Три минуты до катастрофы. Поединок. - Сахнин Аркадий Яковлевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая

В какой же панике бежали отсюда, если всё оставили в образцовом порядке! Сапёрам предстояло лишь «принять» и «оприходовать» содержимое склада.

На всякий случай решили на выборку проверить, точны ли надписи и цифры. Чернов и Картабаев приступили к работе у одного из штабелей, а Зайцев и Синицын отправились вглубь склада.

Лейтенант и солдат пересчитали большой штабель ящиков с толом и убедились, что цифры на табличке указаны правильно. Чернов записал в свою книжечку общее количество боеприпасов по видам и назначению. Делать здесь больше было нечего.

Но что-то мешало Чернову уйти, и он злился на самого себя, не понимая, что же его удерживает в этом аккуратном складе, когда в батальоне работы по горло. И, как только в голове мелькнула эта мысль, он понял: именно эта аккуратность, этот образцовый порядок, предостерегающие надписи и раздражали его. Будто фашисты заботились, как бы здесь по неосторожности не подорвался советский минёр. Неужели не могли сорвать хотя бы схему склада с указанием на то, что ограда заминирована! Так выглядит склад, подготовленный к инспекторскому смотру, а не оставленный противнику.

— Ну-ка, давай посчитаем, сколько шашек в ящике! — решительно махнул рукой Чернов, обращаясь к Картабаеву.

Лейтенант подошёл к одному из ящиков, у которого крышка была прижата неплотно, и чуть-чуть приподнял её. Приподнял настолько, чтобы увидеть, не тянется ли за ней проволочка, верёвочка или цепочка — эти извечные враги минёров.

— Осторожно, гвозди! — испуганно предупредил Картабаев, видя, что лейтенант чуть ли не всовывает голову под крышку.

Солдату показалась излишней сверхосторожность лейтенанта в этом складе, где о любой опасности предупреждали надписи. Да и в самом деле, ничего опасного на внутренней стороне крышки лейтенант не обнаружил. Он увидел лишь толовые шашки, сверху занесенные снегом. Но и это, конечно, естественно, потому что крышка была закрыта неплотно и снег намело в щели. Можно было смело открывать её. Но Чернов медлил. Он повернул голову и, казалось, уже не осматривает, а выслушивает ящик. Потом он совсем открыл крышку и приложил ухо к шашкам.

«Тик-так, тик-так, тик-так», — услышал он теперь совершенно отчётливо.

— Вот тебе и таблички! — сказал Чернов, разгибаясь.

— Эм-зэ-дэ! — поразился Картабаев, тоже выслушав ящик.

— Да, мина замедленного действия. Предупреди Зайцева, бегом! — скомандовал лейтенант, снова наклоняясь над толом. Он начал аккуратно расчищать пальцами снег. Показался винт, толщиною в карандаш, с большой плоской головой. От него тянулась тоненькая цепочка. Вот она где, проклятая!

Прежде всего надо убрать снег, установить, куда она идёт.

Погода стояла тёплая, снег подтаял, превратился в плотную, тяжелую массу. Отделять его от цепочки трудно. И, хотя было тепло, сразу же замерзли кончики пальцев, закололо под ногтями. Цепочка оказалась короткой, и второй её конец свободно болтался. Значит, опасность представляет не она…

Вернулся Картабаев, и лейтенант послал его осмотреть соседнее хранилище.

Время от времени дуя на пальцы, отогревая их под мышками, Чернов очищал снег, пока не оголил весь корпус часового взрывателя. Он был похож на графинчик с узким горлом. Такой механизм лейтенант видел впервые. Надпись «I Feder 504» ничего ему не говорила. На корпусе — маленькое стеклянное окошко. Сквозь него видно красивое зубчатое колесико — маятник. «Тик-так, тик-так, тик-так», — выстукивает оно.

Колесико отсчитывает время, оставшееся до взрыва.

Как остановить часы, лейтенант не знал, значит, и браться за это дело не следовало. Он решил поскорее унести ящик на пустырь, подальше от этого огромного склада, а там уж подумать, что с ним делать. Собственно, и думать нечего. Положить в воронку и взорвать из укрытия. Подходящую воронку он видел на пустыре. Взрыв будет небольшой и вреда не принесёт.

