Великий план - Марко Джон - Страница 74

• Предыдущая
• 74/169
• Следующая

Прежняя подготовка поднялась в Симоне, словно мощная волна. Ему хотелось выхватить кинжал и вонзить его Ричиусу под ребра. Бить эту самонадеянную башку о камни, пока она не расколется. Как в старые времена. Но он остался сидеть неподвижно и не стал ничего делать, напомнив себе о своей роли и своем задании.

— Ты — полный дурак, — проговорил Симон наконец. — Ты вступаешь на дорогу, с которой никогда не вернешься.

— Я должен это сделать, Симон. У меня есть долг перед Арамуром и перед Сабриной. Это…

— Прекрати себя обманывать, Ричиус. Речь идет не об Арамуре и не о твоей первой жене. Речь идет о мщении.

— Ну и что из этого? — рявкнул Ричиус и встал. Он сверкнул на Симона глазами с высоты своего роста. — Я надеялся, что хотя бы ты меня поймешь! Ты знаешь, что такое Нар. Разве так плохо мечтать о мести? — Он ткнул большим пальцем себе в грудь. — Мне нужно отомстить, Симон. И будь все проклято, я это сделаю!

Симон безжалостно улыбнулся.

— Ну и прекрасно. Ты поэтому хотел меня увидеть? Чтобы рассказать мне о своем героическом обете?

— Нет, — ответил Ричиус. — Я хочу попросить тебя об одолжении. Я хочу, чтобы ты в мое отсутствие присматривал за Дьяной и Шани. Будь Дьяне другом ради меня. Она здесь одна, особенно в отсутствие Люсилера. Но мне кажется, что ты ей симпатичен. Ты можешь ее защитить. Ты это сделаешь?

Симон не мог даже помыслить о таком.

— Нет, не сделаю, — решительно сказал он. — За свою жену и дочь отвечаешь ты, Ричиус. Не пытайся повесить их на меня.

Говоря эти слова, Симон чувствовал, как к его горлу подступает тошнота. Но он уже нарушил одно слово, которое дал Ричиусу в тот день, когда увидел на лужайке Дьяну и малышку. Он поклялся не причинить им вреда, и через четыре дня это обещание будет нарушено. Он не собирается уезжать из Люсел-Лора, имея на совести еще одно клятвопреступление.

— Симон, я прошу тебя как друга, — сказал Ричиус. — Присмотри вместо меня за ними. Недолго, пока я не вернусь.

— А что, если ты не вернешься обратно, Ричиус? Что я тогда должен буду с ними делать?

— Симон, в чем дело? — спросил Ричиус. Он опустился на колени на твердую землю сада. — Почему ты так на меня злишься? