Выбери любимый жанр

Мы - Майоров Николай Петрович - Страница 7


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

7

Но разве можно у таких, как эти,

Отнять родное небо и траву?

Не надо им отечества и короля,

Они в глаза не видели газеты,

Живут подачками, как будто для

Одних пройдох вращается земля

И где-то гибнут смежные планеты!

1940

ЛЕНИН

Вот снова он предстанет в жестах

Весь — наша воля. Сила. Страсть…

Кругом — народ. И нету места,

Где можно яблоку упасть.

37

Матрос. И женщина с ним рядом.

Глаза взведя на броневик,

Щекой небритою к прикладу

Седой путиловец приник.

Он рот открыл. Он хочет слышать,

Горячих глаз не сводит он

С того, о ком в газетах пишут,

Что он вельгельмовский шпион.

Он знает: это ложь. Сквозная.

Такой не выдумать вовек.

Газеты брешут, понимая,

Как нужен этот человек

Ему. Той женщине. Матросам,

Которым снился он вчера,

Где серебром бросают осыпь

В сырую ночь прожектора…

И всем он был необходим,

И бредила — в мечтах носила —

Быть может, им и только им

В тысячелетиях Россия.

И он пришел… Насквозь прокурен

В квартирах воздух, кашель зим.

И стало сразу ясно: буря

Уж где-то слышится вблизи.

Еще удар. Один. Последний…

Как галька, были дни пестры.

Гнусавый поп служил обедни.

Справляли пасху. Жгли костры.

И ждал. Дни катились быстро.

Уж на дворе октябрь гостил,

Когда с «Авроры» первый выстрел

Начало жизни возвестил.

1937

***

Тогда была весна. И рядом

С помойной ямой на дворе,

В простом строю равняясь на дом,

Мальчишки строились в каре

38

И бились честно. Полагалось

Бить в спину, в грудь, еще — в бока.

Но на лицо не подымалась

Сухая детская рука.

А за рекою было поле.

Там, сбившись в кучу у траншей,

Солдаты били и кололи

Таких же, как они, людей.

И мы росли, не понимая,

Зачем туда сошлись полки:

Неужли взрослые играют,

Как мы, сходясь на кулаки?

Война прошла. Но нам осталась

Простая истина в удел,

Что у детей имелась жалость,

Которой взрослый не имел.

А ныне вновь война и порох

Вошли в большие города,

И стала нужной кровь, которой

Мы так боялись в те года.

1940

ОТЦАМ

Я жил в углу. Я видел только впалость

Отцовских щек. Должно быть, мало знал.

Но с детства мне уже казалось,

Что этот мир неизмеримо мал.

В нем не было ни Монте-Кристо,

Ни писем тайных с желтым сургучом.

Топили печь, и рядом с нею пристав

Перину вспарывал литым штыком.

Был стол в далекий угол отодвинут.

Жандарм из печки выгребал золу.

Солдат худые, сгорбленные спины

Свет заслонили разом. На полу —

Ничком отец. На выцветшей иконе

Какой-то бог нахмурил важно бровь.

39

Отец привстал, держась за подоконник,

И выплюнул багровый зуб в ладони,

И в тех ладонях застеклилась кровь.

Так начиналось детство…

Падая, рыдая,

Как птица, билась мать.

И, наконец,

Запомнилось, как тают, пропадают

В дверях жандарм, солдаты и отец…

А дальше — путь сплошным туманом застлан.

Запомнил: только пыли облака,

И пахло деревянным маслом

От желтого, как лето, косяка.

Ужасно жгло. Пробило всѐ навылет

Жарой и ливнем. Щедро падал свет.

Потом войну кому-то объявили,

А вот кому — запамятовал дед.

Мне стал понятен смысл отцовских вех.

Отцы мои! Я следовал за вами

С раскрытым сердцем, с лучшими словами,

Глаза мои не обожгло слезами,

Глаза мои обращены на всех.

1938

ИЗБА

Косая. Лапами в забор

Стоит. И сруб сосновый воет,

Когда ветра в нутро глухое

Заглянут, злобствуя в упор.

Зимой все в инее и стуже,

Ослабив стекла звонких рам,

Живот подтягивая туже,

Глядит на северный буран.

Кругом безлюдье. Хоть кричи!

Стоит, как на дороге нищий.

И тараканы стаей рыщут

В пустой отдушине печи.

40

Метели подползают ближе.

И вдруг рванут из-под плетня,

Холодным языком оближут

В хлеву хозяйского коня.

А сам хозяин бледнолицый,

Окутан кем-то в белый холст,

Лежит в гробу на половицах,

В окамененье прям и прост.

В окошко свет скупой, бросая,

Глядит луна в его судьбу,

И ветры жутко потрясают

Его сосновую избу.

Здесь по соседству с белым гробом,

В ногах застывших мертвеца,

За полночь я родился, чтобы

Прославить мертвого отца.

Чуть брезжил свет в разбитых окнах.

Вставал, заношенный до дыр,

Как сруб, глухой и душный мир,

Который был отцами проклят,

А нами перевернут был.

1938

БАЛЛАДА О ЧКАЛОВЕ

Всего неделю лишь назад

Он делал в клинике доклад.

Он сел за стол напротив нас,

Потом спросил: «Который час?»

Заговорив, шел напролом,

И стало тесно за столом.

И каждый понял, почему

Так тесно в воздухе ему.

И то ли сон, горячка то ль,

41

Но мы забыли вдруг про боль.

Понять нельзя и одолеть,

Как можно в этот день болеть.

Врачи забыли про больных,

И сестры зря искали их.

Йод засох и на столе

Лежал как память о земле,

Где людям, вышедшим на смерть,

Хоть раз в году дано болеть.

Докладчик кончил. И потом

Он раны нам схватил бинтом,

Он проводил нас до палат.

Ушел. И вот — пришел назад.

И врач склонился над столом,

Над ним — с поломанным крылом.

И было ясно, что ему

Теперь лекарства ни к чему.

И было тихо. Он лежал

И никому не возражал.

Был день, как он, и тих, и прост,

И жаль, что нету в небе звезд.

И в первый раз спокойный врач

Не мог сказать сестре: «Не плачь!».

1938

ПЕСНЯ

Ее сложил маляр, а впрочем,

Она, быть может, потому

42

Портовым нравилась рабочим,

Что за нее вели в тюрьму.

Ломали пальцы, было мало —

Крошили зуб, грозили сжечь.

Но и в огне не умирала

Живая песенная речь.

Матросы взяли песню эту

И из своей родной земли,

Бродя волной морской по свету,

В чужую землю завезли.

А тот маляр потом был сослан.

Бежал. На озере одном

Он пойман был, привязан к веслам

И вместе с лодкой шел на дно.

И, умирая, вспомнил, видно,

Свой край, и песню, и жену.

Такую песню петь не стыдно,

Коль за нее идут ко дну.

1939

ПАМЯТНИК

Им не воздвигли мраморной плиты.

На бугорке, где гроб землѐй накрыли,

Как ощущенье вечной высоты,

7

Вы читаете книгу


Майоров Николай Петрович - Мы Мы
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело