Легкие шаги в Океане - Солнцева Наталья - Страница 40

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая

– Я частное лицо, – так же шепотом ответил Марат. – Хочу свои деньги вернуть. У меня бизнес – мини-пекарня, лотки с выпечкой. В общем, денег не густо… еле свожу концы с концами, а Жора у меня почти всю месячную выручку забрал. С чего зарплату людям платить, на что продукты закупать? Зря я ему поверил!

Прокошина с сомнением покачала головой. Явно не похож был этот видный, прилично одетый мужчина на мелкого предпринимателя. Но и на полицейского тоже.

– Ладно, – вздохнула она. – Спрашивайте, чего там?

– Он у вас больше не живет?

– Почитай, с того дня и не живет…

– Клавдия… как вас по отчеству?

– Можно без отчества, – опустила глаза Прокошина.

– Клавдия, – проникновенно повторил Марат. – С какого дня? Что вы имеете в виду?

– Недавно тут, у вокзала, драка случилась. Недоразумение… Обвинили во всем Георгия Андреевича. Забрали его в отдел, но потом отпустили. Он, видать, расстроился очень, ходил сам не свой, решил в Москву ехать за деньгами. Проводила я его…

– Так это он ко мне и приезжал! – опять солгал Марат.

– Не знаю, к вам или… – развела руками Прокошина. – Только после приходили ко мне два человека, спрашивали, где Георгий… я рассказала, что могла, они и ушли. Минут через пять один вернулся, передал мне визитку… чтобы я звонила, если… ну, вдруг Георгий Андреевич вернутся, так чтобы я, значит, сообщила.

«Речь идет о визите Багирова с помощником», – догадался Марат.

Клавдия перешла на шепот.

– В тот день беда случилась, – нехотя сообщила она. – Одного из тех двоих убили… Слава Богу, не у моего дома, а чуть дальше по улице. Что тут началось! Понаехали бандиты, полиция… и все ко мне. Решили, будто это Георгий ихнего человека убил. Всех соседей на ноги подняли, всю округу обшарили, а что толку-то? Так ни с чем и уехали.

– Вы говорите, бандиты приезжали?

– Ну, для меня эти молодчики на джипах… все бандиты и есть. А как их прикажете называть? – смутилась Прокошина. – Они у меня дом перерыли от чердака до погреба, Пилина искали. Думали, он после убийства прибежал прятаться. Вроде Георгий Андреевич дурак совсем!

– Мог Пилин убить того человека? – прямо спросил ее Марат.

– Зачем ему? – удивилась повариха. – Георгий Андреевич до выпивки были охочи, отрицать не стану, но чтобы убивать? Они на меня пару раз набрасывались спьяну-то, но это так… несерьезно. Редко какой мужик не дерется выпимши, только при чем тут убийство?

– Вы ничего подозрительного не замечали в поведении Пилина?

– Подозрительного?..

– Ну, чего-то необычного, странного?

Прокошина задумалась. Ее лоб покрылся складками, губы сжались.

– Разве что… – нерешительно начала она, – одежда… и обращение. Мы вроде бы жили вместе, но Георгий Андреевич пару раз уезжали куда-то без предупреждения. Я с работы прихожу – его нет. День нет, два… Потом возвращается, только уже в дорогом костюме, длинном плаще, – не узнать. И ведет себя как чужой: молчит, ходит из угла в угол или закроется в комнате и не велит его беспокоить… я волновалась, но ничего не говорила. Какое мое дело? Чай, он мне не законный муж-то!

– Конечно… Вот вы сказали – одежда вас насторожила. Что вы заметили? Пилин как-то странно одевался?

Повариха пожала полными плечами. Она называла беглого сожителя то он, то, – уважительно, – они. Будто говорила о двух разных людях.

– Ну… сами посудите: когда мы познакомились, Георгий Андреевич были одеты скромно и… неаккуратно. Холостяк, сразу видно, без женской руки… рубашка несвежая, в пятнах, брюки помяты, пуговиц не хватает, туфли стоптанные. Я старалась, ухаживала, стирала, штопала… но он все равно умудрялся то порвать одежу, то испачкать. И вдруг однажды являются Георгий Андреевич жених-женихом: трезвые и во всем новом, с иголочки – будто из модного магазина, – рубашка черная, костюм, плащ до пяток. Все дорогое, отглаженное, аж блестит. Я их сперва не узнала, а потом… подумала сдуру-то, что они мне предложение делать собираются. Ну, жениться решили на мне. А «жених» едва взглянул и скрылся в своей комнате, даже ужинать не стал. Как это понимать?

– С тех пор Пилин так и одевался франтом?

– Нет, – вздохнула Прокошина.

Она нервничала и путалась, теребила оборку передника.

– То есть на следующий день Пилин был одет как обычно?

– Да… и я удивилась. С утра они ушли, пока я спала, а вернулись опять в старой одеже.

– А модная одежда куда делась?

– Не знаю. В доме ее не оказалось. Пропил, наверное.

– И часто повторялись такие переодевания?

– Пару раз… В модной одежде Георгий Андреевич вели себя совершенно по-другому. Я их даже побаивалась.

– Побаивались? Почему?

Прокошина прижала руки к груди и судорожно вздохнула.

– Глаза у них становились… жуткие. Безжалостные и холодные, как лед. Пусть бы лучше дрались, чем так глядеть-то!

– С тех пор как Пилин уехал в Москву за деньгами, вы его больше не видели?

На лице поварихи отразилась внутренняя борьба. Наконец, она все же решилась сказать правду.

– Видела, – чуть слышно вымолвила Клавдия, потупившись. – Потом… когда все уехали. Ну, после убийства… Я прибирать стала и тут… слышу, дверь скрипнула. Опять, думаю, бандиты вернулись, еще не все выяснили! Глядь – а это Георгий… разодетые по-модному, все в черном. Подходят они ко мне… я к месту так и приросла, ни вздохнуть, ни шевельнуться не могу от страха. Смотрю – они на себя не похожи: бледные, как смерть, и глаза бешеные. Давай, говорят, сюда ту бумажку! И ведь что удивительно: умом-то я не успела сообразить, какую бумажку они требуют, а рука сама в карман скользнула и вытащила визитку. Ту самую, которую мне дали…

– Чья была визитка? – на всякий случай спросил Марат.

Прокошина развела дрожащими руками.

– Я на ее толком и не смотрела. Но… других у меня отродясь не было. Из моих знакомых никто этими бумажками не пользуется. Мы люди простые.

– Потом что было?

– Георгий Андреевич ее… визитку ту… порвали на мелкие клочки и выбросили… Я даже ничего спросить не смогла, застыла, как парализованная, ей-богу!

Она закрыла глаза и торопливо перекрестилась.

– Пилин остался у вас?

– Нет, что вы! Они же, наверное, видели машины у дома, слышали разговоры, – поняли, что их разыскивают. У меня им было опасно. Они… сразу ушли. Просто повернулись, молча, как чужие, шагнули за дверь и… все. С тех пор мы больше не встречались.

– Почему вы сразу же не сообщили в полицию?

Повариха покраснела, как маков цвет.

– Вы не поверите, – сказала она. – Я не могла. У меня как будто мозги отшибло. Как только Георгий Андреевич ушли… я тут же о них забыла. Напрочь! И вспомнила совсем недавно. Это от нервного потрясения бывает, – провал в памяти. Лучше бы я их забыла навсегда.

– Почему?

Прокошина подняла глаза на Марата и робко улыбнулась.

– Вы первый, кому я рассказала о Георгии… что они тогда возвращались. Не знаю, как это получилось. Но мне стало легче, камень с души свалился. Я ведь с тех пор, как вспомнила, ночами не сплю. Так и стоит он у меня перед глазами – страшный, черный, незнакомый. Как подменили мужика!

– Этот второй Пилин мог убить? – спросил Калитин.

Она закусила губу, задумалась.

– Теперь не знаю, – ответила. – Сначала мне казалось, что Георгий на это не способен, но после нашего разговора… Тот, который порвал визитку, был совсем другой. Я Георгия Андреевича плохо понимала. Зачем они переодевались, например? Где пропадали сутками? И вообще… чужая душа – потемки.

– Клавдия, если вдруг Пилин надумает вернуться…

– Я его не пущу! – вспыхнула Прокошина. – Я теперь его бояться буду!

– Позвоните по этому телефону. – Марат протянул ей листок с цифрами. – Обещаете?

Она поколебалась, но листок взяла, спрятала в карман передника…

Из Балашихи Марат приехал в Москву уже в сумерках. Солнце садилось, между домами лежали тени. Пахло дождем. Ветер крепчал, гнал тучи по темнеющему небу.

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая