Как мы росли - Карпенко Галина Владимировна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая

— Ну и сиди на своей кровати и не лезь к нам! Мы вокруг тебя мыть не будем, вся твоя грязь как была, так и останется! — сказала Клавка.

И, шлёпая босыми, красными от холодной воды ногами, обошла вокруг кровати, на которой сидела Сорокина, оставляя за собой мокрые следы.

— Дальше этого круга, чур, не мыть!

Окунув тряпку в ледяную воду, Клавка начала тереть пол.

Сорокина, подобрав под себя ноги, молча смотрела, как девочки вслед за Клавкой стали мыть пол, стараясь друг перед другом.

— Давайте сначала отодвинем тумбочки, кровати и отмоем эту сторону, — командовала Клавка.

Девочки начали отодвигать кровати, помогая друг другу. Всем стало тепло и даже жарко. И вода не казалась уже такой холодной.

— Ты вот так выжимай тряпку, — учила Варя институтку Леночку Егорову. — Вот так!

И Леночка, раскрасневшись от непривычной работы, выжимала тряпку так, как показывала Варя.

— Ну, а теперь вытирай. Видишь, здорово получается!

— Правда здорово! — соглашалась Леночка.

Отмыв одну сторону, девочки стали передвигать кровати и тумбочки на чистое место. А на другой, ещё не мытой стороне спальни растекались грязные ручьи. Один из них, тоненькой змейкой пробравшись через заколдованный Клавкин круг, пополз под кровать Сорокиной.

— Вот теперь и под моей кроватью будете мыть! — закричала Сорокина и захлопала в ладоши. — Протекла вода — значит, надо мыть. Слышишь, поломойка! — Сорокина восседала на подушках и распоряжалась: — Только, прежде чем мыть под моей кроватью, выполощи тряпку.

Клавка молчала; она работала, не обращая на Сорокину внимания. А та продолжала задираться:

— Ну, поломойка, раз, два, три! Мой под моей кроватью!

Наконец Клавка не выдержала.

— Я вот тебе сейчас вымою! — сказала она и, окунув тряпку, двинулась к её кровати.

— Ай, ай! — завизжала Сорокина. — Девочки!

— Ты брызни на неё, Клава! — крикнул кто-то. — Что она воображает… Подумаешь, какая королева…

В это время в спальню вошла Татьяна Николаевна.

Увидев её, Сорокина повалилась на кровати и завизжала еще громче.

— Что с ней? Что с Любой?! — закричала Татьяна Николаевна.

— Сорокина притворяется, — сказала Варя. — Она просто пол мыть не хочет.

— Мыть пол? — сказала, бледнея, Татьяна Николаевна. — Она и не умеет, наверно, мыть пол. Любочка, ну перестань, не обращай на них внимания. Они грубые, невежественные дети. Любочка!.. Какие вы скверные! — сказала Татьяна Николаевна и брезгливо отодвинула ногой мокрые тряпки.

Клавка смотрела на Татьяну Николаевну.

«Брезгает нами, боится притронуться… Ах, ты…»

— Гадкие! — продолжала Татьяна Николаевна. — Гадкие!

— Долой Татьяну Николаевну! — закричала вдруг Клавка.

И все закричали за ней. Размахивая пустым ведром, Клавка кричала громче всех:

— Долой! Долой!

Сорокина перестала визжать. Татьяна Николаевна сразу сжалась и, схватив Сорокину за руку, пошла к двери. Девочки расступились, кто-то открыл дверь, и Татьяна Николаевна с Сорокиной выбежали в коридор.

— Пёс с ними! — сказала Клавка. — Давайте домывать пол.

По воскресеньям Варя ходила домой, к бабушке. Хоть на часок, а прибежит. Но вот уже прошла неделя, а дома бабушки не было. Варя в прошлое воскресенье прибежала — замок! Соседи сказали — ушла, а куда, не знают. Варя несколько раз бегала на неделе — на дверях висел замок. Куда делась бабушка?

— Если жива — придёт! — утешала Клавка.

— Как — если жива? Что же, по-твоему…

— Ничего по-моему! — отвечала Клавка. — Бывает, и помирают люди. Только она объявится — вот увидишь…

Девочки кончали мыть пол. Вдруг Варя услыхала в коридоре: стук, стук. Она сразу узнала, что это бабушка идёт.

