Выбери любимый жанр

Врата Атлантиды - Николаев Андрей - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

— Можно попробовать продать, — с сомнением сказал Корсаков. — Погоди-ка… — он подошел к картине поближе и развернул к свету.

Послюнив палец, потер холст в углу — на пальце осталась краска. Корсаков снял картину с мольберта и, перевернув ее, стал изучать изнанку картины, склоняясь к самому холсту и даже трогая его пальцами.

— Что-то не так? — спросила Анюта.

— Что-то не так, — подтвердил Игорь. — Понимаешь, картина написана акварелью, самое большее, в середине двадцатых годов, а холст гораздо старше. Посмотри… видишь, он пожелтел? Как говорят реставраторы, перегорел.

— И что?

— Думаю, этой халтурой замазали другую картину.

— Ух ты! Может, там Рембрандт? Или Леонардо да Винчи?

— Так, закатываем губы и подбираем слюни, — скомандовал Игорь. — Вот когда очистим картину от этих птичек, тогда и станет понятно — разбогатели мы или так, развлеклись в свое удовольствие.

— А ты сможешь? — Анюта подошла к Игорю вплотную и заглянула в лицо. — Ты ведь гений! Ты же такой мужчина…

— Эй, эй, осторожнее. Не то я и впрямь поверю в свою гениальность. Попробовать я могу, но лучше, если этим займется опытный реставратор. И такой у меня есть — учились вместе.

— Звони, — девушка протянула ему мобильник, — звони сейчас же.

— Спокойно, — охладил ее пыл Корсаков. — Я даже не знаю, есть ли у него телефон, не говоря уже про номер. Но на днях они будут в Москве — приедут покупать новую машину. Помнишь, я тебе рассказывал, что разбил чужую «Ниву»? Вот это была тачка моих друзей.

— Они приедут? — повторила Анюта. — А кто с ним?

— Невеста его. Это я их сосватал.

— Ты еще и сваха?

— По совместительству. Так что подождем Пашку — он обещал зайти. А пока принеси чистую мокрую тряпочку.

Анюта быстро принесла смоченную водой тряпицу. Корсаков осторожно принялся протирать холст возле рамы в самом углу.

— Черт, густо замазали, — пробормотал он, осторожно снимая слой краски. — Хорошо хоть лаком не покрыли.

Под слоем акварели проступила темная поверхность скрытой картины. Корсаков склонился, приглядываясь.

— Все, пока довольно, — сказал он, — там действительно другая картина. Боюсь испортить, будем ждать Воскобойникова.

Картина два дня простояла на мольберте, укрытая тряпкой.

Игорь открыл ее и снова принялся разглядывать. Даже кресло-качалку принес, чтобы удобно было. Он слышал, что картины старых мастеров замазывали после революции — чтобы большевики не продали.

Еще после Великой Отечественной войны, когда воины-победители везли трофеи, в стране оказалось много шедевров живописи из немецких музеев. Как там у Высоцкого?

"… а у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.

Трофейная Япония, трофейная Германия,

Пришла страна Лимония,

Сплошная чемодания…"

Солдаты везли трофеи вещмешками, офицеры — чемоданами, старшие офицеры и генералы — вагонами, а маршалы уже целыми составами. И во время послевоенных чисток высшего армейского руководства картины тоже прятали за подобной мазней, надеясь переждать смутное время и сохранить капитал — ценность картин великих живописцев в то время уже все понимали. Корсаков задумался, пытаясь представить, что могло быть изображено под резвящимися в пруду павлинами.

Под окном остановилась машина, послышалась перебранка. Звонкий голос Анюты выделялся на фоне мужских голосов.

Внизу хлопнула дверь, послышался быстрый перестук каблучков по лестнице.

— Ау, где ты, мой ненаглядный гений?

— Здесь я, — подал голос Корсаков, — любуюсь твоим наследством.

— А я кресло привезла, — похвасталась Анюта. — Сейчас мужики его внесут. Если в дверь пройдет.

Они вышли в холл. Грузчики, кряхтя и ругаясь вполголоса, тащили по лестнице огромное кресло.

— Куда ставить-то? — спросил небритый мужик в голубенькой панамке.

— Сюда, в спальню, — показала Анюта.

— Нет уж, — решительно воспротивился Корсаков, — там и так не развернешься. Ставьте здесь, к стене.

Мужики поставили кресло, куда велели, Анюта рассчиталась с ними, уселась, подобрала ноги и победно посмотрела на Корсакова.

— Как тебе?

— Прелестно, — пробормотал тот, разглядывая потертый плюш. — Зачем оно нам?

— Надо же тебе где-то отдыхать, когда ты пишешь. Смотри, какое удобное, мягкое, старинное.

— Что старинное, никто не спорит, — согласился Игорь. — И клопы в нем уже потеряли счет своим поколениям.

— Ой! — Анюта взвизгнула и вскочила на ноги. — Ты что, серьезно? Там могут быть клопы?

— Вполне. И тараканы. Любишь тараканов?

— Мы его выбросим, — решительно сказала девушка, — прямо сейчас!

— Ну уж нет! — Корсаков расположился в кресле, закинул ногу на ногу.

Было действительно удобно.

— Я вчера картину продал. Желаю отметить это событие…

— Ты вчера уже отметил.

— То было вчера. Не мог же я обмануть ожидания коллег.

— Ладно. Тогда распределим обязанности. Я иду в душ, а ты накрываешь на стол. Потом ты просишь прощения за то, что вчера позорно напился, а я тебя прощаю. Там, под балдахином, — Анюта показала пальчиком на спальню, — тебе будет даровано полное прощение.

— Балдахина нет и больше никогда не будет. Сегодня ночью он набросился на меня и чуть не задушил. И фанеры на окне не будет. А прощенья просить я согласен.

— А как же интим? — Анюта заглянула в спальню.

— Интим создается прежде всего в голове. — Корсаков назидательно поднял палец. — И вообще, я желаю просить прощения! Это так редко со мной случается, что если ты не поспешишь в душ, желание пропадет минимум до вечера.

— Уже бегу, — Анюта направилась к креслу, в котором он сидел, на ходу расстегивая блузку. — Только поцелуй меня. — Она уселась к Игорю на колени и взъерошила волосы.

Он обнял ее и припал долгим поцелуем к ямочке между ключиц. Анюта, вздохнув, откинулась назад. Он распахнул на ней блузку, снял с плеча бретельку бюстгальтера, коснулся губами груди.

— Ты так и не понял, зачем я купила это огромное кресло? — спросила она шепотом.

— Теперь понял…

В дверь внизу грохнули кулаком. Анюта вздрогнула, попыталась высвободиться.

— Сиди спокойно, — сказал Корсаков, спуская вторую бретельку. — Нас нет. Мы погибли, нас придушил балдахин, мы утонули в джакузи, слившись в пароксизме страсти. — Кто-то стал уже всерьез ломиться в двери, и он с досадой покачал головой: — Никакой личной жизни. Иди в душ, — он столкнул Анюту с колен, — а я пойду, набью морду этому мерзавцу.

Он спустился по полутемной лестнице, которая освещалась только сверху, из холла, а окно под потолком было слишком маленьким и к тому же замазано побелкой после ремонта. Корсаков посмотрел в глазок, который по настоянию Александра Александровича врезали в дверь, и ничего не увидел. С улицы кто-то прикрыл глазок ладонью или еще чем-то.

— Кого там черт несет? — сказал Корсаков громко, так чтобы услышали с той стороны, и стал отпирать дверь.

Он был уверен, что кто-то из арбатских знакомых пришел продолжить вчерашнее веселье. На улице молчали. Игорь распахнул дверь и на мгновение ослеп от яркого солнечного света. С улицы протянулась здоровенная лапа, вытащила его и прижала к мощной груди, одетой в веселую маечку с призывом: «Time is many — kiss me quickly» Время — деньги, целуй меня быстрей!.

— Что, ваше сиятельство, своих не узнаем? Домовладельцем заделались?

— Паша, шутки твои, как у того боцмана, дурацкие, — выдавил Корсаков, трепыхаясь в объятиях Павла Воскобойникова. — Пусти, злодей, опять ребра сломаешь.

— В прошлый раз не я ломал, не ври!

— Марина! — Корсаков увидел стоявшую за спиной Пашки девушку. — Скажите ему, чтобы прекратил хулиганить.

— Ничего не могу поделать, Игорь, — развела руками Марина, — он с утра только и мечтает, как прижмет вас к своей груди.

Наконец Корсаков вырвался из стальных объятий.

— Ты как меня нашел?

— Сашка-Акварель навел, — подмигнул Павел. — Так и сказал: у Игорька теперь собственный особняк из двух этажей.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело