Клирик - Ковалевская Елена - Страница 10
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
— Что случилось? — с досадой спросил он. — Нужно поторапливаться, а то скоро в коридоре будет не протолкнуться.
— С работы, что ли, пойдут? — вяло поинтересовалась я.
— Нет, на работу! — резко отрезал мастер. — Идем же! — И, ухватив меня за локоть, поволок дальше.
Шагов через пять головокружение так же внезапно прошло, как и нахлынуло. Выровнявшись, я пошла самостоятельно, без принуждения.
Окружным путем наконец-то добрались до улицы, где располагался дом мастера. Не знаю, как все описать, но место походило на спальный район пещерно-квартирного типа. Бесконечные извилистые коридоры со множеством дверей, ведущих в дома. Резные каменные лавочки между ними.
Когда мы подошли к этому коридору-району, мастер бросил: «Теперь бегом», — и припустил с места.
Я быстро нагнала его и, пристроившись рядом, с легкостью удержала заданный темп. На два шага — вдох, на три — выдох, скорость хорошая, ровная. Но где-то минут через пять гном запыхтел, засопел как паровоз, а я, удивленно поглядывая на него, бежала рядом, не испытывая неудобства от веса сумки и доспеха.
Через некоторое время, сипя, как удавленник, мастер остановился перед дверью, нажав в трех местах на резной орнамент, повернул ручку и открыл. Пихнув меня, — мол, заходи, — покрутил головой по сторонам и буквально ввалился следом.
Я стала оглядывать небольшой холл. Потолки были невысокие, при моем новом росте казалось, что я вот-вот поцарапаю макушку. Стены каменные, украшенные резным орнаментом, слева пара скамей и полка справа. Все освещалось масляной лампой, подвешенной к потолку на трех цепочках.
Немного отдышавшись, мастер позвал:
— Нора, иди сюда!
К нам стремительно вышла женщина с младенцем на руках. Она была невысокой, немного крупнокостной, но своеобразно красивой: чуть скуластое лицо, большие глаза, курносый нос, густые с рыжиной волосы, заплетенные в длинную, до пояса, косу. Все сочеталось в ней весьма гармонично и заставляло любоваться статью, пышностью форм, одновременно сочетавшейся с невероятно узкой талией — не фигура, а песочные часы. Ее облегало простое длинное платье с круглым вырезом под горло, со шнуровкой по бокам.
Увидев меня, она попятилась, с ненавистью и высокомерием окинула взглядом. Потом, сморщив нос, фыркнула, скривилась и, мазнув подолом по полу, вылетела вон. Я глубоко вздохнула и поняла, в чем дело… От меня дурно пахло. А что вы хотите? Как минимум три дня без нормальных гигиенических удобств, плюс стегач, который давно не стирали, в довершение все отполировано запахом кольчужной смазки и дубленой кожи. В небольшом помещении амбре стояло, видимо, чудовищное! Я-то принюхалась, но после столь явной демонстрации отвращения мне стало неловко и даже стыдно. Позорище! Вроде женщина, а воняю, как… Стыдоба, одним словом.
Мастер Норри тайно приютил меня у себя, строго-настрого наказав, если в доме есть кто-то посторонний, не сметь показываться на глаза. Мне позволили привести себя в порядок: искупаться, постирать вещи, и даже выдали чистые взамен. Пока я возилась в закутке с постирушками, внучка мастера раза три прошла мимо, обдав арктическим холодом и прямо-таки осязаемым презрением. Я старалась не обращать внимания на ее поведение, однако такое отношение меня сильно задевало. Сложно оставаться равнодушным, когда тебя обвиняют без всяких на то причин.
Дело приближалось к обеду, на что недвусмысленно намекал желудок, а я все сидела в отведенной мне каморке. Чтобы хоть как-то отвлечься от голодного бурчания в животе, принялась перелистывать книгу с текстами. Оказалось, что после озарения мне стали понятны буквы, и теперь можно было прочесть ее. Это были молитвы, посвященные богине Лемираен, на все случаи жизни. А случаев, как выяснилось, очень много. Только при беглом просмотре обнаружились благодарственные, хвалебные, просительные, исцеляющие, упокаивающие и даже воскрешающие молитвы, а также слова, которые несли в себе силу. Начав читать некоторые из них, я поняла, что знаю все наизусть. «Интересно, сколько еще сюрпризов меня ждет?» — мелькнула в голове мысль, но тут дверь распахнулась, и в каморку с крайне недовольным видом вошла Нора. Она швырнула миску на столик у стены и, уходя, бросила мне:
— Ешь!
