История с «летающими тарелками» - Рауд Эно Мартинович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/44
• Следующая

— Когда ты закончишь писать, — сказала Кярт, — я, наверное, уже давно буду в городе.

Меэлик вздохнул. Что правда, то правда. К сожалению, роман нельзя изготовить за несколько дней или даже недель. По словам заведующей библиотекой, даже у настоящих писателей на это уходят месяцы, иногда целые годы. А что говорить о Меэлике, который создаёт первое своё произведение.

— Ты мог бы, по крайней мере, дать мне прочесть какой-нибудь отрывок, — продолжала Кярт. — Какой-нибудь такой отрывок, который тебе самому больше всего нравится.

— Мне больше всего нравится конец, — сказал Меэлик. — Но, конечно, он ещё не готов. Только задумано, как там всё будет.

— Ну и как там всё будет? — спросила Кярт.

В этот миг оба они заметили одну и ту же ягоду. И оба нагнулись разом, чтобы сорвать её.

— Возьми ты. — Меэлик убрал руку.

— Нет, — сказала Кярт, — так не честно.

— Почему?

— Мы ведь увидели ягоду одновременно. Надо бросить жребий.

Меэлик растерянно пожал плечами. Жребий? Из-за одной ягоды? Но ему не хотелось спорить с Кярт.

Кярт сорвала ромашку.

— Меэлик… Кярт… Меэлик… Кярт… — приговаривала она, отрывая белые лепестки. — Кто останется последним, тому и ягода.

Меэлик засмеялся. Это была весьма необычная жеребьёвка.

— Меэлик… Кярт… Меэлик… Кярт… — продолжала Кярт.

— Меэлик! Кя-ярт!

Что это? Словно странное эхо донеслось издалека:

— Ме-э-элик!.. Кя-ярт!

— Каур! — догадался Меэлик. — Он зовёт нас!

Про Каура они совсем позабыли. Но зато теперь им пришлось поспешить.

— Пошли! — сказала Кярт и бросила наполовину общипанную ромашку.

Они побежали. Они помчались, словно борзые, сквозь кустарники, и краснеющая на зелёной щеке кочки земляничная ягода, судьбу которой должен был решить жребий, осталась несорванной.

— Что случилось? — крикнул Меэлик, когда они, запыхавшись, подбежали к сосне.

Каур неподвижно стоял на своём наблюдательном посту и даже голову не нагнул, но ответил с многозначительной дрожью в голосе:

— Они появились!

Дело оказалось серьёзным, и Меэлик без долгих разговоров полез на дерево. И Кярт полезла, хотя и немного неуклюже, но для городской девочки достаточно проворно.

— Они пришли только что, — сообщил Каур. — Сейчас они исследуют корову!

Меэлик и Кярт могли уже видеть это и сами. Чем выше они взбирались, тем отчётливее было видно, как два маленьких существа с явным любопытством расхаживают вокруг коровы.

— Проверяют результаты своего эксперимента, — утверждал Каур. — А может быть, ставят ещё какие-нибудь новые опыты.

К сожалению, на таком далёком расстоянии невозможно было определить, что они там проделывают с коровой. По-видимому, ничего особенного, корова почти всё время спокойно держала морду у самой земли и медленно продвигалась вперёд, из чего можно было заключить, что она щиплет траву и, следовательно, не выведена из равновесия.

— Был бы сейчас под руками бинокль! — сокрушался Меэлик.

Он больше не осмеливался отпускать шуточки по адресу пришельцев, но и от сомнений освободиться не мог. Неужели действительно жители космоса среди бела дня разгуливают возле самого посёлка? Едва ли. Однако же, какие-то фигурки крутились возле Моони, и, по совести говоря, следовало признать, что с этой коровой случилась история вполне космической неясности.

— А что, если это просто какие-то мальчишки? — сказала вдруг Кярт.

— Глупости! — объявил Каур с вершины. — Ни один поселковый мальчишка не станет вот так крутиться вокруг коровы. Экая невидаль — коровы не видали местные мальчишки! Смотрите, смотрите! Один взял Моони за хвост! Ух ты! Это у них, конечно, какой-то специальный приём!

Меэлик напряжённо размышлял. «Маленькие дяди», — сказала девочка об этих существах. Странно. Между «маленькими дядями» и обыкновенными мальчишками должна быть в любом случае некоторая разница. Да ещё этот скафандр… Но почему же больше никто в посёлке не заметил этих «маленьких дядей»? И вообще…

— А что, если взглянуть на них поближе? — внесла решительное предложение Кярт.

Ах, поближе?.. Чего там говорить, можно, конечно, было бы подойти и посмотреть, только вот…

— Они могут испугаться и удрать, — сказал Каур. — Лучше пока понаблюдаем отсюда.

И они остались на дереве, выжидая, как будут развиваться события дальше.

Перед тем как расстаться, Пеэтер и Рихо договорились, что на следующий день с утра сходят к тётушке Лене и получат вознаграждение, каким бы маленьким или большим оно ни оказалось. По мнению Рихо, корова была вполне достойным для этого делом. Более того, запутавшись цепью за куст, Моони собственными силами наверняка не смогла бы выбраться из лесу. Она, бедняжка, запросто стала бы добычей хищников или подохла бы с голоду. А ведь тётушка Лена заколачивает огромную деньгу, ежедневно продавая молоко, считал Рихо, — что ни литр, то двадцать копеек! Цена двух километров по счётчику такси! Нет, нет, было яснее ясного, что следовало потребовать вознаграждение, просто так оставлять этого нельзя!

С утра первым делом надо было выпустить Рихо из-под ареста, но, прежде чем Пеэтер выбрался из дома, вернулась из магазина бабушка и взволнованно сообщила о необычных слухах, которые стали ходить по посёлку. Передаваемые из уст в уста, они катились, набирая всё больший разгон, как обычно и бывает со слухами. Бабушка-то знала все свежие новости, потому что каждое утро ходила в магазин.

— Прямо-таки поднялась в воздух и полетела эта корова Лены Наатер, — рассказывала бабушка Кольк с волнением, в котором чувствовался и оттенок восхищения. — Прямо-таки совершенно сверхъестественное дело. И всё чисто из-за этих «летючих тарелок». Всё ихняя работа. Они, говорят, теперь прямо из Америки к нам прибыли, эти «летючие тарелки». Страшенное дело! Уже, говорят, было про них и в газете прописано.

Пеэтер быстренько отвернулся к окну, чтобы скрыть подступающую усмешку. Вся семья знала, как легко бабушка верит всяким слухам, а страшным особенно. Несколько месяцев назад она, например, на собственную пенсию закупила двадцать два килограмма сахара только потому, что в посёлке разнёсся слух, будто через несколько дней начнётся война.

— Что же, корова сама летела за «тарелкой», что ли? — спросил Пеэтер, с трудом сохраняя серьёзность.

— Да виданное ли дело, чтобы коровы летали по собственной воле?! — Бабушку даже несколько обидел такой глупый вопрос. — Небось «летючие тарелки» тащили корову. Эти «тарелки», говорят, шибко интересуются коровами или, значит, те, которые летают в «тарелках».

Пеэтер изумился обстоятельности слухов и богатству подробностей.

— А как же! — Бабушка была в курсе дела. — И говорят, э т и так и шныряют вокруг. Говорят, мол, совсем как люди, только росту невысокого.

Тут Пеэтер вдруг обнаружил, что бабушкины слова удивительным образом совпадают с тем, что он сам как-то прочёл в газете о «летающих тарелках» и о маленьких человекообразных существах, которые путешествуют в этих «тарелках». Теперь лицо Пеэтера уже не слишком кривилось иронической усмешкой, он спросил с просыпающимся интересом:

— Не знаешь, а скафандры на них тоже были?

— Вот-вот, — подтвердила бабушка. — И шкафандры тоже. Совсем было запамятовала. Большие и круглые шкафандры у них, дескать, вокруг головы. Как у этих, что на дно под воду лазают.

— И что же они сделали с коровой?

— Сейчас корова на месте. И вроде бы совсем цела. Но уж, конечно, забот теперь с ней не оберёшься. Несколько человек уже отказались брать у Лены молоко. Боятся заразиться лучами.

— Какими лучами? — удивился Пеэтер.

— Так ведь лучами «летючих тарелок»! — Бабушка проявила осведомлённость и в этом вопросе. — Эти «тарелки» будто бы пускают лучи — страшное дело! Такие, с чудным красным светом. И никому наперёд не известно, что ихние лучи могут сделать с молоком. Лучше остеречься, чем потом жалеть.

• Предыдущая
• 21/44
• Следующая