Выбери любимый жанр

Куролесов и Матрос подключаются - Коваль Юрий Иосифович - Страница 6


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

6

— Так ты по фене ботаешь?

— Ботаю. Изо всех сил ботаю.

— А по-рыбьи чирикаешь?

— Чирикаю.

— Врёшь, скворец! На бугая берёшь! Порожняк гоняешь! Лапшу на уши двигаешь!

— Не двигаю, не двигаю я лапшу! — закричал Вася, потому что увидел, что Пахан сунул руку в карман, в котором тяжело болтался пистолет.

«Ну, попал! Вот уж попал-то! — лихорадочно думал Вася. — Феня — ведь это бандитский язык, а я-то его не знаю, не ботаю и не чирикаю. Что ж делать-то? Гипноз! Скорее гипноз!»

И он сморщил переносицу, но гипноз, собака, никак не появлялся, затаился, напуганный запахом чеснока.

«Ну тогда разумом, тогда разумом, — думал Вася. — Возьму его разумом, неожиданной мыслью. Задавлю интеллектом».

— За что такие придирки? — высказал вдруг Вася эту неожиданную мысль. — Почему глубокое недоверие? — продолжал он давить интеллектом. — Я же предупредил, меня же и угнетают!

— Феню не знаешь, — сказал Пахан и покачал квадратною будкой. — Ну скажи, что такое «бимбар»?

— Так вот же он, бимбар. Вот он! — И Вася вынул из кармана часы.

— А ну дай сюда.

Пахан схватил часы, щёлкнул крышкой, и часы взыграли:

«Здравствуй, моя Мурка,
Здравствуй, дорогая.
Здравствуй, а, быть может, и прощай…»

И здесь автор должен, конечно, отметить редкую способность знаменитых часов: приспособляемость к обстоятельствам.

— Мурку играют? Всё равно, твоё-то время истекло. — И Пахан сунул часы в собственный карман. — Не знаю, откуда ты, да только мне ты живой не нужен.

Он зевнул и достал пистолет. И самое страшное показалось Васе именно то, что он зевнул.

Куролесов и Матрос подключаются - i_015.jpg

— Нет, нет, — сказал Вася. — Я ещё живой пригожусь.

— Только не мне, — сказал Пахан и сразу нажал курок.

Грянул выстрел — и пуля-дура полетела в открытую Васину грудь. И последнее, что слышал Куролесов, был глупый и неуместный сверху крик:

— Только не по огурцам!

Глава девятая. Уходящая галоша

По маслятам да по моховикам капитан со старшиною добрались до улицы Сергеева-Ценского.

— Помню, брали тут двух самогонщиков, — сказал старшина. — Трудное было дело: они из самогонных пулемётов отстреливались, но мы их пустыми бутылками забросали…

— Ищите след, — прервал капитан неуместные воспоминания. — Грибов больше не видно.

— Как же не видно? Вон он гриб, висит на заборе. — На заборе висела свинуха, тот самый гриб, который называют дунькой и лошадиной губой.

— Из-за этого самого забора они нас сивухой поливали, — задумчиво вспоминал Тараканов. — Инспектор Нахабин в обморок упал, но мы…

— Хватит, — сказал капитан. — Ищите следующий гриб.

Но больше, сколько ни оглядывались, грибов они не нашли ни пустым глазом, ни подзорной трубою. Единственное, что бросалось в глаза, была рваная галоша, лежавшая посреди дороги.

— Прекрасно помню эту галошу, — сказал старшина. — Она как раз болталась на ноге у самогонщика, когда инспектор Нахабин достал пистолет, но полковник Двоекуров сказал: «Не стрелять», — и галоша от ужаса упала. Только раньше она валялась вон там, у забора. Так-так…

— Это Васькина лапа! Галоша как подручное средство! Талантливый паренёк! Нам надо идти в направлении галоши.

— Пошли, — сказал капитан.

И они двинулись в ту сторону, в какую как бы шла эта галоша.

— Интересно, что будет дальше? Опять галоша?

— Ну нет, — сказал старшина, — вторая галоша осталась у самогонщика. Когда полковник Двоекуров приказал брать их живыми, мы с инспектором короткими перебежками…

— Хватит о самогонщиках! — приказал капитан. — Ищите след!

— Слушаюсь… так что второй галоши не будет… молчу, молчу… Итак, Куролесов хватает первое попавшееся под руку. Ему некогда, он торопится, надеясь на нашу смекалку. А уж смекалка-то у нас есть. У нас много смекалки. Вот глядите — консервная банка! Вот она где, смекалка-то!

— Не вижу здесь особенной смекалки, — заметил капитан.

Он, кажется, немного ревновал к такой большой таракановской смекалке.

Кроме того, капитан чувствовал, что Тараканов своей неумеренной смекалкой защищает право на ношение рыжих усов.

— Баночка лежит ненатурально! Она лежит донцем к нам, а дыркою чуть правее. Надо и нам подаваться правее.

Они подали правее и скоро наткнулись на бутылку из-под «Нарзана», чьё горлышко забирало ещё правее.

— Так, — сказал старшина, — глянем по направлению бутылочного горлышка. Так, так. Улица Сергеева-Ценского, дом 8.

— Надо проверить, — сказал капитан.

Здесь автор должен на всякий случай отметить, что капитан и старшина были в штатском.

— Нехороший дом, — сказал капитан, принюхиваясь, — от него чем-то пахнет.

— Не укроп ли?

— Да нет, чесноком и, кажется… порохом.

— Папиросы пятого класса… вон окурок валяется.

Долго и нудно капитан стучал в дверь. Профессиональный стук капитана растряс английский замок, в нём что-то пискнуло, и дверь отворилась.

Капитан осторожно ступил в дом. Усы Тараканова потянулись за ним. В сенях было пусто. Оцинкованные баки валялись в углу и разбитые умывальники, а в комнате капитан сразу увидел большой шкаф-гардероб.

В шкафу что-то слышалось и шевелилось.

«Там кто-то есть!» — знаками показал капитан Тараканову, который постепенно всасывался в комнату.

«Надо брать!» — ответил усами старшина.

«Валяйте!» — взглядом приказал капитан. Старшина подкрался к шкафу, распахнул дверь и просто крикнул:

— Вверх!

И тут же из шкафа — руки вверх! — выступил человечек с небритым подбородком.

Куролесов и Матрос подключаются - i_016.jpg

— Меня сюда запрятали, — сказал он улыбаясь.

— Кто вы? — сбоку с револьвером в руке спросил капитан.

— Я — Носкорвач. Носки рву. Мне мама как купит носки, два дня поношу, глядишь — уже дырка на пятке. «Тебе, говорит, надо железные носки». Но я и железный разорву. Пойдёмте в шкаф, я покажу, сколько там рваных носков валяется. Даже неудобно.

Минуты через три, как потом подсчитали, капитан Болдырев и старшина Тараканов поняли, что перед ними круглый сумасшедший. Он совал им под нос рваные носки, зазывал их в шкаф, просил подобрать пару какому-то подозрительному носку в полосочку — в общем, валял большого дурака.

— Слушай, Носкорвач, — раздражённо сказал старшина, — кто тебя в шкаф запрятал?

— О! — напугался Носкорвач. — Это большая тайна!

Тут он принялся раскачиваться, читая стихи Редьярда Киплинга:

Это рассказывать надо
С наступлением темноты,
Когда обезьяны гуляют
И держат друг другу хвосты…

— А вы ведь не обезьяны, — неожиданно трезво заметил он. — Вы — оперативники, вам рассказать я никак не могу.

— Мы тебе новые носки подарим, — заманивал старшина. — С шерстяною пяткой.

— Правда? — обрадовался Носкорвач. — Ну, тогда скажу: «Пахан». Только мне носки сорок третьего размера.

— Для тебя хоть сорок четвёртого.

— Ну, тогда я всё расскажу. Пришёл человек. А Пахан чай пил. Вот они вдвоём и убежали, а меня в шкаф запрятали. «Сиди, говорят, пока за тобой не придут». Нет ли у вас пирожка с печёнкой? А ещё я люблю жареные грибы, и вообще мне надо побольше снеди. У вас есть снедь?

— Снеди нету! — строго отвечал старшина.

— Как же так? Оперативные работники, а снеди не имеют! Странно!

— Куда же они убежали? — спросил капитан.

— Туда, где шарики катаются.

Глава десятая. Взгляды в полной темноте

Пуля-дура, как уже говорилось, вылетела из пистолета и полетела в открытую Васину грудь. Быстро, стремительно преодолевала она сантиметр за сантиметром и скоро должна была вонзиться в сердце.

6
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело