50 знаменитых скандалов - Панкова Мария Александровна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/134
• Следующая

А тем временем «ирангейт» уже стал частью истории. Ему на смену шли новые скандалы из области «особенностей национальной политики»…

Аркадий Шевченко с детьми и внуком

8 апреля 1978 года стало началом самого громкого за всю историю СССР скандала. Аркадий Шевченко — заместитель Генерального секретаря ООН, чрезвычайный и полномочный посол СССР в ООН, доверенное лицо министра иностранных дел СССР Андрея Громыко — попросил политического убежища в США. В книге «Разрыв с Москвой», изданной в 1985 году в эмиграции, Шевченко оправдывал свой побег из СССР протестом против тоталитарной системы и называл себя ее жертвой. Но, как известно, у всякого человека есть два мотива поведения: один — истинный, и второй, который красиво звучит…

Это событие произвело впечатление разорвавшийся бомбы: 8 апреля 1978 года Аркадий Николаевич Шевченко, чрезвычайный и полномочный посол СССР в ООН, заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам, дипломат высочайшего уровня, который достиг, казалось, всех мыслимых и немыслимых высот, попросил политического убежища. Это казалось необъяснимым: для чего 48-летнему кандидату на должность заместителя министра по вопросам разоружения (ее «пробил» у Брежнева благоволивший к Шевченко министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко) ломать всю свою жизнь? Во имя чего он пожертвовал высокой международной должностью, огромным окладом, наконец, перспективой почетной и обеспеченной старости?

По МИДу сначала шепотом, а после открыто поползло страшное слово: «измена». Побег Шевченко затронул судьбы многих людей. Шевченко имел репутацию доверенного советника министра — в том числе и по связям с КГБ. Он имел доступ к особо важным документам этого ведомства. Но главной причиной опасений А. А. Громыко было другое. Шевченко, в силу своего служебного положения и личных связей, владел важной политической информацией, к которой имел доступ как в представительстве СССР в ООН, так и в Москве. Последствия случившегося представлялись более серьезными, чем от предательства полковника ГРУ Пеньковского, работавшего на ЦРУ и английскую разведку.

Разбирательство в КГБ велось на самом высоком уровне. Чекисты прекрасно понимали, что Шевченко — не наивный турист, пожелавший остаться в «капиталистическом раю». Это означало, что ситуация намного серьезнее и Шевченко завербован ЦРУ. Во время расследования побега Шевченко выяснилось, что его поведение не раз вызывало подозрение у разведчиков. Например, резидент КГБ в Нью-Йорке Юрий Иванович Дроздов позднее упоминал в своих мемуарах, что еще в 1975–1976 годах они «чувствовали, что в составе советской колонии в Нью-Йорке есть предатель… Круг осведомленных сузился до нескольких человек. Среди них был и Шевченко». Еще один разведчик, Леонов, который находился в США одновременно с Ю. Дроздовым, однажды был просто поражен, когда Шевченко на одном из дипломатических приемов встретил его словами: «Привет, товарищ генерал!». Сегодня такая вольность не кажется чем-то выдающимся, но в то время она резко выбивалась из общего фона и не могла не настораживать.

За Шевченко было установлено негласное наблюдение, и все поступавшие данные о нем направлялись в Центр. Но в управлении внешней контрразведки, которое в то время возглавлял О. Д. Калугин, они часто ложились под сукно, ведь Шевченко был протеже самого Громыко, а раз министр считал его «вне подозрений», это мнение стоило учитывать. После измены Шевченко все доклады были переданы председателю КГБ Андропову. Но он решил не выносить сор из избы и сказал Дроздову: «В деле с Шевченко ты был прав, я прочитал все материалы. Это наша вина. Наказывать тебя за него никто не будет, но и Громыко. тоже снимать не будем».

Но это не означало, что КГБ решило не искать виновных. По неписаным законам того времени за предательство Шевченко должна была ответить его семья.

В день, когда Аркадий Шевченко попросил политического убежища, его сын Геннадий, атташе отдела международных организаций МИД СССР, находился за границей как эксперт советской делегации в Комитете по разоружению. 9 апреля его внезапно оформили дипкурьером, приказали срочно доставить в Москву секретный пакет и отправили на родину в сопровождении третьего секретаря представительства В. Б. Резуна. Как только Геннадий сошел с трапа, ему сообщили, что его отец остался в США. Это означало конец дипломатической карьеры Шевченко-младшего. Жену Аркадия, Леонгину (Лину) Шевченко, вернули в Москву в тот же день. Она не стала ждать неминуемого разбирательства и 8 мая 1978 года покончила с собой. Ее тело обнаружил сын.

Прошло всего несколько дней после похорон Лины Шевченко, когда в ее квартиру на Фрунзенской пришли следователи КГБ. Они с изумлением рассматривали драгоценности с бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами, иконы рублевской школы с золотыми и серебряными окладами и старинный алтарь. На их фоне роскошные шубы, горжетки из чернобурки и песца и отрезы тканей казались мелочью…

Тем временем разведчики получили первое подтверждение измены Шевченко и его сотрудничества с ЦРУ. 21 мая 1978 года в Нью-Йорке были арестованы двое советских граждан — сотрудники секретариата ООН Рудольф Черняев и Вальдик Энгер — во время изъятия из тайника документов, касающихся сверхсекретных проектов ВМС США в области подводного вооружения. Разведчик Вальдик Энгер работал под прикрытием у Шевченко, которому было известно, к какому ведомству Энгер принадлежит. Правда, по американской версии, обнародованной не так давно, Шевченко не имел отношения к «разоблачению советских шпионов». Эта операция была заслугой капитан-лейтенанта ВМС США Артура Линдберга, который с лета 1977 года был агентом-двойником и проходил в ФБР под псевдонимом Шелуха. Суд приговорил каждого из разведчиков к 50 годам тюрьмы. В КГБ не сомневались, что за провалом разведчиков стоит Шевченко, и искали ответ на вопрос: кто же завербовал советского дипломата?

Подробности своей вербовки Аркадий Шевченко описал в знаменитой книге «Разрыв с Москвой». По его словам, основным мотивом его поступка был глубокий личный кризис. Попав в 1973 году в высшую номенклатуру, он вскоре возненавидел режим, который действовал в интересах узкой группы партийной элиты: «Стремиться к новым благам становилось скучно. Надеяться, что, поднявшись еще выше, я смогу сделать что-нибудь полезное, было бессмысленным. А перспектива жить внутренним диссидентом, внешне сохраняя все признаки послушного бюрократа, была ужасна…. Приблизившись к вершине успеха и влияния, я обнаружил там пустыню».

Примерно в конце 1975 года Шевченко вышел на представителя ЦРУ Б. Джонсона и поделился с ним своим желанием «порвать с советской системой» и попросить политического убежища в США. Понимал ли он все последствия своего шага? Скорее всего, да. И готов был заплатить любую цену за возможность вырваться из мира условностей и фальши и сделать хоть что-то стоящее в своей жизни. Джонсон сразу же предупредил Шевченко о необратимости подобного шага: «Для меня важно знать, уверены ли вы в принятом решении. Если у вас есть сомнения, вы должны изложить их мне. Поскольку, если механизм будет запущен, никто из нас не сможет остановить его». А затем предложил Шевченко на некоторое время остаться на посту заместителя Генерального секретаря ООН и, используя свой доступ к информации, заняться шпионажем в пользу ЦРУ. Разумеется, Джонсон всячески избегал негативной лексики и называл то, что предстояло делать Шевченко, «передачей информации». Аркадий ответил Джонсону, что ему необходимо обдумать это предложение. Но на самом деле он прекрасно понимал, что пути назад уже нет. Во время встречи с Джонсоном его слова могли записать на пленку, да и фотография высокопоставленного советского дипломата в компании сотрудника ЦРУ могла поставить крест на его карьере. С другой стороны, то, что предлагал Джонсон, на любом языке мира называлось изменой Родине.

• Предыдущая
• 6/134
• Следующая