Нарский Шакал - Марко Джон - Страница 65
- Предыдущая
- 65/196
- Следующая
Его беспокоила перспектива оказаться в центре внимания большого количества людей, хоть он и предполагал, что аудитория окажется многочисленной. Бьяджио не взглянул на него, лишь вежливо-снисходительно рассмеялся.
— Так много, что вы не будете чувствовать себя непринужденно, — сказал он. — Здесь присутствуют почти все короли Нара и, конечно, их жены и дети. Даже король Панос приехал из Госса. Я представлю вас всем важным персонам. Просто держитесь поближе ко мне.
— Постараюсь, — молвил Ричиус.
«Держаться поближе» к Бьяджио было для него равносильно предложению делить ложе с боевым волком, но он понимал, что графу лучше известны лица придворных, так что ему пришлось готовиться к бесконечным рукопожатиям.
Они последовали за Бьяджио по винтовой лестнице, осторожно спускаясь вниз, чтобы не столкнуться со множеством людей, поднимающихся наверх. Лишь когда слуги заметили, кого отталкивают, они остановились и стали отвешивать Бьяджио поклоны, соответствующие его рангу, а несколько ледяных взглядов вызвали град униженных извинений. Позади Ричиуса его спутники переговаривались между собой, обсуждая райские ароматы. Как только они спустились ниже и, наконец, попали в главный зал дворца, музыка зазвучала громче. По словам Бьяджио, зал соединял все башни замка — немалое достижение, если учесть количество этих уносящихся к небу громад.
На взгляд Ричиуса, башен было не менее дюжины, и в каждой имелась винтовая лестница, спускавшаяся в главный зал. Его сводчатый расписной потолок был устремлен высоко вверх. Позолоченные мраморные фризы на стенах изображали славные моменты насыщенной событиями истории Нара. На них красовались мужчины с заковыристыми нарскими именами — мужчины, чьи похождения стали сказаниями, которые слушали перед сном все дети Нара. Зал был убран гирляндами ярких цветов, венками жимолости и примул, наполнявшими воздух нежным ароматом. Здесь, на юге империи, цветы росли круглый год — говорили, будто император их очень любит. Ричиуса это удивило. Ему казалось, что любовь к цветам — странное чувство для человека, прославившегося своей жестокостью.
Когда им удалось пройти вперед еще сотню шагов, Ричиус увидел вход в тронный зал дворца. Огромные кованые двери были широко распахнуты, и в зал врывались волны музыки. Ричиус закусил губу: на них начали оглядываться. Пустая болтовня успевших подвыпить гостей стала смолкать по мере его приближения. Он замедлил шаг и расправил плечи.
— Мы с тобой, Ричиус, — сказал Петвин. Ричиус обернулся — четверо его спутников посылали ему ободряющие улыбки.
— Надеюсь, вы проголодались, — пошутил он.
Бьяджио наклонился к нему.
— Когда мы войдем, я объявлю ваше имя, — прошептал он. — Не беспокойтесь. Вам ничего говорить не нужно.
Поток людей у входа в тронный зал немного схлынул. Делегация арамурцев миновала чугунные двери. И тут же перед ней возникли тысячи лиц. Ричиус посмотрел на это море богато одетых людей: женщины делали реверансы, мужчины поднимали кубки. Среди них не было ни одного знакомого лица — но все они улыбались ему так, словно он был им братом или сыном. Те, кто сидел за столами, поднялись, завидя его, и прекратили обжорство, чтобы присоединиться к приветственным крикам, раздавшимся в тот миг, когда Бьяджио громко объявил:
— Лорды и друзья Нара, представляю вам Ричиуса Вентрана, нового короля Арамура!
Ответом были оглушительные аплодисменты и звон бокалов. Где-то в отдалении громче зазвучал хор. Слуга, дожидавшийся у дверей, бросился к Ричиусу и протянул ему кубок. Не задумываясь, Ричиус поднял его, приветствуя и благодаря собравшихся. Позади него Петвин со товарищи разразились радостными криками; они добродушно хлопали Ричиуса по плечам, расплескивая вино. Даже сам Бьяджио не осуждал их юношеского задора. Он засмеялся и приказал слугам подать вино всем, демонстративно хлопая в такт овациям.
