Под солнцем любви (сборник) - Мазаева Ирина - Страница 45

• Предыдущая
• 45/85
• Следующая

Я писала ему эсэмэски и тут же стирала, не отправляя. Набрала: «У меня в шкафу осталась твоя футболка. Не хочешь забрать?»

Поставила знак вопроса и не успела нажать «удалить», как на мобильник пришло сообщение. Он опять угадал. Как и раньше — стоило подумать о Саше, как через минуту от него приходило СМС. Ранним утром, сидя в школьной столовой, сообщение с тремя простыми словами. Электронная улыбка согревала в сотни раз лучше, чем кофе с молоком.

На этот раз слов пришло больше, но они были совсем не теми, которых я ждала.

«Ты забыла свой планшет у меня. Когда заберешь?»

Неделя прошла в коматозном состоянии. Я боялась признаться себе, что все кончено. Боялась даже думать об этом. Все, на что-то надеялась. Отказывалась принимать эту информацию, заблокировала где-то в глубине, загнала внутрь, отмахнулась, чтобы не было так больно.

Теперь я смотрела на его сообщение, не зная, что ответить и как жить дальше. Буквы не хотели складываться в стену холодных слов. После недельного самообмана пришло озарение. Печальный инсайт [1]. Я поняла, что это все. Конец. Хеппи-энда не будет.

Мы договорились встретиться в метро на следующий день вечером. Скорее всего, эта встреча будет последней и неприятной. С этого дня. С этого вечера. С восемнадцати тридцати я буду ненавидеть станцию метро «Китай-город». И каждый раз, проезжая мимо или переходя на сиреневую ветку, я буду вспоминать Саню и то, как некрасиво мы расстались.

Вышла из вагона, запустила руку в карман куртки. Не носила ее с прошлой осени. Нащупала что-то гладкое и круглое. Достала два коричневых желудя — из тех, что наковыряла утром изо льда на школьном дворе.

Медленно спускаясь по лестнице перехода, я узнала его по рыжим ботинкам, которые всегда меня раздражали. Хотелось как-нибудь испортить их, чтоб Саша больше не носил. Я собиралась, но так и не решилась. А Саша ненавидел мои джинсовые шорты. Потертые, светло-голубые, с розоватыми подтеками, очень короткие, но с высокой талией. Я успела надеть их раза три, не больше. Саня сломал на них застежку. Выдрал пуговицу, испортил молнию. Он не хотел, чтобы я их носила. «Зайчушуль, я не люблю тебя, когда ты в этих шортах. Не носи ты их…» — объяснил он потом.

Саша стоял у колонны и что-то читал. Он был так увлечен, что не заметил, как я подошла к нему две минуты назад. Заметив меня, он кивнул, протянул мне пакет и направился к противоположному пути. Он не мог даже посмотреть мне в глаза. Трусливо уходил от любой возможности выяснить отношения.

— Ты совсем не хочешь поговорить? — спросила я, несмело хватая его за рукав куртки. Саша нехотя повернулся, закатил глаза и снова прислонился к колонне. Я бы ничуть не удивилась, если бы он сейчас сказал: «Давай быстрее, у меня всего пять минут».

— Ну, давай поговорим.

Я вздохнула. Не знала, что говорить. Мы стояли рядом и молчали минуту. Зная его больше года, я просто не могла придумать, что мне сказать этому равнодушному, непонятному и абсолютно чужому человеку. Человеку, который отсчитывал секунды до того момента, когда сможет уйти.

— Как дела? — спросила я.

— Ничего так, — еле слышно выдыхал он. — Нормально. А у тебя?

— Отлично! — язвила я. Сашу всегда раздражало, когда я говорила «отлично». — Что читаешь?

— Паланика, — отвечал он. — Скачал еще «Удушье» и «Кишки». Тебе не понравилось?

— Нет.

— Почему?

– Не знаю, – сказала я. Когда я отвечала «не знаю», Саша бесился еще сильнее, чем когда я говорила «отлично». Я подумала, что надо было найти те самые шорты и надеть их на эту встречу. Наверное, он бы меня возненавидел.

Я шла сюда для того, чтобы все ему объяснить. Сказать, что не изменяла ему никогда, что люблю его, что не хочу его терять, что он мне нужен. Но я не смогла сказать и слова из той нежной речи, которую заранее подготовила. У меня ныли виски, глаза и горло.

— Пиши, звони, если что, — процедил Саша на прощанье.

— Дай мне руку, — сказала я.

— Зачем?

— Просто ладонью вверх.

— Ну.

Саша неохотно протянул руку, и я положила в нее два желудя, которые нашла у себя в кармане. Затем развернулась и ушла к переходу. Так тяжело мне еще никогда не было.

Я ехала к Алсу. Прижимала к груди мятый пакет, в котором Саша принес мой забытый планшет, а в голове непрерывно менялись черно-белые слайды из нашего общего прошлого.

* * *

— Выпрямись и втяни живот, — сказала мне Алсу вместо приветствия и поцелуя в щеку. — Если хочешь, чтобы я тебе помогла.

— Ты такая строгая, — вздохнула я. — Куда мы пойдем? Я хотела подкрасить корни и, может быть, челку отстричь.

— Тогда пойдем в «Амстердам», я слышала, там нового мастера взяли.

Пока Алсу общалась с администратором, я изучала прайс-листы на услуги косметического кабинета и солярий.

— Вы к кому-то конкретно хотите? Или без разницы?

— Ну, мы бы хотели к новому мастеру… — объясняла Алсу. — Не помню имени. Необычное такое… Похоже на Юлю и Анну, но какое-то другое.

— Юнна, — тут же сообразила администратор и прошла в женский зал. — Подождите минуточку. Юнна укладку сейчас заканчивает. Посидите пять минут.

Через некоторое время в проходе появилась очень худая девушка с мультяшно-красивым личиком, какие обычно рисуют героиням японского аниме.

— Что будем делать? — спросила Юнна, когда я уселась в кресло. Она отделяла пряди волос тонкой расческой, внимательно смотрела на них, будто искала у меня вшей. Отпускала, снова отделяла, пока не сказала: — Волосы напрочь убитые. Мелирование делали?

— Да, — кивнула я. — Четыре раза в этом году.

Глаза Юнны, казалось, увеличились раз в десять и заняли половину лица, сделав ее еще больше похожей на героиню японских мультфильмов.

— Я хотела подкрасить корни и сделать челку.

— Челку прямую? Или косую?

— Прямую.

— Понятно, — согласилась Юнна.

В следующие пять секунд она ловким движением руки отделила часть волос со лба и в два подхода создала четкий геометрический треугольник, вершина которого лежала на середине правой брови, стороны его аккуратно уходили к вискам.

Все произошло так быстро, что я и опомниться не успела. В течение минуты волос на голове стало втрое меньше. Вернее, они стали короче.

— Что вы делаете? — Я начала приходить в себя.

Ответа не было.

— Я сейчас заплачу! — закричала я.

— Поплачь, тебе полезно, — как ни в чем не бывало ответила Юнна и развернула кресло на сто восемьдесят градусов.

Хотелось отключиться на время от реальности и не видеть того, что эта маньячка вытворяла с моими волосами. Укутаться в уютную серую олимпийку, надеть капюшон и застегнуть под самое горло. И чтоб никто не трогал. Придя в себя, я поняла, что плачу. Тихо, без звука. Только слезы текут.

Юнна закончила и развернула кресло обратно к зеркалу. Потом взяла еще одно и поднесла сзади, чтобы продемонстрировать мне на удивление красивый стриженый затылок, окрашенный в ядрено-гранатовый цвет. Того же цвета была и ужасная челка, от вида которой слезы потекли еще сильнее.

— Я все поняла, — всхлипывала я. — Это период Сатурна.

— Какой еще Сатурн? — не поняла Алсу.

— Нет, ты только глянь! Это не стрижка, это гнездо одинокого сокола!

— Не реви, малыш, — говорила Алсу голосом Карлсона и обнимала. — Не так уж все и плохо. Отрастут еще. А что у тебя в синем пакете?

— Саша днем отдал. Мой планшет и еще вещи какие-то.

— Так давай посмотрим!

Я развернула пакет. Разряженный планшет, зарядное утройство к нему и чашка, которую я подарила Сане на полгода наших отношений.

Чашка была большой и белой. Два рисованных человечка – смешные и одинаковые – с большими круглыми носами. Было непонятно, кто из них парень, а кто девушка. Человечки сидели за столом друг напротив друга и играли. Наверное, в шашки. Только вместо шашек были красные сердечки. Над их головами висела надпись: «Love game?»

• Предыдущая
• 45/85
• Следующая