Великий план - Марко Джон - Страница 57

• Предыдущая
• 57/169
• Следующая

— Марус, — быстро сказал он, — лево руля до отказа! Сворачивай к меньшему дредноуту,

— Есть лево руля до отказа, сэр! — откликнулся Марус и отдал приказ рулевому.

«Принц» послушно изменил курс, наставив сверкающий металлом таран на борт меньшего дредноута. И тут воздух сотрясся от взрыва. Пракна повернулся к «Бесстрашному», со страхом решив, что флагман открыл огонь. Однако стрелял не «Бесстрашный». Выстрел сделал третий дредноут — тот, который преследовал «Серую даму». Огнеметы дредноута ожили, направив струи огня на уже поврежденный борт «Серой дамы». Сразу же ударили орудия, и дредноут скрылся за занавесом огня и черного дыма. В одну секунду «Серую даму» охватило пламя. Ветер подхватил огонь и разметал его по палубе и снастям.

Пракна мог только с ужасом наблюдать. Огнеметы дредноута снова полыхнули пламенем, обжигая корпус «Серой дамы» и в щепки разнося реи. Вскоре только пылающий остов плыл по океану. Экипаж «Принца Лисса» онемел.

— Эй, на палубе! — прокричал Пракна. — Пошевеливайся!

Голос командира вывел матросов из оцепенения. Команда приготовилась к тарану. Дредноут шел теперь перпендикулярно «Принцу», стремительно приближаясь — но по-прежнему не открывая огонь. Вместо этого стрелять начал «Бесстрашный».

Пракне показалось, что настал конец света. Ему только один раз пришлось слышать выстрелы огнеметов нарского флагмана — и то издалека. На этот раз мишенью был он сам. Небо над головой разорвалось оранжевой вспышкой, которая сожгла верхушки мачт и превратила в угли наблюдателей в «вороньем гнезде». Удар был сильнее землетрясения; он сорвал флаг и срезал верхний такелаж. Следующий выстрел пронесся мимо правого борта, и еще один — мимо левого. Воздух наполнился удушливым запахом горящего керосина. На глазах у Пракны выступили слезы, кожу под мундиром обожгло жаром. «Принца» бросило вперед, к меньшему дредноуту. Огонь «Бесстрашного» рассеялся, и Пракна внезапно понял, почему он все еще жив. «Бесстрашный» не мог стрелять прямо по нему, опасаясь попасть в свой корабль.

— Не сходить с курса! — крикнул Пракна команде.

Второй дредноут по-прежнему не стрелял — наверное, из страха попасть по нарскому флагману. С дымящимися верхушками мачт «Принц Лисса» несся к своей цели, наставив на нее гигантский таран. Дредноут быстро изменил курс, резко уклоняясь от приближающейся шхуны. Пракна разразился проклятиями, грозя противнику кулаком, но у дредноута хватило скорости, чтобы уклониться от тарана «Принца». Позади «Принца» «Бесстрашный» шел прежним курсом. Под этим углом огнеметы уже не могли стрелять, но нарский флагман не пытался повернуть. Меньший дредноут последовал примеру флагмана, удаляясь от шхуны. Пракна вцепился в поручни с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Мысли его разбегались. Им чудесным образом удалось уцелеть — и сохранить достаточно парусов, чтобы уйти от преследования. Матросы криками приветствовали свое избавление, свистом провожая удаляющиеся нарские суда. Однако вид пылающего остова «Серой дамы» умерил их ликование. Все три дредноута уже подплывали к горящей шхуне, и маленькому крейсеру с поврежденной оснасткой удалось повернуть обратно к «Бесстрашному». Окруженная ими беспомощная «Серая дама» горела.

— Пракна, — неуверенно спросил Марус, — будем менять курс? Идти на помощь?

— На помощь? — мрачно переспросил Пракна. — Кому? «Серая дама» погибла, Марус. Держи прежний курс. Сматываемся ко всем чертям.

Погибли. Хагги и вся его команда. Стоя на отплывающем от места боя «Принце» с оборванными вымпелами и двумя сгоревшими матросами, Пракна подавленно молчал. Он с отвращением смотрел, как «Бесстрашный» и сопровождавшие его корабли сжимают петлю вокруг «Серой дамы». Нарский флагман повернулся к шхуне левым бортом. Со всех ее горящих палуб вниз прыгали матросы, оставившие попытки погасить пламя. С оглушительным ревом огнеметы «Бесстрашного» открыли огонь по шхуне.

«Серая дама» просто взорвалась. Только что она была — и вот ее не стало: осталось только горящее на поверхности океана пятно и немногочисленные обломки. Экипаж «Принца» потрясение смотрел туда, где только что находилось лисское судно. Пракна тоже смотрел туда, потеряв дар речи. Он ничего не мог сказать даже Марусу, который смотрел на него вопросительно, словно ожидая поддержки.

— Пракна, — спросил наконец капитан. — Что теперь?

Пракна поднял руку, требуя, чтобы его друг замолчал. Хагги был хорошим человеком. Семьянином, как и сам Пракна. И он знал, что ему, Пракне, придется сообщить молодой жене Хагги о гибели мужа, когда они вернутся домой. Но он не расскажет ей, с какой легкостью его уничтожили. Не скажет, что корабль просто испарился. Память Хагги заслуживает лучшего.

— Сэр, — настоятельно спросил Марус, — какой нам взять курс? Нам надо повернуть, чтобы предупредить остальных?

— Пойдем на юг, — объявил Пракна. — Кого увидим, того предупредим. А если никого не увидим, пойдем в Люсел-Лор, как можно скорее. — Командующий флотом печально улыбнулся своему капитану. — Черный флот вышел с Кроута, Марус. Теперь нам надо найти Вэнтрана.

Ричиус Вэнтран был привычен к лесам. Он вырос в Арамуре, небольшом государстве, славящемся лошадьми и огромными задумчивыми елями. Он провел в лесах всю жизнь: путешествовал со своим царственным отцом, рыбачил в озерах, охотился в сезон на оленей. Ричиус всегда был рад случаю оказаться среди деревьев, вдохнуть сладкий запах леса и изгнать из легких затхлый воздух замка. Как и все арамурцы, он был не только воином, но и охотником, лесовиком, и как и все арамурцы, эту вторую профессию он ставил выше первой. Быть на природе и думать о мелочах — это Ричиус любил больше всего. А самым большим удовольствием было ехать при этом верхом.

В Люсел— Лоре, как и на родине, наступление зимы означало потребность в топливе. Крепость Фалиндар находилась далеко на севере, а с океана часто дули яростные ветры. В огромном дворце было множество каминов, и необходимо было согреть немало рук и ног. И обитавшие в цитадели трийцы -куда больше воины, чем лесовики — охотно возложили эту обязанность на Ричиуса. Прошло уже много дней с тех пор, как Люсилер уехал в Кес, и в замке на горе было тише обычного. Ричиус проводил время с женой и дочерью, наслаждаясь их обществом, — и в то же время мысли его были далеко. Он беспокоился о Люсилере. Его тревожил Симон. Но больше всего его терзали мысли об Арамуре и о том, что армии Талистана попирают ногами его родину. Ему необходимо было вернуться. Ему необходимо было узнать, что происходит с Арамуром и что делает Бьяджио. Даже рядом с Дьяной и Шани, в окружении друзей и воинов Фалиндара, он был одинок, оторван от всего и глух — и это состояние было ему ненавистно.

И поэтому Ричиуса нисколько не удивило, как охотно он согласился помочь заготовить для цитадели дрова. Не удивило это и Дьяну, которая была рада, что ее мрачный муж нашел себе занятие. Но что удивило обоих, так это то, кого Ричиус выбрал себе в помощники. Рубить деревья и таскать в крепость бревна — это была трудная работа, которую нельзя было выполнять в одиночку, и поэтому Ричиус взял себе в помощь Симона. Ричиусу нравился Симон. Он сделал себе это удивительное признание всего через несколько часов после встречи с этим странным типом. И с тех пор Симон был идеальным гостем. Он никогда не крутился под ногами и выполнял данное им обещание держаться подальше от Дьяны и малышки. Вместо того чтобы бродить по коридорам, Симон почти все время проводил в своей комнате, один, и съедал все, что приносили ему из кухни. Они с Ричиусом изредка разговаривали, и речь Симона стала менее язвительной. И что самое удивительное — нарец с благодарностью принял предложение Ричиуса.

— Неплохо будет выбраться из замка, — сказал ему Симон. — Нам обоим.

И на следующее утро Ричиус и Симон выехали из Фалиндара. Более странной пары дворец еще не видел. Они были одеты в традиционную одежду трийцев — не в синие куртки воинов, а в простую одежду обычных работников. Ричиус оставил дома свой драгоценный меч, поменяв его на острый топор. Такой же нес и Симон. Огонь, конь Ричиуса, первым спускался по длинной извилистой горной дороге, а за ним рысил Симон на мощном мерине. Позади шли два мула — крепкие серые животные, достаточно сильные, чтобы тащить повозку, которую предстояло нагрузить бревнами. На повозку помещалось два больших дерева — результат труда как минимум целого дня.

• Предыдущая
• 57/169
• Следующая