Крутые виражи - Пфлаумер Инга "Warda" - Страница 17

• Предыдущая
• 17/29
• Следующая

– Я не умею, – на выдохе призналась я, чувствуя, как от волнения покалывает пальцы.

– Женька, это не экзамен. Тебя не выгонят из поцелуйной школы, если ты сделаешь что-то неправильно.

Смотри-ка, как развеселился! Безумно смешно – Женька не умеет целоваться. Давайте транспарант напишем и повесим на Красной площади. Будто кто-то вообще в этом сомневался! Я резко отодвинулась от Влада.

– Не дуйся. Лучше учись на примере.

Он притянул меня к себе. Дыхание застопорилось где-то в легких. Теплая ладонь легла мне на шею, немного ниже затылка. Кольцо на указательном пальце чуть царапнуло кожу. Его губы прикоснулись к моим одеревеневшим губам. Я зажмурилась.

– Если не будешь дышать, то задохнешься.

Я, против воли, улыбнулась. И тогда он меня поцеловал. Я чувствовала тепло его рта, осторожные прикосновения губ. Его язык тронул мои губы и замер. Спустя секунду я повторила его движение и почувствовала ответную улыбку. Напряжение чуть спало. Это было бы даже забавно, если бы я только могла дышать ровнее… Он снова прижался к моим губам, на этот раз требовательнее. Втянул в себя нижнюю губу и снова замер. Улыбается, гад.

– Меня даже можно обнять, в принципе. – Его губы почти прикасались к моим, и каждое слово я слышала не только ушами, но и кожей.

– Перестань ржать уже, – возмутилась я, осторожно положив руку ему на плечо. Сквозь тонкую ткань футболки можно было почувствовать тепло тела.

– Ты как перед приемной комиссией. Не волнуйся, получишь свою четверку.

– Четверку?

– В этом вопросе все решает практика, знаешь ли.

Он снова меня поцеловал. На этот раз его язык оказался у меня во рту, я осторожно, до конца не веря своей смелости, ответила и на этот поцелуй. Мои пальцы как-то сами собой запутались в его мягких, вьющихся волосах.

Руки Влада обхватили меня за талию – я оказалась плотно прижатой к его груди. Какие твердые у него мышцы и прохладная, чуть влажная кожа. Ладонью я чувствовала, как бьется его сердце. До чего же громко – или это мое?

– Тпру, здесь мы и остановимся.

Он резко отстранился и поднялся на ноги. Я что-то сделала не так? Я как-то неправильно себя веду? Да чего он хотел, мне пятнадцать лет, я понятия не имею, как правильно целоваться! Хочется правильных поцелуев – пусть катится к своим «крошкам». Они ему все по высшему разряду сделают.

– Так ты почему вчера сбежала?

Влад повернулся ко мне, словно ничего интересного тут только что не произошло. «Женька, ты видела, сколько девушек вокруг него крутится? Тебе что, еще что-то про него не понятно?» Я разозлилась. Точно, давай теперь светские разговоры поговорим! Ненавижу гада!

– А что мне там было делать? Со спертым в зобу дыханьем наблюдать за вашими попытками красиво уйти из жизни?

– Нельзя сказать, что ты была этим особенно увлечена, – раздосадованно заметил он.

Ах ты, смотри-ка, парниша обиделся, что Женька не сидела на стуле с открытым ртом!

– Я и «Цирк со звездами» не смотрела. – Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал холодно и чуть презрительно. Схватила шлем и принялась теребить застежку, чтобы хоть как-то дать выход напряжению.

– Если тебе это все равно неинтересно – зачем поехала? – Он с силой грохнул кружку, которую вертел в руках, об стол.

– Отвлечься. – Я пожала плечами. – Не надо было приглашать, если не хотел меня там видеть.

– Прости, мне в голову не пришло, что ты сбежишь посреди ночи. Можно подумать, я только и мечтаю заиметь кучу проблем из-за малолетки…

Он осекся.

Я считаю себя толстокожей. Я знаю, что далеко не красавица – близорукая швабра без малейшего намека на формы. Это знание всегда помогало равнодушно относиться к насмешкам в школе или во дворе. Если я придумывала что ответить – отвечала. Если нет – пропускала мимо ушей. Я знаю, что я малолетка. Отчего же так больно-то?

Я вскочила на ноги. Нужно уйти, прямо сейчас. Зарыться куда-нибудь с головой и ногами, нужно уйти сию минуту – до того, как это жжение в глазах станет настоящими, заметными слезами.

Я дернулась было в сторону двери, но наткнулась на что-то. Меня обхватили сильные руки. Я попыталась вырваться – нужно уйти, прямо сейчас, иначе я разрыдаюсь. И все станет только хуже.

– Извини. Я не…

По щекам побежали горячие капли. Да что же это за проклятая неделя! Так хотелось заорать, сказать ему что-нибудь такое, чтобы ему тоже было больно. Как мне.

– Я хоть и малолетка, но не идиотка. – Я вырвалась из его объятий, вытерла слезы и отступила на шаг. – Ты чего ждал, о кумир миллионов, звезда России, а также ближнего и дальнего зарубежья? Ах да, какая девушка в своем уме откажется от счастья попрыгать на трибуне, обливаясь слюнями, пока ты там пытаешься сломать обо что-нибудь шею.

«Женька, заткнись», – мысленно увещевала я себя, но остановиться не могла.

– В конце концов жрать-то хочется вовсе не каждый день, а тут столько романтики – вечно грязные шмотки, заброшенные заводы, дешевый алкоголь и доступные женщины. В таком дерьме можно жить только по большой любви.

Он смотрел на меня темными, сузившимися глазами. На челюсти вздулись желваки. Я видела его крепко сжатые кулаки.

– Ну и что же ты тогда здесь делаешь?

– Вопрос дня! – выкрикнула я, стараясь сдержать рыдания, подхватила рюкзак и полетела к выходу.Уже стоя на остановке и обливаясь слезами, я заметила, что шлем так и остался у меня в руках. И пусть – будет напоминать мне о том, какая я идиотка. Малолетка. Урод! А я-то думала, что нравлюсь ему. Хоть чуть-чуть. О чем это я – видели мы этих девушек, которые ему нравятся. Все одиннадцать, что на стене висят. И это наверняка не предел. Действительно, милые туповатые девочки с формами – самое оно. Не разговаривать же с ними, в самом деле. А я – тоже идиотка клиническая. Ах, девочку травмировал папочкин обман, и она покатилась по наклонной. Дура набитая. Я же чуть не… чуть не влюбилась в этого раздолбая. Прекрасная пара – барышня и хулиган. Где была моя голова, я что, в аэропорту ее оставила? Все, забыть как страшный сон. Завтра в школу, потом уроки, потом работа. Потом разобраться с папой. И все будет нормально, как и должно быть. А мотоцикл я все равно научусь водить – пусть и без помощи Влада. Наоборот – без его присутствия все будет легче. Гораздо. Не понятно только, почему я до сих пор плачу.

Глава 8

Играть с ним, подумала Алиса, все равно что играть с ломовой лошадью – того и гляди, погибнешь под копытами!

Конечно, по закону подлости я была обязана что-то забыть в этом гараже. И поскольку с конца прошлой недели обстоятельства только и делают, что ухудшаются, этим «чем-то» оказался мой ноутбук. Дело даже не в том, что Вил может там что-то найти, даже если предположить, что этот раздолбай знает, как включить маленький ноут, на который я лично установила операционную систему Mac OS X, в этом нетбуке – большая часть моей жизни. Планы по проекту, несколько книг, фотографии, музыка… И что теперь – ехать за ним? Просить Антона привезти? Нет, я лучше буду полгода копить на новый ноут, чем попрошу о чем-то младшего Траубе. Завязала я с этой семейкой! Еще и отец завтра возвращается. Если бы я верила в сглаз, сказала бы, что меня сглазили. Не может на нормального человека за раз столько неприятностей навалиться!

Да я и сама хороша. Отец отцом, но никто меня силой в клуб, на шоу или в мастерскую не тащил. И тем более не заставлял целоваться с этим… Кажется, у меня кончились эпитеты.

В школе я честно высидела два часа геометрии, а потом нас выгнали с истории. Варька в восьмой раз рассказывала про концерт, а я слушала развесив уши. Янка, она же Яна Станиславовна, разгневалась, и вот так в 11 часов дня мы вчетвером оказались на школьном крыльце. Погода испортилась – солнце все еще висело в небе, но резкие порывы ветра постоянно дергали то за косу, то за завязки пальто. Последние листья срывались с деревьев, падая в лужи. Ночью прошел дождь. Что же делать с ноутом?

• Предыдущая
• 17/29
• Следующая