Нарский Шакал - Марко Джон - Страница 52

• Предыдущая
• 52/196
• Следующая

— Ох, нет! Она ведь не трийка?

Ричиус молчал — достаточно долго, чтобы Петвин убедился в своей правоте.

— Ричиус, ты ведь это не серьезно! Трийка? Как это случилось? Я хочу сказать — у тебя ведь даже не было на это времени!

— Это было не в долине, Петвин. Я впервые увидел ее в Дринге, но по-настоящему узнал в Экл-Нае.

— Ну так кто же она? Как ее зовут?

Ричиус безрадостно улыбнулся.

— Дьяна. — Он никому не называл ее имени с момента своего возвращения домой. — И прежде чем ты меня спросишь — да, она была проституткой.

Петвин вмиг потерял интерес к его рассказу.

— Господи, Ричиус. И это все? Я думал, это что-то серьезное. Нам всем когда-то приходилось влюбляться в шлюх. Забудь. Это пройдет.

— Ты не понимаешь. Это серьезно. Тебя там не было, ты ее не видел. Она была… — Он вздохнул. — Поразительная. Красивее всех женщин, которых мне приходилось видеть.

Петвин с любопытством посмотрел на него.

— И ты в нее влюблен?

— Возможно. Я постоянно думаю о ней, когда остаюсь один у себя в комнате или в парке. Ее забыть невозможно. Бог свидетель, я пытался это сделать, но память о ней меня не оставляет. Как бы ты определил такое состояние, Петвин? Назвал бы его любовью?

— Это или любовь, или какая-то другая болезнь, — пошутил Петвин. — Но где она сейчас? Почему ты не привез ее с собой, если ты так к ней привязался?

Ричиус начал было отвечать, но вдруг замолчал. Только Динадин и его дневник знали гадкую историю исчезновения Дьяны. И теперь, как бы ему ни хотелось рассказать о происшедшем, он не был уверен, что сможет это сделать.

— Ну же, — не отступал Петвин, — что с ней случилось?

— Не знаю, — мрачно произнес Ричиус. — И это самое ужасное. Ее унесла буря — та самая, что убила Эдгарда. Я пытался ее спасти, но не смог. — Он отвел взгляд. — Мы убегали от бури, хотели скрыться в горах, но она оказалась слишком мощной…

Он прервал рассказ, не в силах продолжать. Небо над ними внезапно потемнело. Лошади едва ползли, словно тоже прислушивались к его признанию.

— Ричиус, — строго сказал Петвин, — не думай о такой чепухе. Динадин рассказал мне про ту бурю, и судя по тому, что он описывал, ее пережить не смог бы никто.

Ричиус саркастически улыбнулся.

— Я смог.

— Чудом, — уточнил Петвин.

— О да! — огрызнулся Ричиус. — Мне всегда подобным образом везло, правда? На меня волк не напал ни разу, он всегда выбирал кого-то другого. Я подвел ее, Петвин, так же как подвел Люсилера.

— Ничего подобного! — возразил друг. — Я уверен, ты сделал все что мог, а потому не ругай себя. С такими воспоминаниями очень тяжело жить, но ты должен научиться идти вперед. Она мертва — и все.

— Если б только я мог быть в этом уверен! Она убегала от Тарна. Вот почему она оказалась в Экл-Нае — чтобы спрятаться от него. Но ему каким-то образом удалось ее найти. Ту бурю сотворил он, Петвин. Она сказала, что это он, что он ее ищет.

Петвин выпрямился в седле.

— Ричиус, подумай, что ты говоришь! Это невероятно!

— Я понимаю, это звучит нелепо. Я и не рассчитываю на то, что ты мне поверишь. Я сам не поверил Эдгарду, когда он мне впервые рассказал о такой буре, но это правда. Тарн каким-то образом устроил этот кошмар, причем узнал, что Дьяна в Экл-Нае.

— И ты думаешь, она осталась жива? Вряд ли. Если, как ты говоришь, ее унесла буря, то она наверняка должна была ее убить. Извини, Ричиус, но ее определенно нет в живых.

Ричиус закрыл глаза.

— Молю Бога, чтобы это было так, — прошептал он совершенно искренне.

Об ином думать было невозможно. Он помнил, как нежная ручка Дьяны выскальзывала из его пальцев. Его хватка слабела, слабела, слабела — а он пытался ее удержать, сжимал ее руку так крепко, что у нее ломались кости. Но этого оказалось недостаточно! Она ускользнула от него — может быть, чтобы умереть, а может — попасть руки Тарна. Он мысленно проклинал себя. Он подвел ее, и Петвину не удастся его в этом разубедить.

Наконец он открыл глаза.

— Петвин, Динадин тебе что-нибудь говорил о Дьяне?

— Нет, ничего не говорил. Он только сказал, что вы вдвоем выехали из города вовремя и смогли уйти от бури. Он ничего не говорил о девушке. — Петвин пожал плечами, явно теряясь в догадках. — Я не знаю почему. Наверное, не захотел. Ты ведь знаешь, каким он иногда бывает скрытным.

Ричиус засмеялся: да, Динадин умеет молчать о подобных вещах. И сейчас он испытывал чувство уважения к своему другу. Он предполагал, что Динадин будет всем рассказывать о том, как у него украли Дьяну, и приятно удивился, что это по-прежнему оставалось их собственной постыдной тайной.

— Я забрал Дьяну у него, Петвин, — признался Ричиус. — Мы были в таверне, и он положил на нее глаз. Я велел ему этого не делать, потому что она — трийка. Ты знаешь, как я к этому относился.

Петвин ничего не сказал, он ждал продолжения.

— И он меня послушался. Он был недоволен, но не стал спорить, а просто отправился наверх и нашел другую девицу. А вот я не смог сделать то же самое. Она была слишком красива, а я был пьян и одинок. Не успел я сообразить, что делаю, как уже заплатил хозяину гостиницы за нее — и мы оказались в постели.

— И Динадин об этом узнал?

— Я сказал ему на следующее утро. Господи, какой я был дурак! Он уже злился на меня за мое несогласие уйти из долины, но когда я объяснил ему про Дьяну, знаешь, что он сделал?

— Разбил тебе нос? — пошутил Петвин.

— Нет, он отдал мне серебряный кинжал брата, чтобы я смог купить себе еще одну ночь с ней.

Петвин болезненно поморщился.

— Ох, Ричиус…

— Знаю. Поверь мне, я стыжусь того, что сделал. Но она такая необыкновенная, Петвин. И Динадин совсем ее не знал. Ему просто хотелось ее поиметь.

— Да? — презрительно сощурился Петвин. — А тебе не хотелось? Откуда ты знаешь, может, Динадин тоже считал, что она необыкновенная?

— Петвин, он видел ее всего минуту!

— Иногда, чтобы влюбиться, достаточно одной минуты. Особенно если идет война. Ты сам сказал, что она прекрасна. Может, Динадина она привлекла так же, как и тебя.

— Может быть, — опечалился Ричиус.

До сих пор ему не приходило в голову, что Динадин мог испытывать к Дьяне нечто большее, чем похоть. Почему-то он забыл, что той ночью не он один испытывал одиночество и страх.

— У меня такое чувство, будто я его предал, — заключил Ричиус. — Сначала это сделал мой отец, а потом — я. Но я не хочу, чтобы это продолжалось. Мы можем и дальше спорить о смерти Люсилера, о том, что я сделал не так, но какая от этого польза? Я…

Ричиус замолчал, изумленный движением на дороге. Пять похожих на собак животных, лениво выкатив языки, наблюдали за приближающимися всадниками. Лошади мгновенно остановились. Ричиус почувствовал, как насторожился Гром. Мотылек злобно фыркнул. Все пять животных имели обычные признаки своей породы, знакомые не только людям, но и лошадям. Горные волки.

— Ричиус…

— Я их вижу. Не шевелись. И не давай Мотыльку волю.

Петвин натянул поводья. Огромный боевой конь повиновался: он замер, глядя в глаза своим врагам. Животные были исхудавшие, голодные, с жадно горящими глазами. Ричиус содрогнулся. Его охватил ужас, когда он вспомнил слова, которые этим утром произнес Петвин: от первого снега они сходят с ума.

«Это не боевые волки, — успокаивал он себя. — Не бойся».

Но ему было страшно. Желудок начало сводить, как перед боем. Ему уже приходилось сталкиваться с волками — гораздо более крупными и злобными тварями, чем эти, но то было в Люсел-Лоре, там он ожидал, что волки станут на него охотиться. Теперь он пожалел, что с ними нет огнемета.

— Что нам делать? — спросил Петвин.

— Не двигайся.

Они ехали уже почти час, так что на дом Террила в северном поместье рассчитывать не приходилось. Если они бросятся бежать, а волки помчатся за ними, стая догонит их задолго до цели. Ричиус оглянулся через плечо. Дорога позади них была пуста. Он прислушался, надеясь уловить голоса или скрип колес, но услышал только снежную тишину. Они были одни. Он медленно снял со спины огромный меч. Пора взглянуть, на что способен Джессикейн.

• Предыдущая
• 52/196
• Следующая