Любовь по объявлению - Мариуц Ольга - Страница 46

• Предыдущая
• 46/49
• Следующая

— Илья, мне не до шуток…

— И никакого права беспокоить сон мирных граждан, не имея на то ордера, у меня нет, — монотонно, будто зачитывая строки из устава, сказал Илья. — Равно как и лишать их интимных радостей.

— Я согласен, такого права у тебя нет, — быстро согласился Александр. — Но у тебя есть возможность.

— Значит, так: перезвонишь мне завтра и доложишь, во сколько она пришла на работу. Приму как извинение за беспокойство. Бери сахар, пей чай.

— А если завтра она не придет на работу? Илья развел руками.

— А ты сволочь. — Александр тяжело взглянул на него из-под век. — Не думал, что ты — такая сволочь…

— Начинается, — сказал Илья. — Дай мне еще в морду — для полной картины. Может быть, это тебя успокоит.

Александр поднялся и, не оглядываясь, двинулся к выходу.

— Шлепанцы оставь, — насмешливо донеслось ему в спину. — Кретин!

Александр брезгливо сбросил шлепанцы и стал лихорадочно заталкивать ноги в туфли.

Он уже взялся за дверную ручку, когда за спиной вырос Илья. Александр не видел — почувствовал.

— Подожди, нервно-паралитический. Я позвоню. Достали вы все меня, как… — Илья прошлепал в комнату.

Александр отпустил ручку и прислонился спиной к двери. Потом опустился вниз и присел на корточки. Сидел он так довольно долго, или это ему казалось. Из комнаты было слышно, как монотонно бубнил Илья:

— Да, Владимир Степанович. Нет, Владимир Степанович. Уверен стопроцентно. Вы меня знаете… Само собой, под мою ответственность… Да никуда он не денется… Кому он пожалуется? Пусть жалуется. Все будет чисто, ручаюсь. Спасибо, Владимир Степанович.

Из комнаты вышла жена Ильи, одетая в халат. Равнодушно посмотрела на Александра сонным глазом, прошествовала в туалет и обратно. Илья вышел уже одетый.

Александр рывком поднялся на ноги.

— Время еще есть, — остановил его порыв Илья. — Сейчас придет машина, это… — он посмотрел на часы, — минут семь-восемь. Можем допить чай.

Ксения не хотела просыпаться. Сон для нее сейчас был лучше, чем реальность. Даже вот такой неполноценный, слепленный из двух половинок: она смотрела на стрекозу, которая ей снилась, и в то же время не забывала, что с ней происходит на самом деле. Стрекоза была красивая, с продолговатым изумрудным тельцем, прозрачными крылышками и выпуклыми глазами, в которых отражалась сама Ксения. Ксения отлично видит себя в зеркальных глазах стрекозы. А также то, что происходит у нее за спиной. Сзади к ней приближается бесформенная глыба, состоящая из каких-то темных кристаллов, земляных комьев и корней, которые змеями опутывают эту полуживую сущность. Уже совсем рядом глыба приобретает очертания — Ксения мучительно всматривается и наконец узнает, кто это. Это ОН, и ОН хочет ее убить. Ее охватывает ужас, но она не может заставить себя обернуться. Как загипнотизированная, она смотрит в глаза стрекозы и понимает, что они не красивы — они безобразны. Огромные, вылезшие из орбит глаза монстра, прикинувшегося стрекозой, чтобы усыпить ее бдительность. Вероятно, монстр догадывается, что Ксения не станет бежать. Ей некуда бежать, потому что сзади — тоже смертельная опасность. И эта изумрудная гадина плотоядно раскрывает челюсти… Челюсти двигаются как на шарнирах, приводя Ксению в полубезумное состояние. Она бьется, кричит, визжит, воет, в то же время (и это самое ужасное) зная, что никто, никто не придет ей на помощь…

— Заткнись, — сказало изумрудное чудовище, и сзади эхом подтвердили: — Заткнись, или будет хуже.

Ксения не знала, что они имеют в виду, что значит это «хуже», но она мгновенно проснулась. Может быть, в надежде, что, когда вырвется из этого кошмарного сна, все встанет на свои места: злобные монстры исчезнут, останутся в своем ирреальном царстве ужасов, сплетаясь в тугой комок, силясь задушить и пожрать друг друга, но ее там уже не будет! Она убежит от них в свою обычную жизнь.

Пробуждение не принесло желаемого. Она проснулась в горячем липком поту и осознала, что никуда убежать ей не удалось, ужас остался, потому что он — реальность.

Он сдернул с нее одеяло. Ксения зажмурилась от ударившего в глаза света и страха. Он наклонился — в ноздри ударил одуряющий запах одеколона. Сладкий цветочный запах, такой, вероятно, обожают стрекозы.

— Открой глазки, девочка, — мягко сказал он и нежно, двумя пальцами, приподнял ее подбородок. — Ну же, не балуйся. Ты меня разочаровываешь.

Ксения уловила свежий аромат из его рта — «Дирол» с мятой. Ее чуть не стошнило.

Тем не менее, понимая, что не стоит его злить, она постаралась взять себя в руки и села, делая попытки натянуть короткую юбку на колени. И посмотрела на него затравленно.

Он улыбнулся. У него красивые ровные зубы. Слева — аккуратная, едва заметная пломба. Он следит за своей внешностью.

— Не хочешь помыться? — предложил он, садясь на край кровати. — Я приготовил ужин. Я не сказал тебе — я отлично готовлю. Та бурда, которую нам подали в ресторане, в сравнение не идет… Ты любишь рыбу? Я обожаю. Особенно осетрину в белом вине. Вообще морепродукты — моя слабость. Я приготовил еще омаров, креветки… Думаю, тебе понравится. Ну же?

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Делать было нечего. Ксения, помедлив, взялась за нее и поразилась, что она такая теплая. Хотя что она ожидала почувствовать — замогильный холод?

— Я приготовил тебе ванну, — сказал он ей в спину, когда она, покачиваясь, пошла впереди него к открытой двери. — Ты немного не в порядке.

Дверь в гостиную была открыта, и Ксения краем глаза заметила, что он немало потрудился. Комната была погружена в полумрак, только свечи в высоких подсвечниках мерцали праздничными звездочками на обоих концах длинного стола. Стол был покрыт роскошной скатертью с кистями до пола и уставлен столовыми приборами и высокими хрустальными фужерами. В другой раз эта комната показалась бы ей убранной нарядно и романтично, но сейчас помпезность выглядела зловеще. Ксения убыстрила шаги и постаралась побыстрее миновать гостиную. Из раскрытых дверей пахнуло можжевельником и еще чем-то, кажется, он окурил помещение благовонными палочками.

Он проводил ее в ванную комнату и даже позволил закрыть за собой дверь. Впрочем, замок был слишком хлипкий, чтобы она могла возлагать на него какие-то надежды.

Оставшись одна, Ксения огляделась. Стены, потолок и даже пол были выложены зеркальной плиткой, голубая ванна уже была заполнена водой. Он даже вспенил для нее средство для купания, и пена лежала на поверхности воды белоснежной рыхлой шапкой. На полке стояли масса всяческих шампуней и кремов, лежали щетки, расчески и небольшой фен, а на вешалке висела шикарная махровая простыня и несколько мягчайших, даже на вид, полотенец.

Ксения подняла голову и уставилась в зеркальную стену напротив. На нее не отрываясь испуганно смотрело измученное существо — грязное, взлохмаченное, с расплывшимися по лицу разводами — смесью косметики и слез. Опухшие веки прикрывали узкие щелочки, именуемые глазами.

Ей нестерпимо захотелось вымыться, и она лихорадочно стала сбрасывать с себя одежду. Но когда оказалась полностью обнаженной, стало еще хуже. Куда бы она ни посмотрела, слева, справа, сверху и даже под ногами — всюду было одно: голое дрожащее тело, беззащитное и жалкое… Ксения, зажав руками рот, чтобы не было слышно, как она заскулила от невозможности что-то изменить, ступила в ванну.

Вода была теплой и нежной, пена, попавшая ей на губы, сладкой… И это было единственное за последние несколько часов, что хоть немного успокоило ее. Она вытянулась в полный рост, положила голову на подголовник и закрыла глаза. Она знала, что не может находиться здесь долго и надо хотя бы поплескаться, чтобы он не заподозрил неладное. Но вода ласково убаюкивала, и ей не хотелось делать ни одного движения… Она — устала.

— Ты скоро? — через некоторое время спросил он из-за двери, и Ксения в ответ шумно взмутила ладонью воду.

Он отошел.

К сожалению, это не может продолжаться бесконечно. Если она не откликнется и не откроет второй (третий, четвертый) раз — он, сорвав замок, просто вытащит ее отсюда за шкирку.

• Предыдущая
• 46/49
• Следующая