Чтобы не терять времени до возвращения Картабаева, Чернов решил пока проверить, не связана ли мина замедленного действия с другими ящиками. Руками и ножом расчистив вокруг снег, он попытался немного приподнять опасный груз. Ящик не шелохнулся. Лейтенант сделал ещё одну попытку сдвинуть ящик с места, потом напряг все силы, но результат был тот же.

После тщательного осмотра штабеля у лейтенанта совсем опустились руки. Верхние ящики оказались соединёнными между собой намертво и представляли единое целое, как ячейки в сотах. Видимо, сначала сбили гвоздями их боковые стенки, а потом заполнили шашками.

Можно повытаскивать шашки из соседних ящиков, раздобыть пилу, перерезать дощечки и высвободить ящик с миной замедленного действия. Но всё это сложно и займёт много времени. Да и какая гарантия, что верхний ряд так же намертво не соединён с нижним? Конечно, соединен!

Нет, не удастся лейтенанту унести мину. Враг оказался хитрее. Он предвидел такое лёгкое решение и лишил возможности советского минёра выполнить это решение.

Оставался последний выход: вернуться к уже отвергнутому плану — остановить часы.

Враг знал, что будет единственный выход — обезвредить мину на месте. Он подготовил и здесь «сюрприз». Так думал Чернов. И он вступил в борьбу с невидимым врагом.

Как молоточек будильника застучит по звонку в ту минуту, на которую поставлена стрелка, так и здесь острие бойка поразит капсюль точно в назначенное врагом время. Но стрелка будильника показывает, когда будет звонок, а когда сработает часовой взрыватель, знает только тот, кто его ставил. По делениям на дисках и штифтику можно определить, через сколько времени после установки механизма должен быть взрыв. Но как узнать, когда сделана установка? Когда завели часы? Это тоже известно только врагу. А колесико — тик-так, тик-так, тик-так… Может быть, оно отсчитывает последнюю минуту огромного склада и всего города и остались только секунды, чтобы остановить механизм. А возможно, взрыв должен произойти через несколько дней и есть возможность спокойно во всём разобраться, посоветоваться, доложить командиру. Рассчитывать на этот наиболее удобный случай сапёр не имеет права. Он обязан немедленно обезвредить склад. Он не покинет этот арсенал, внутри которого заложена мина замедленного действия. Он должен остановить часовой механизм…

Началась работа минёра. Работа нервов.

По надписям, делениям, цифрам, указателям Чернов определил, что перед ним часовой взрыватель, рассчитанный на двадцать одни сутки. Поставлен он на пять дней четыре часа десять минут. Но когда он поставлен? Когда истекут эти дни, часы, минуты? С момента изгнания немцев прошёл один день. Если часы завели перед самым бегством, значит, впереди много времени. А если механизм работает уже шестые сутки?

Красный треугольник подвижного кольца, опоясывающего корпус, стоит против красной риски: часы поставлены на «взрыв». Об этом говорит и надпись «Geht», что означает: механизм «идёт». Надо повернуть кольцо так, чтобы красное острие совместилось с белой риской, где написано «Steht» — «стоит». Но надо ли? Может быть, именно на этот поворот кольца и рассчитывал враг? Повернёшь кольцо — и оно сработает, как выключатель, соединятся скрытые контакты, и грохнет взрыв, каких ещё не знала война. Ведь только на этом складе сосредоточены тысячи тонн боеприпасов.

Можно отвернуть нижнюю крышку и посмотреть, что внутри. Но можно ли?

Стоять и раздумывать безусловно нельзя — ведь часы идут. Каждые полсекунды об этом напоминает тиканье маятника.

Какое огромное искушение покрутить, повертеть эти кольца, винты, штифтики! Ведь должен остановиться маятник!

Должен. Но экспериментировать нельзя. И трогать ничего нельзя, пока не будет разгадана тайна мины. Повернуть что-либо можно только в том случае, если есть гарантия, что за этим не последует взрыв. А где взять такую гарантию, когда мина неизвестна?

Снимать неизвестную мину всегда трудно, но, если в ней часовой механизм, человека со слабыми нервами она может свести с ума. Это монотонное, едва уловимое тиканье, ритмичное, назойливое, неотвратимое, заставляет прислушиваться к нему, не дает сосредоточиться, подавляет волю.

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая