Великий план - Марко Джон - Страница 46
- Предыдущая
- 46/169
- Следующая
— Кто это? — спросил он зачарованно.
Ричиус ничего не ответил. Он подошел к Дьяне и дочери и указал на них обеих. Дьяна вздрогнула и подняла голову от книги.
— Симон, — с отчаянием проговорил Ричиус, — это моя жена, Дьяна. А эта маленькая девочка — Шани. Это наша дочь. Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.
— Ричиус, что ты делаешь? — спросила Дьяна.
— Это моя семья, Симон, — продолжил Ричиус, не ответив ей. — Вот почему я здесь, почему я уехал из Нара и остался после того, как война закончилась. Посмотри на них. Разве они не прекрасны?
— Да, — прошептал Симон. — Да.
— Они для меня — все, — сказал Ричиус, и его голос дрогнул. — Я люблю их. Ты понимаешь, что это значит? Я люблю их, Симон.
— Что я должен сказать? — спросил Симон. Казалось, ему отчаянно хочется уйти. — Да, они — твоя семья. Я понимаю. Почему ты их мне показываешь?
— Потому что мне приходится тебе доверять, а я не хочу этого делать. Я хочу, чтобы ты видел, что ты уничтожишь, если причинишь им вред. Смотри!
Дьяна возмутилась:
— Ричиус, что происходит? О чем ты говоришь?
— Это нарец, о котором я вчера тебе рассказал, Дьяна, — ответил Ричиус. — Я считаю, что он — тот, кого послали меня убить. Или тебя, или Шани. Я хотел, чтобы он увидел вас обеих. Я хотел, чтобы он понял, почему я предал Аркуса и Бьяджио. Ты смотришь, Симон?
— Да, — серьезно ответил Симон. Он ссутулился, и весь его задор куда-то исчез. Он адресовал Дьяне невеселую улыбку. — Они прекрасны. Ты счастливец.
— Да. — Ричиус протянул Дьяне руку, и она неуверенно приняла ее, продолжая наблюдать за Симоном. — Бьяджио известно, как сильно я люблю эту женщину. Он может знать и о существовании Шани: я не знаю. Кто бы ты ни был, Симон Даркис, мне нужно твое слово. Люсилер уезжает на два дня, и он отказывается принимать решение насчет тебя. Он хочет, чтобы это я решил твою судьбу, а я не могу этого сделать. Я не знаю, кто ты.
— Ричиус, — спросила Дьяна, — о чем ты говоришь?
— Посмотри на них, Симон, — сказал Ричиус. — Запомни их лица. А потом дай мне обещание, что ты не причинишь им зла. Ты смотришь?
Симон ответил едва слышным шепотом:
— Да. Я смотрю.
— Тогда обещай мне. Пожалуйста.
— А если я дам тебе обещание, ты ему поверишь? — тихо спросил Симон.
— Мне придется, — ответил Ричиус. — У меня нет выбора. Я не могу держать тебя в плену, а тебе больше некуда идти. Если ты уйдешь из Фалиндара, ты умрешь от голода или замерзнешь зимой. Просто дай мне слово. Я умоляю тебя.
Симон переводил затравленный взгляд с Дьяны на Шани. Ричиусу показалось, что нарец находится где-то далеко, словно его мысли скользят по его жизни, сдувая пыль с прошлого.
— Я даю тебе слово, — сказал он. — Моя рука не причинит им зла. Я клянусь в этом.
— Еще раз, — потребовал Ричиус. — Поклянись еще раз, перед лицом Бога.
Симон перекрестился.
— Я клянусь в этом перед лицом Бога.
С этими словами Симон улыбнулся Дьяне — искренне, так что улыбка осветила все его лицо. А потом он повернулся и пошел прочь в глубину двора. Ричиус проводил его взглядом. Дьяна тянула его за руку, пытаясь усадить рядом с собой. Он апатично сел на землю, продолжая смотреть вслед уходящему Симону.
— Ричиус, — настоятельно спросила Дьяна, — что происходит?
— Толком не знаю, — мягко ответил Ричиус, по-прежнему не глядя на нее. — Но не тревожься. Кажется, ничего страшного нет.
11
Ангел Энли
В бесконечные осенние ночи одиноко было в Красной башне на Драконьем Клюве. Безжалостные океанские ветра хлестали по осыпающейся кладке, задували в щели и колебали пламя свечей. Солдат и мальчишки-слуги жались к кухням и очагам в поисках тепла. Здесь, на далеком севере, солнце лишь показывалось на небе и тут же пряталось обратно. И Красная башня была слишком велика для Лорлы. Ночью девочка спала одна, далеко от покоев герцога Энли, в крыле со скрипучими дверями, наводящими на мысль о привидениях, и суровыми сквозняками. Прячась под толстые одеяла, Лорла слушала мрачную музыку Драконьего Клюва и думала об этом замке, затерявшемся во времени.
С самого своего приезда она почти не видела хозяина башни. Он все время был очень занят. Поначалу Лорлу не угнетало одиночество, потому что долгий путь ее утомил, и ей предстояло исследовать весь замок. Ей предоставили право бывать почти повсюду, и она в полной мере воспользовалась добротой герцога, заключив вежливую дружбу с кухонной прислугой и конюхами и постепенно осваиваясь на новом месте. Красная башня совершенно не походила на замок герцога Локкена в Готе. Там все было светлым и предсказуемым. Тот город-крепость она полюбила. Однако жилище герцога Энли оказалось настоящим сокровищем: лабиринтом продуваемых туннелей и кривых коридоров, гигантских витражей, похожих на радуги, и бесконечных дверей, ведущих в заброшенные комнаты. Здесь можно было найти добычу древних войн: в подвалах громоздилось ржавое оружие и какие-то трофеи, пыльные чуланы были набиты одеждой и молью, балконы оплетали вьющиеся растения с колючками длиной в палец и красными цветами, которые, казалось, не замечают холода. А еще здесь были книги — столько книг, что Лорле хватило бы на всю жизнь: пожелтевшие тома, пропахшие выделанной кожей и полные поблекших строчек. Лорла собрала свои самые любимые книги и сложила их у кровати. Некоторые были на древненарс-ком, но поскольку в лаборатории она выучила начатки этого забытого языка, то смогла снова попрактиковаться в нем после долгого перерыва.
Лорла предвкушала поездку в столицу, где надеялась снова побывать в лабораториях, но Энли ничего не говорил о ее задании, а Лорла его не спрашивала. Она не проявляла излишней любознательности — ее хорошо этому научили. У господина есть на нее планы. Больше ей ничего знать не полагалось. И господин доверил ее задание Энли. Она не станет расспрашивать герцога, потому что знает: он блюдет ее интересы. Однако она скучала по Энли. Ей не хватало его голоса, его прямоты в общении. Другие обитатели Красной башни не были в этом на него похожи. Они все были вежливы и любезны, но Лорла ощущала какое-то отторжение, почти что страх. Она даже стала думать, что не так в ее внешности или манерах. Ела она одна, в маленькой комнате, выходившей на кухню. Другие дети в замке — а их оказалось удивительно мало — ели или все вместе, или со своими родителями, но не Лорла. Леди Прин приносила ей еду, но никогда не садилась разделить с ней трапезу. Леди Принпл была пухленькая и милая служанка — в основном она выполняла обязанности кухарки и уборщицы, — но Лорле она не стала другом, как и солдаты, постоянно занятые учениями во дворе, или конюхи, ухаживавшие за конями. А дети Красной башни были такими же невеселыми, как и их родители, и в присутствии Лорлы всегда молчали. Они не то чтобы сторонились ее — у них всегда находилось для нее доброе слово, — но ни разу она не увидела ничего, кроме обязательной вежливости. Прошло уже не меньше двух недель после ее приезда в замок, и очарование места стало рассеиваться. Ей хотелось увидеть Энли.
Но Энли почти никогда не показывался, а когда Лорле все-таки удавалось его заметить, он был со своими солдатами. Как это ни странно, казалось, будто людей в замке с каждым днем становится больше. Теперь, когда Лорла выходила на двор, она насчитывала гораздо больше солдат в причудливых драконьих шлемах. И лошадей тоже становилось все больше. Их было так много, что у герцога Энли не было на нее времени. За это время он зашел к Лорле всего один раз. Она лежала в постели и читала, а он присел на край ее кровати. Он ласково поговорил с нею, гладя по голове — ей казалось, так могла бы делать ее мать, — и попросил прощения за свое отсутствие.
Он объяснил ей, что это было необходимо.
Он уже говорил ей, когда она только приехала на Драконий Клюв, что у него дела с братом. Сначала он закончит их, а потом они поедут в столицу Нара. Герцог Энли поцеловал ее на прощание. Воспоминание об этом прикосновении не покидало Лорлу.
- Предыдущая
- 46/169
- Следующая