Царский сплетник и шемаханская царица - Шелонин Олег Александрович - Страница 2

Виталий выдернул из стоящего неподалеку чурбана топор и решительно полез по лестнице вверх. Янка, хлопотавшая над своим любимцем, на постояльца внимания уже не обращала. Для нее сейчас существовал только ее Васенька, и, пока она над ним колдовала со своими склянками, юноша решил разобраться с тем, кто скинул баюна с крыши. Однако добравшись до верха, он понял, что разбираться будет не с кем: ни одной живой души там не наблюдалось, но совсем недавно явно кто-то был, так как весь тесовый скат был размалеван алыми розами. В нос юноше ударила невыносимая вонь, исходившая от огромной полуразложившейся рыбины, пришпиленной к крыше вилами, черенок которых юноша и увидел с земли.

– А это еще что такое?

Изумленный голос Янки заставил Виталика вывернуть голову и посмотреть вниз. Девушка крутила в руках белый черепок, сдернутый с головы Васьки, который все поначалу приняли за осколок черепа кота.

– Да это же кринка… – Янка макнула палец в розовую субстанцию, заляпавшую голову ее любимца, лизнула… – Сметана с клюквой… Ах ты, сволочь ушастая!!! Ах ты, морда бессовестная!!!

Янка откинула в сторону черепок и возжелала схватить Ваську за горло, но тот умудрился вывернуться, взметнулся с земли и с воплем «Не виноватый я!!!» ринулся наутек, по дороге снеся лестницу, на самом верху которой стоял Виталик. Лестница рухнула на Жучка, тащившего «болезному» ведра с колодезной водой. Рядом с ним в землю вонзился топор, выпавший из руки царского сплетника, а сам Виталик повис, судорожно цепляясь за край крыши.

– А ну стой, сволочь хвостатая!

Виталик на них внимания уже не обращал. Его задача была теперь не повторить путь кота, навернувшись с этой верхотуры вниз. Главное, что ушастый обормот жив, а гоняет его Янка не в первый раз. К этому царский сплетник уже привык. Рывком подтянувшись, он сумел закинуть одну ногу на край крыши. На расстоянии вытянутой руки заметил нож, вогнанный в дерево по рукоятку, и немедленно использовал его в качестве дополнительной опоры. Еще один рывок – и царский сплетник оказался на самом верху. Только поднявшись во весь рост, он смог оценить открывшуюся перед ним картину по достоинству. Над тухлым осетром, пришпиленным вилами к крыше, вилась туча мух, а вокруг в художественном беспорядке были раскиданы розы. Но не одни они украшали этот натюрморт. Ближе к комлю большими корявыми буквами кто-то красной краской намалевал энергичную надпись: «СПЛЕТНИК, БУДЕШЬ МЕШАТЬ – УБЬЕМ!» Буквы во многих местах оказались смазаны. На них отчетливо были видны следы копытцев и отпечатки чьих-то лап разного размера. Одни из них явно принадлежали коту, другие смахивали на верхнюю пару конечностей ночного визитера, который, скорее всего, и был автором этих строк. Было на крыше и еще три надписи, исполненные таким же корявым почерком. Одна из них гласила: «НО ПАСАРАН! ОНИ НЕ ПРОЙДУТ!» Вторая повергла юношу в шок: «БЕЙ ЖИДОВ, СПАСАЙ РОССИЮ!» А уж последняя вообще била наповал: «СПАСИБО, ХОЗЯИН, ВИНО У ТЕБЯ ХОРОШЕЕ!»

– Слышь, Жучок! – крикнул Иван. – А ну-ка вытащи этого антисемита во двор!

– Какого антисемита? – Оборотень обалдело тряс головой, не отрывая глаз от топора, вонзившегося в землю рядом с его мордой.

– Того, что в сенях лежит. Этого кадра без присмотра оставлять нельзя. Удерет еще, а мне очень с ним по душам побеседовать охота.

– Ага… – Оборотень столкнул с себя лестницу и направился к сеням.

Мимо него просвистел кот, за которым неслась Янка с метлой наперевес. Они скрылись в тереме. Царский сплетник прислушался. Судя по грохоту, Янка сумела загнать пушистого обормота в свою светелку и активно занималась там воспитательной работой. Тем временем Жучок выволок черта из сеней во двор. Несмотря на то что он тащил его за хвост, возмутитель спокойствия, послуживший причиной всех этих безобразий, проснуться не соизволил.

– И что дальше? – крикнул оборотень.

– Спит?

– Спит.

– Это хорошо. Давай лестницу и ползи сюда.

Оборотень бросил черта, поставил лестницу на прежнее место и удивительно ловко вскарабкался на крышу.

– Ух ты! Цветы…

– И тухлая рыба, – многозначительно сказал царский сплетник, задумчиво глядя на проткнутого вилами осетра. Еще раз осмотрелся. Кроме вил в крышу в хаотичном порядке были воткнуты ножи и вилки, в которых он сразу опознал столовый набор Янки Вдовицы. А еще там лежала до боли знакомая вымазанная в краске тюбетейка.

– Э, да тут написано: будешь мешать – убьем! – озаботился Жучок.

– Написано.

– Как думаешь, от кого послание? От Кощея? От Дона? А может царю-батюшке чем не угодил?

Виталик посмотрел на оборотня как на больного.

– Ну, это я так, предположение высказал, – смутился Жучок.

– Нет, друг мой. Что-то мне говорит, что это сигнал от Дона.

– С чего ты взял?

– Так сицилийская мафия сообщает своей жертве, что ее приговорили. Ну, а так как мы в России, на всякий случай, для товарищей, не знакомых с их обычаями, перевод сделали: будешь мешать – убьем.

Очередной мяв со стороны светелки Янки закончился стуком створок распахнувшегося окна. По бревенчатому срубу заскрежетали когти, и на крышу вскарабкался всклокоченный кот.

– Нет, ты мне скажи, кто так над рыбкой издевался? – возмущенно прошипел он, глядя на царского сплетника шальными глазами.

– Вот это нам и надо установить, – хмыкнул журналист. – Пока что я понял только то, что мы получили первый звоночек от коза ностра.

– Насчет коз носатых не знаю, у нас такой нечисти раньше не водилось, – сердито мявкнул Васька, – но, судя по рыбке, это твои пираты постарались.

– С чего ты взял? – опешил юноша.

– А кто у нас всю рыбу Великореченска к рукам прибрал? – воинственно вопросил кот. – Твои гаврики постарались. Больше некому.

– Почему только они? – кинулся защищать своих людей Виталий. – Половина Вилли Шварцкопфу отошла. Он ей сейчас спекулирует, а остальное царь-батюшка в оборот взял. Забыл, что ли? Нам же с этого проценты капают.

– Тогда точно немец, – категорично заявил кот. – Фрицы, они такие…

– Слышь, хвостатый, – ласково спросил Виталик, – а ты себя часом не отмазываешь? А ну колись, почему у тебя лапы в краске? А вон и следы от них. Ну-ка, наступи рядом, будем отпечатки лап сверять.

– Ну, было дело, – отпрыгнул в сторону кот, – прихватил кринку. Думал, сейчас на крыше душу отведу, полакомлюсь, а тут рыбка. Я к ней, а над ней мухи… – Глаза Васьки стали жалостливые-жалостливые. – …Не выдержал я такого зрелища. Так над рыбкой издеваться! Ну, я с крыши в обморок и упал… вместе со сметанкой. А уж когда кринка об меня разбилась – совсем плохо стало. Инфаркт миокарда! Видать, стареть начал. О-хо-хо, грехи наши тяжкие, – почесал Васька спину, по которой только что прошлась метла Янки.

– Ладно, по поводу сметаны, считай, отмазался. А вот объясни мне, усатый, почему от тебя перегаром тянет?

– Это не от меня! – запаниковал Васька. – И вообще, он первый начал!

Реакция у царского сплетника была великолепная. Он успел схватить за шкирку Жучка, не дав ему удрать, подтянул поближе, принюхался. От оборотня тоже несло свежаком.

– Ага. На пару соображали, – сообразил царский сплетник. – Признавайтесь быстро: погром в погребе – ваша работа?

– Нет, его! – дружно ткнули пушистые обормоты в черта, лежащего внизу во дворе.

– Я в подклети, помнится, видел надкусанные куски сала, – вкрадчиво сказал Виталик, – а ведь черти сало не едят.

– Они что, евреи? – фыркнул кот.

– Нет, они не евреи, они просто родней не закусывают, – пояснил юноша, – думаю, что каннибализм не в почете даже в аду. Ну, так что? Будем колоться или как?

– Не было нас там, – уперся Васька.

– Черт все сожрал! – поддержал его Жучок.

– И выжрал, – добавил баюн.

– Ладно, оставим разбор полетов на потом. Охраняйте этого рогатого, пока я одеваться буду.

– От нас не уйдет! – Васька с самым зверским видом выдернул из красного теса двухслойной крыши вилы. – Он мне за рыбку ответит, гад!