— Спасибо, конечно, — ядовито начала я, но, сообразив, что именно с ней в первую очередь необходимо наладить хорошие отношения, пересилила себя и совершенно другим тоном продолжила: — Не стоит на меня злиться, я здесь не просто так нахожусь.
Нора остановилась у распахнутой двери, а я поспешила добавить:
— Чем лучше и душевнее мы будем общаться, тем больше вероятности помочь твоему ребенку.
Она резко развернулась, отчего ее коса взметнулась и, перелетев, упала на грудь. Нора гневно обожгла меня взглядом. Я спокойно выдержала ее напор и продолжила увещевания:
— Пусть не добровольно, пусть не по своей воле, но от чистого сердца я хочу помочь… Чем паршивее меж нами отношения, чем больше в них непонятной вражды, тем сложнее мне будет кого-то исцелить.
Нора недовольно фыркнула. Она сложила руки на груди и прислонилась к стене.
— Ты человечка, а значит, мы с тобой враги навек! — В первый раз я услышала ее голос, он оказался грудной, приятный. — И неужели ты думаешь, что своими льстивыми словами сможешь исправить то, что наделали твои сородичи?!
Не выдержав, я тоже повысила голос:
— Я понятия не имею, что здесь произошло. Даже не знаю, где нахожусь! И уж тем более не представляю, кто и что натворил! — И чуть тише добавила: — Мир огромный, живущих в нем много, и не все имеют представление, что происходит на другом конце. Не следует всех обвинять в своих бедах.
— Винить всех?! — с негодованием вскинулась Нора. — Да из-за вас, людей, все и произошло! Из-за вас я родилась наполовину человечкой!
— Ну и что? — удивленно спросила я, но, увидев, что та собирается выдать в ответ гневную тираду, быстренько договорила: — А я родилась на одну восьмую полькой. Что тут такого?
Она, услышав незнакомое слово, удивленно посмотрела на меня и с трудом произнесла:
— Что значит «по-ли-кой»?
Я демонстративно всплеснула руками и с недовольным видом заявила:
— Ну вот! Ты не знаешь, кто такие поляки, а для меня это самая очевидная в мире вещь! — От моих слов Нора смутилась, а я продолжала пояснять: — Вот и здесь точно так же. Ты обвиняешь меня, что люди во всем виноваты, а я понятия не имею, почему, из-за чего весь сыр-бор?!
Нора, растеряв боевой пыл, подошла и осторожно присела на краешек лежанки. А я, поняв, что обманываю гномиху, неловко замолчала.
— Наверное, ты и правда издалека, — задумчиво сказала она. — Я никогда не слышала о… Как ты сказала?
— Поляках, — подсказала я.
— Да, — кивнула Нора. — О них. Значит, ты не из Ремила, потому что там такие не живут. Иначе я бы о них знала.
— Они не живут ни в Ремиле, ни в соседних с ним государствах, — грустно сказала я, ощутив тоску по дому. — Я издалека. — И, сглотнув подкативший к горлу ком, попросила: — Можешь мне рассказать, из-за чего все началось?
Нора внимательно посмотрела на меня, словно все еще не веря моим словам, а потом, глубоко вздохнув, начала свой рассказ:
— Мы, гномы, не хотели воевать, но вы, люди, нас вынудили. Сначала вы стали слишком много просить за пшеницу. Втридорога продавали ее гномам, а наши изделия, наоборот, оценивали все ниже и ниже. Потом ваш правитель сказал: мы не по праву живем в Железных горах, захватили их обманом, и нас следует отсюда прогнать. И тогда старейшины, поговорив со старшим советником, решили отправить к людям послов, но те не вернулись… Вернее, нам вернули только их тела. И тут уже гномы не выдержали… — Нора запнулась, но через силу продолжила: — Когда началась самая первая война, мы победили и заставили тогдашнего правителя людей подписать вечный, как мы думали, договор. Но прошло пять лет, и уже люди напали на нас. Они ворвались в подгорье, разрушили половину города и увели в рабство многих из нас. А потом… — она горько вздохнула. — Так что гномы и люди враждуют уже почти сто лет.
- Предыдущая
- 10/115
- Следующая
