Нежданно-негаданно - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 1

• 1/25
• Следующая

Юрий Иванович Ермолаев

Нежданно-негаданно

Совещание в соседней комнате было коротким, но оно перевернуло мои планы на всё лето. Как только доктор ушёл, мама сказала:

— Ты поедешь набираться сил в деревню.

— А как же пионерский лагерь? — опешил я.

— Ни о каком лагере не может быть и речи, — твёрдо сказала мама, — тебе нужно беречься. Будешь пить парное молоко и отдыхать на сене. Воспаление лёгких ещё может дать осложнение.

К несчастью, у нас имелась возможность отправить меня в деревню к дедушке. Этот мой дедушка — мамин отец. Мама уехала из деревни, как только окончила школу, а бабушка два года назад умерла. В своих письмах дед каждый раз приглашал нас к себе всей семьёй в мамин и папин отпуск. Он писал, что его дом теперь пустой и ему одному очень скучно. А если взять отпуск в одно и то же время моим родителям не удастся, дед не возражал, чтобы они прислали к нему меня. В его деревне было как раз всё, о чём говорил маме доктор: чудесный сосновый воздух, молоко, какого в городе не достанешь ни за какие деньги, и тишина, которая, по мнению мамы, могла подействовать на меня благотворно. А по моему мнению, именно от неё и парного молока я мог окончательно взвинтиться. И ещё от деда. Вы не представляете, какой это человек. Уж если он придирался ко мне у нас, в гостях, то что же ждёт меня у него?!

Но разве родителей в чём-нибудь переубедишь! Мне даже не удалось выяснить, сколько я пробуду в деревне. Месяц, два? А может, все летние каникулы? От одной этой мысли по моей спине мурашки забегали.

Нужно было непременно сходить к моему другу Павлику Хохолкову и рассказать о случившемся. Лучше друга никто тебя не поймёт.

Павлик наверняка огорчится. Ведь в пионерский лагерь мы должны были ехать вместе.

Павлик жил в соседнем подъезде. По его не оказалось дома. Опять носится по аптекам, ищет какие-то чудодейственные таблетки. Павлик уверен, что эти таблетки в сочетании с другими, не менее ценными (их Павлик уже купил), смогут успокоить боль в желудке даже после того, как объешься конским щавелём или сладким, но вредным львиным зевом. В лагере Павлик хочет спасать ими ребят от изолятора. И главным образом меня. Потому что, по его наблюдениям, я всегда сую в рот что не положено.

Может, он и прав. Я и сейчас жевал какую-то травинку. И когда я её в рот сунул, даже не заметил. Будь сейчас Павлик рядом со мной, он прочитал бы мне целую лекцию. Павлик ужасный чистюля. Он хочет стать врачом и уже развил свою теорию, будто бы все болезни от грязи. Павлик часто проверял на мне свои лекарства. Когда я болел воспалением лёгких, он принёс мне таблетки «Лимсажена». Так он назвал жжёный сахар с лимонным соком. Это чтобы я меньше кашлял. Я сосал их с удовольствием и гораздо больше, чем предписал Павлик. За день все уничтожил.

Я решил всё-таки дождаться Павлика и присел на скамейку у их подъезда. Хотя, говоря откровенно, ждать я ужасно не люблю. Павлик, должно быть, почувствовал это и пришёл довольно скоро. Сиял он, как медный таз под солнцем. Я сразу догадался, что чудодейственные таблетки найдены.

— Вот они! — воскликнул Павлик и потряс маленькой коробочкой. — Объедайся теперь чем хочешь.

— Не придётся мне объедаться, — возразил я и рассказал Павлику, что произошло.

— Не горюй!.. — ободрил меня Павлик и, помолчав немного, сказал: — В моём возрасте мне, как врачу, никто из взрослых не верит. Но ты-то меня знаешь. А теперь сам убедишься, на что я способен. — Павлик убрал таблетки в карман и объявил: — Завтра утром я приготовлю тебе микстуру. Попьёшь её недели две и почувствуешь себя геркулесом.

Я бросился обнимать Павлика. Вот это друг! Вот это обрадовал!

— Слушай, — опомнился я, — может, мне попросить маму не сдавать путёвку в лагерь? Опоздаю на полсмены, и ладно.

— Опаздывать в лагерь нельзя даже на один день, — возразил Павлик. — Туда должны ехать все вместе, сразу после медицинского осмотра. Я-то уж знаю. Не первый раз еду. На полсмены тебя не примут. Потому что ты можешь всех заразить.

— Чем? Я ж с твоего лекарства здоровяком буду.

— Это не имеет значения. В лагерь опоздавших не пускают. — И для большей убедительности Павлик добавил: — В кино когда опоздаешь, и то не пускают, а ты хочешь в лагерь с опозданием приехать.

— В Доме культуры соседка Федьки Батова всех опоздавших на балкон пускает, — припомнил я.

— А где тебе в лагере балкон взять? — развёл руками Павлик. — Там вместо балкона — изолятор. Но в нём одни больные.

— Вот и меня к ним посадите.

— Ты же здоровый.

— Тогда к вам!

— Говорю же, не положено, — рассердился Павлик. — В лагере такое правило, и нарушать его нельзя.

Павлик был очень дисциплинированный человек и нарушителей порядка просто презирал.

— Ладно, подожду до второй смены, — согласился я, чтобы он не злился. А то, чего доброго, не приготовит мне свою микстуру. — Ты только не забудь про лекарство. И напиши, как его принимать.

Мы расстались до следующего утра. Перед отъездом в лагерь Павлик принёс мне поллитровую бутылку с жёлтой, тягучей жидкостью. На бумажке, которую он приклеил к бутылке, было написано: «Гемоглюкозная смесь, составлена по рецепту д-ра X. П. (Это означало: доктора Хохолкова Павла.) Принимать по одной столовой ложке три раза в день после еды».

— Ты думаешь, я стану геркулесом? — глядя на бутылку с сомнением, спросил я.

— Сам увидишь, — обнадёживающе сказал Павлик и достал из кармана другую бумажку, с нарисованной на ней бородатой завитушкой. — Это калганный корень, — пояснил он. — Я, может, не совсем точно нарисовал, но ты выясни в деревне, где его можно раскопать. Это замечательный корень. Он от всех болезней помогает. Ты привези мне несколько корешков.

— Уж так и от всех… — с сомнением сказал я. — Чего ж тогда врачи его не выписывают?

— Они в него не верят, — ответил Павлик.

— Так ведь он помогает!

— Ещё как! — подхватил Павлик. — Но врачи хотят, чтобы всё было по науке. А это домашнее средство.

— Не всё ли равно, — загорячился я, — главное, чтоб поправиться.

— Это больному всё равно, от чего поправиться, — рассудительно заявил Павлик. — А врачам надо, чтобы больной выздоровел по всем правилам медицины. Я, как вырасту, придумаю лекарство «Калгатин».

— От чего ж оно будет помогать?

— Тогда узнаешь. Может, сам ещё им полечишься, — улыбнулся Павлик и протянул мне руку. — Пей мою смесь и поправляйся. Пока!

Я не пошёл провожать Павлика. А то опять расстроюсь. Обидно ведь: люди будут участвовать в лагерных соревнованиях, ходить в походы, заниматься в различных кружках, а я в это время должен пить парное молоко и, лёжа на сене, дышать деревенским воздухом. (В письме к дедушке мама писала, что мне особенно полезно вдыхать воздух, пропитанный ароматом свежего сена.) Вот что меня ожидает: послеобеденный сон на макушке копны. Одна надежда на бутыль с жидкостью д-ра Х. П. Вдруг в самом деле поможет скорее окрепнуть?

Минут через двадцать Павлик ушёл с рюкзаком за плечами вместе со своей мамой к лагерным автобусам, а я остался сидеть дома. Нужно было подумать, что взять с собой в деревню. Мама уложила мне целый чемодан белья, но я всё-таки сумел втиснуть в него две книжки: «Пионерские были» и «Подвиг», которые взял в нашей библиотеке. «Пионерские были» я уже почти прочитал. Там пионеры организовали боевой форпост и помогли милиции выследить замаскированного белогвардейца. Как всё-таки жалко, что революция была полвека назад!

Вторую книгу, «Подвиг», я приберёг для деревни. В ней написано про ребят, которые помогали нашим солдатам во время Великой Отечественной войны.

А вот почему нет книжки, где бы ребята сейчас, в наше время, совершали что-то героическое, необыкновенное? А то только и читаешь, как пионеры помогают колхозу или ходят по местам боёв, точно по музею с экскурсоводом. Дедушкина деревня во время войны тоже была занята врагом, а в лесу, который её окружал, действовал партизанский отряд. Но о нём уже всё давным-давно известно. Да, теперь только и остаётся, что ходить по музеям.

• 1/25
• Следующая