— Бабушка! — Уж Варя её целовала, целовала, и смеялась, и плакала. — Куда же ты подевалась? Я ждала, ждала…

— Да пусти ты меня, дай сесть! — говорила бабушка. — У знакомых я была — расхворалась. Ну, не пускали, пока встала… Чего плакать! Радоваться надо… — Бабушка села и сразу подобрала ноги. — Что-то сыро у вас!

— Это мы пол мыли — видишь?

Варя гладила бабушку и оглядывала всю. Вот она, вот она, бабушка!

— Я знаешь как соскучилась!

— Пол мыла, а измазалась — глядеть страшно! Умылась бы, — сказала бабушка. — Смотри, руки-то у тебя какие!

Бабушка повернула Варины руки ладонями к себе: ладони были чёрные-чёрные.

— Мы хотели умыться, да вода уже не идёт. Завтра пойдёт — умоемся. Мы и на пол только ведро нацедили.

— Как вы здесь живёте? Неделю вас не видала, — спрашивала бабушка.

— Мы-то хорошо живём. Только вот ты пропала… Уж я думала… — У Вари задрожали губы.

— Глупая ты моя! — сказала бабушка. — Я к тебе с радостью. Завтра я тебя буду ждать, ты непременно приходи — будем на новую квартиру перебираться. Весь наш дом перебирается.

— И мы придём, — сказали девочки. — Будем помогать вещи таскать.

— Ну что ж, — сказала бабушка, — приходите, всем работу найду.

Из фабричного дома переселяли жильцов в особняк. Фабричный дом такой ветхий, что в Совете решили — чинить его не стоит. И топить его — только дым на ветер пускать. Пусть переселяются и живут по-человечески. Дали ордер и Вариной бабушке.

Некоторых пришлось уговаривать, чтобы дали согласие на переезд. В маленькие комнаты рабочие переезжали охотнее, а в бывшие залы да гостиные — с опаской и разговорами.

— Больно большие комнаты. Пока от одного угла до другого дойдёшь, устанешь. И жить в таких непривычно.

В большую столовую никто не согласился вселиться — разве её натопишь? Вагон дров надо, и то не хватит. Так и осталась она пустовать.

Тяжёлые вещи перенесли солдаты. А что полегче, таскали сами. Варя привела с собой девочек, и они, как муравьи, бегали по переулку туда и обратно — кто со стулом, кто с подушкой. Клавка ухватила сразу корыто и стеклянную вазочку.

— Не донесёшь! — беспокоилась бабушка.

— Донесу!

Бабушка только успевала вручать то одно, то другое. Девчонки старались наперебой.

Наконец в старой комнате, кроме дырявых кастрюль и пыли, ничего не осталось. Кастрюли забрала Клавка. Пригодятся — в них цветы сажать хорошо. И потащила их в новую комнату. В комнате вещи лежали горой, но бабушка решила передохнуть. Она усадила своих помощниц и каждой дала подарочек — ленточки из шёлковых лоскутков:

— Будете в косы заплетать. (Девочки почти все были стриженые.) Ничего, волосы отрастут, тогда и вплетёте, — утешала бабушка.

Клавка выбрала себе голубые ленты, и бабушка попробовала ей заплести косы. Получились толстенькие две косички, и торчали они в разные стороны.

— Ишь какие красивые волосы, как золото! — сказала бабушка.

И Клавка с удивлением слушала, что она золотая, а не рыжая.

Варе новая комната понравилась. Особенно печка; на каждом изразце картинка. Уже были сумерки, но Варя всё-таки их рассмотрела. Летели гуси-лебеди, по лесу шёл медведь, и на больших куриных лапах стояла резная, пёстрая избушка. Стены в комнате были розовые. Наверно, здесь была детская. Бабушка увидела в стене скобочку — оказалось, что это дверцы стенного шкафа. Бабушка обрадовалась новому удобству. Вот хорошо-то! Сюда сколько всего поместится… А Варя зашла в шкаф, как в маленький домик, и там, в темноте, нашла кубик. Шкаф, очевидно, был для игрушек.

— Целый шкаф игрушек! Бабушка, в этой комнате много было детей или жила одна девочка? — спросила Варя.

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая