Свадебное пари - Фэйзер Джейн - Страница 12

Изящные позолоченные часы на каминной доске пробили пять. Серена поднялась.

— Нужно идти. Мы обедаем в шесть, потому что двери дома открываются в восемь.

Она надела шляпку, поправила перед зеркалом, накинула ротонду и обняла подругу.

— Не знаю, как и благодарить вас, Маргарет!

— Вздор! — отмахнулась та. — Я бы во многом помогла вам, Серена, если бы вы только позволили.

Маргарет тоже обняла гостью, отступила и всмотрелась в ее лицо.

— Почему бы вам просто не собрать вещи и не уйти от него, дорогая?

— Еще не время, — таинственно улыбнулась Серена. — Сначала мне нужно разрушить один план.

— Вот как?

Маргарет снова подняла брови.

— Он запустил когти в невинную девушку с очень богатым папой. Мне нужно помешать генералу, а для этого я должна поминутно за ним наблюдать, чтобы вмешаться в нужный момент, иначе бедного ребенка ждет участь моей матери.

Маргарет ничего не сказала. Да и что тут говорить? Она слишком мало знала о жизни Серены и ее матери с генералом Хейуордом, до того как последняя, по словам Серены, умерла от горького отчаяния. Но того, что она знала, было достаточно, чтобы убедить ее в решимости Серены не дать еще кому-то пострадать от той же участи.

— Вам лучше знать, разумеется, — кивнула Маргарет и проводила Серену до крыльца. — Но не забывайте, в любой момент, когда понадобится, что у вас есть друг и убежище.

— Спасибо.

Фиолетовые глаза Серены на секунду наполнились слезами, пока она боролась с искушением забыть обо всем и броситься подруге на грудь. Но сейчас еще не время. Придется собраться с силами и выдержать еще немного.

Вечером Себастьян получил записку Серены, короткую и без излишних подробностей.

«Буду ждать вас по адресу: Сент-Джеймс-плейс, 12, в следующий четверг в полдень. Ответа не нужно. С».

Себастьян впился глазами в записку. Он так хорошо знал ее почерк, и при виде его сердце всегда начинало биться сильнее. Они часто писали друг другу в прошлом: целые страницы лирической прозы, воспоминания о страстных ночах и столь же страстных днях. Серена никогда не стеснялась выражать свои чувства, и, Боже, как он наслаждался откровенностью ее желания, нескрываемым сладострастием, так ярко выраженным в чувственных описаниях их эротических встреч. Теперь он смотрел на единственную строчку и испытывал невыразимую печаль.

Где она? Женщина, которая так его воспламенила…

Всякий раз, думая о тех ужасных моментах предательства, он снова и снова повторял, что ошибся в Серене. А ведь так страстно любил ее. Он скорее всего никогда не знал ее толком. Холодная особа, распрощавшаяся с ним такими жесткими, бесстрастными словами, оказалась ему чужой, словно некий злой дух вселился в прелестное тело Серены. И судя по сдержанным указаниям, изложенным на гладкой мелованной бумаге, ничего не изменилось.

Себастьян в последний раз прочитал письмо, прежде чем бросить в огонь, налил себе бокал мадеры и, опершись на каминную доску, стал смотреть в камин.

— Хандра, Себ?

В гостиную вошел Перри. Лосины и сапоги были припорошены мелким песком аллеи для верховой езды в Гайд-парке.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что ты смотришь в огонь, только когда на душе тяжело, — заметил брат, швырнув стек на стол. — Что случилось?

Он тоже налил себе мадеры.

— Пока ничего. Какие планы на вечер?

— Ничего такого, чего нельзя изменить.

Перри с подозрением прищурился.

— Серена? — предположил он.

Себастьян коротко усмехнулся и отошел от камина.

— Она самая. Вчера я столкнулся с ней при странных обстоятельствах.

Он описал события дня брату, внимательно его слушавшему:

— Полагаю, она познакомилась с этой семьей в Брюсселе. Абигайль много рассказывала о своих путешествиях, хотя особого впечатления они на нее не произвели.

Он улыбнулся уже веселее и снова наполнил бокалы.

— Этакая резвая маленькая невинность. Но не более того. Отец порядочный человек, добрый и честный. Этим описание семьи и ограничивается.