Ричиус тоже смеялся, ошеломленный происходящим. Океан звуков, запахов и цветов кружил голову. Тронный зал был украшен примерно так же, как и главный, — живыми цветами и канделябрами из драгоценных металлов. Пространство не загромождали статуи, зато были установлены громадные столы из красного дерева, изобиловавшие всевозможными яствами. Бочки вина и пива стояли в каждом углу, повсюду в толпе сновали рабы в ошейниках, ловко разнося подносы с лакомствами. Все было именно так, как обещал Бьяджио. Ричиус стал присматриваться к гостям, и ему показалось, что среди них находятся представители всех народов империи. Бьяджио медленно вел его через тронный зал, время от времени останавливаясь, чтобы поприветствовать кого-нибудь из гостей. Граф старался незаметно указывать Ричиусу на тех, кого, по его мнению, следовало запомнить. При этом Бьяджио ухитрялся не забывать о правилах вежливости — не смотрел на представляемых в упор. Среди тех, на кого он указал, были и король Госса Панос с женой Мирандой, прославившей своего мужа тем, что переспала с половиной его рыцарей. Были в их числе Энли и Энеас, братья-герцоги из Драконьего Клюва, известные всей империи продолжительной борьбой за трон. Королева Криисы Кэтирина проделала долгий путь с севера, а граф Джаганн прибыл с восточных плоскогорий в сопровождении целого сонма облаченных в шелка прислужниц. Ричиус приветствовал всех с наивной жизнерадостностью юноши. Он был ослеплен разнообразием и пестротой нарядов — от глубоко декольтированных лиловых одежд представительниц Дахаара до скромных неярких платьев дам из Фоска. Смуглокожих аристократов Кроута не замечали дорианцы, у которых кожа была под стать их зимней стране. К своему величайшему изумлению, Ричиус обнаруживал в зале только добродушие, без ожидаемых им ревности и свар среди множества народов империи. Он тихо улыбнулся. Аркус поставил весьма убедительный спектакль.
Пройдя не более половины зала, они увидели хор. По крайней мере двадцать юнцов с блестящими глазами и широко открытыми в песне ртами стояли на небольшом помосте, воздвигнутом в углу. Этой песни Ричиус не знал: она звучала на древненарском — но ее сильная и одновременно ангельская мелодия заставила его приостановиться. Никогда в жизни он не слышал столь великолепной музыки. Каждая нота была прозрачна, как хрустальная капля дождя. Он опустил кубок, следя, как юные певцы переходят к следующему куплету. Благозвучность тронула его до слез. Бьяджио пригубил вино, слушая пение вместе с ним. Когда песня закончилась, граф закрыл глаза и вздохнул.
— Ну, разве это не прекрасно?
— Да, — искренне согласился Ричиус. — Мне кажется, более совершенной музыки я еще не слышал. Что это была за песня? Кажется, я ее не знаю.
— Ее называют «Борусо Декойо», — ответил Бьяджио. — Песнь мучеников. Это плач о тех, кто погиб, служа империи.
«Да, таких много, так что есть о ком петь», — с горечью подумал Ричиус. Однако он вынудил себя улыбнуться
— Наверное, этих детей серьезно тренируют. Их голоса так чудесно звучат!
— Дисциплина очень строгая, — подтвердил Бьяджио. — Но конечно, одной дисциплины было бы мало. Нужна процедура.
— Процедура? — рассеянно переспросил Ричиус.
Петвин и другие его спутники затерялись где-то в толпе, и теперь он всматривался в окружающих, пытаясь найти своих товарищей. Поэтому не обратил внимания на то, с каким удивлением Бьяджио отреагировал на его вопрос.
— Такая музыка легко не дается, принц Ричиус. Вы ведь не думали, что подобных звуков можно добиться одной лишь тренировкой?
Ричиус посмотрел на хористов. Они уже прокашливались, готовясь к следующей песне. Если абстрагироваться от их поразительного исполнения, эти мальчики в белых с алым одеждах казались совсем обычными.
— А что еще тут может быть? — осведомился Ричиус.
— Процедура, принц Ричиус, применяется для того, чтобы создать ту дивную музыку, которой вы внимали. Каждый ребенок прошел через нее. Прислушайтесь к их пению. Вы не услышите ни одной неуместной ноты. И знаете почему?
— Нет, — признался Ричиус. — Почему?
— Потому что они не способны на иные звуки. Сначала выясняют, какую именно ноту ребенок возьмет лучше всего, а потом перерезают остальные связки. С этого момента может звучать только одна эта нота. А потом, когда дети поют вместе… Ну, музыка это скажет вам лучше, чем я.
- Предыдущая
- 65/196
- Следующая
