Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между… - Куин (Квин) Эллери - Страница 49

— Ну и пусть себе пропадает, Алексис…

Единственным живым местом на лице Даннета был его опухший правый глаз, и именно его, после минутного недоумения, Даннет использовал весьма эффективно, гневно обратив его на Харлоу и вложив в этот взгляд максимум подозрительности.

— Что вы хотите этим сказать, черт бы вас побрал!

Харлоу с отсутствующим видом смотрел куда-то в пространство.

— Откровенно говоря, Алексис, я действительно немного виноват перед вами, но та кассета, из-за которой вы сокрушаетесь, цела и невредима. Она находится в сейфе отеля. А та, что забрали ваши друзья, то есть та, которую я вам дал, не содержала ничего компрометирующего.

Лицо Даннета, насколько это можно было видеть, начало мрачнеть от гнева, он даже попытался приподняться, но Харлоу мягко, хотя и решительно, заставил его снова опуститься на подушки.

— Не надо только волноваться, Алексис, — сказал он. — Вам же будет хуже. А потом — у меня не было другого выхода. Они за мной следили, и мне надо было как-то вывернуться — иначе мне была бы крышка. Но, видит бог, я никак не мог подумать и даже предположить, что они так поступят с вами. — Он помолчал и добавил: — Но я таки вывернулся…

— Не советую быть таким уверенным. — Даннет сказал это уже мирным голосом, хотя в глазах его продолжал светиться гнев.

— Я не так уверен, но посудите сами, Алексис: когда они проявят пленку, то обнаружат микрофотографии — почти сто штук, и все это будут фотографии газотурбинного двигателя. Конечно, они придут к выводу, что я такой же, как и они, преступник, но только по части промышленного шпионажа, так что я не стану им поперек дороги. И они перестанут мною интересоваться.

Даннет посмотрел на него каким-то невидящим взглядом.

— Ну и хитер мерзавец! И как только можно было придумать такое!

— Иногда можно, — ответил Харлоу и направился к двери. Открыв ее, он снова повернулся к Даннету. — Тем более, что все это получилось за чужой счет.

На следующий день на пункте обслуживания «Коронадо» взъерошенный Мак-Элпайн и изрядно потрепанный в результате нападения Даннет вели приглушенный, но очень страстный спор. На лицах обоих была написана тревога.

Мак-Элпайн, кроме того, даже не пытался скрыть душившую его ярость.

— Но бутылка пуста! Понимаете? — говорил он. — Пуста до последней капельки! Я сам только что проверял… О господи! Да я просто не могу выпустить его на трассу, ведь он еще кого-нибудь угробит!

— Если вы снимете его с соревнования, вам придется объяснить представителям печати, по какой причине вы это сделали. А это, в свою очередь, вызовет сенсацию и международный скандал. Причем такого масштаба, какого спорт не видел уже лет десять. Не говоря уже о том, что это, ко всему прочему, убьет Джонни, с профессиональной точки зрения, разумеется…

— Пусть лучше погибнет как профессионал, зато больше никого не угробит.

Даннет предложил:

— Разрешите ему участвовать в первых двух заездах. Пели вы увидите, что он лидирует, то оставите его в покое: будучи лидером, он никого не сможет угробить. Если он лидировать не будет, то вы снимете его с дистанции. А для прессы мы что-нибудь придумаем. Во всяком случае, вы должны помнить, что он сделал вчера, влив в себя такую же порцию спиртного.

— Вчера ему просто повезло. А сегодня…

— А сегодня уже слишком поздно что-либо менять.

— Да, сегодня уже слишком поздно.

Даже на расстоянии нескольких футов рев двадцати четырех стартующих автомобилей ударил по нервам, потрясая внезапностью и оглушительностью звука. Мак-Элпайн и Даннет переглянулись и одновременно пожали плечами — это была единственно возможная реакция в данной ситуации.

Первым гонщиком, уже несколько оторвавшимся от Никола Тараккиа, был Харлоу в своем светло-зеленом «коронадо». Мак-Элпайн повернулся к Даннету и сказал мрачным тоном:

— Первая ласточка не делает весны…

Во время восьмого заезда, а может быть, и раньше, Мак-Элпайн начал сомневаться в своих орнитологических познаниях. У него был даже слегка ошеломленный вид. Брови Даннета тоже медленно, но неуклонно ползли вверх. Выражение на лице Джейкобсона едва ли свидетельствовало о душевной радости, в то время как Рори буквально исходил злобой, хотя и пытался это скрыть. Только Мери открыто и щедро проявляла свои чувства — лицо ее светилось от радости.

— Еще только восьмой заезд, а у него уже три рекорда! — сказала она, словно сама себе не веря. — Три рекорда из восьми…

Но к концу девятого заезда эмоции всех присутствовавших на пункте команды «Коронадо», столь явно отражавшиеся на лицах, радикально изменились. Джейкобсон и Рори теперь уже пытались скрыть радостное выражение, а Мери тревожно грызла свой карандаш. Мак-Элпайн был мрачен, как грозовая туча, но к этой мрачности примешивалась еще и глубокая тревога.

— Опоздал уже на сорок секунд! — произнес он. — На сорок секунд! Все прошли, а его даже не видно… О боже ты мой! И что там стряслось с ним?

— Может, обзвонить контрольные пункты? — предложил Даннет.

Мак-Элпайн кивнул, и Даннет стал названивать. Первые два звонка не дали никаких сведений, и Даннет уже начал звонить на третий контрольный пункт, когда на трассе появился светло-зеленый «коронадо» Харлоу и остановился на пункте обслуживания. Судя по звуку мотора, с автомобилем было все в порядке, чего, однако, нельзя было сказать о Харлоу, когда он вылез из машины и снял очки, — глаза его были тусклые и налитые кровью. С минуту он смотрел на всех как будто сквозь пленку, а потом развел руками. Сомнений быть не могло — руки заметно дрожали.

— Очень сожалею. Пришлось остановиться. Двоится в глазах. Не видел дороги… Да и сейчас плохо вижу…

— Переодевайтесь! — мрачный и резкий тон Мак-Элпайна заставил всех вздрогнуть. — Я отвезу вас в больницу!

Харлоу какое-то мгновение помедлил, хотел что-то сказать, но потом повернулся и, пожав плечами, пошел прочь.

Даннет спросил, понизив голос:

— Надеюсь, вы повезете его не к нашему врачу?

— Я повезу его к моему другу. Он не только крупный окулист, но и вообще широко образованный врач. Но мне нужен от него сущий пустяк — небольшая проверка. Эту проверку я не мог бы сохранить в тайне, если бы обратился к нашему врачу.

Даннет спросил тихо, почти печально:

— Хотите проверить наличие алкоголя в крови?

— Вот именно! Всего один анализ крови мне и нужен…

— И на этом закончится путь суперзвезды гонок Гран-При?

— Да, на этом и закончится!

Для человека, имеющего все основания полагать, что его профессиональная карьера закончена, Харлоу, сидевший расслабившись в больничном коридоре, выглядел уж слишком спокойным и невозмутимым. Он даже покуривал сигарету, что было ему несвойственно, а рука, в которой он держал сигарету, казалось, была высечена из мрамора — так она была тверда.

Харлоу задумчиво смотрел на дверь в дальнем конце коридора. За этой дверью Мак-Элпайн, всем своим видом выражая недоверие и замешательство, разговаривал с врачом, доброжелательным бородатым пожилым человеком, который сидел за столиком напротив, скинув пиджак.

— Не может быть! — сказал Мак-Элпайн. — Не может этого быть. Это просто исключается! Или я не так понял? Вы хотите сказать, что у него в крови не нашли никаких следов алкоголя?

— Исключается это или не исключается, но я констатирую только факт. Мой опытный коллега проверял дважды — у него в крови не больше алкоголя, чем у человека, который всю жизнь был закоренелым трезвенником.

Мак-Элпайн покачал головой.

— Не может этого быть, — повторял он. — Послушайте, профессор, у меня есть доказательства.

— Для нас, многострадальных врачей, нет ничего невозможного. Скорость усвоения алкоголя у разных людей различна. Вы даже не поверите мне, если я скажу, насколько она различна. И у такого молодого и явно очень здорового человека, как этот ваш друг…