— Торговец? — уточнил Перри.

— Несомненно. Не знаю подробностей, но, видимо, из «гончарных городов». У них в соседях — сами Веджвуды[3].

— Похоже, покровителей в «Олмаке» они не найдут, — покачал головой Перри. — Не уверен, что Веджвуды, несмотря на добрую славу, приняты в обществе.

— Может, и нет, но люди они порядочные, — отпарировал брат.

— Разве я что-то имею против? — удивился Перри.

— Нет, разумеется. Но ты прав: я сомневаюсь, что еще раз увижу мистера и миссис Саттон и хорошенькую Абигайль.

Себ поставил графин на буфет.

— Как насчет бараньей отбивной в «Уайтсе» сегодня вечером, а также партии-другой в вист? Там всегда найдется кто-нибудь, чтобы составить четверку играющих.

Перри пожал плечами. Несмотря на беспечный вид брата, сразу было видно, что тот нуждается в обществе и некоторых развлечениях, которые он готов предоставить.

— Рад любому предложению. Сегодня у меня ни с кем не назначено свидания.

Он встал, потянулся и направился к двери:

— Пойду переоденусь.

В это время миссис Саттон серьезно беседовала с мужем, который, по ее мнению, недостаточно понимал всю жизненную важность необходимых связей в обществе.

— По-моему, стоит пригласить мистера Салливана в гости. Не на обед, разумеется, но ничего официального…

— Господи, дорогая, что плохого в обеде? Бьюсь об заклад, что мистер Салливан, каким бы ни было его происхождение, не едал лучших блюд в самых знатных домах Англии! — воскликнул мистер Саттон. — Мои погреба не хуже, чем у других, и куда лучше, чем у многих, а ты, моя дорогая, идеальная хозяйка.

— Да-да… Уильям… конечно, — поспешила успокоить жена, прежде чем он окончательно выйдет из себя. — Разумеется, мы можем подать такой обед, какого не бывает и на королевском столе, но сумеем ли найти такое общество, которое Салливан найдет равным себе?

— Мне он кажется порядочным и прямым человеком. И ничуть не гордецом. Пьет эль, как всякой нормальный мужчина. Если хочешь, приглашу старых Парсонсов — они какие-то дальние родственники титулованного джентльмена. Это пойдет?

Он добродушно улыбнулся жене.

Уильям сочувствовал ее амбициям относительно дочери, но никак не понимал, почему она так тревожится. По его мнению, они ничем не хуже других и его деньги так же хороши, как золото любого герцога.

— О, дорогой… не знаю…

Марианна воткнула шпильку в волосы и покачала головой.

— Конечно, если на вечере будет леди Серена, придется пригласить генерала.

Она сосредоточенно нахмурилась. Генерал казался ей хорошей партией для дочери, пока не случилось чудесной встречи с красавцем Себастьяном Салливаном. Абигайль такая хорошенькая, жаль выдавать ее за старика! Кроме того, если речь идет о положении в обществе, простой генерал вряд ли выдержит сравнение с братом графа.

Она решила не выражать эту мысль вслух и продолжила:

— Нам нужны люди помоложе, люди, с которыми мистер Салливан может свободно говорить. Но, кроме дорогой леди Серены, мы пока не знаем в Лондоне никого подходящего.

— В таком случае попроси помощи у леди Серены, — благоразумно предложил муж. — Она составит список гостей. Попроси ее разделить с тобой обязанности хозяйки. Она сможет пригласить своих друзей. Этот Салливан, похоже, знает ее, так что все будет выглядеть вполне естественно.

Он просиял, довольный своей сообразительностью.

— О как вы правы, мистер Саттон! Как вы умны, дорогой мой!

Марианна поцеловала мужа и поспешила выйти.

Уильям с ласковой улыбкой развернул «Газетт».

Этим же вечером большой старомодный экипаж остановился перед впечатляющим особняком на Стрэнде. Кучер в белом парике и темно-зеленой ливрее стоял у дверцы экипажа, на которой сверкал герб виконта Бредли, и нетерпеливо смотрел на плотно закрытую дверь особняка. Он ждал уже более получаса и полагал, что, как бывало часто, управитель выйдет к нему и скажет, что здоровье его светлости ухудшилось и он сегодня никуда не поедет.