза, жажда и жуткая головная боль. Сигурд проклинал всё на свете — никогда, даже в бесшабашные времена лихой юности, он не чувствовал себя так плохо. Ярл уже начал жалеть, что отпустил Отра в Хедебю, где тот встретил эту вертихвостку Скади. Оставил бы его тогда дома, и не мучался бы сейчас так.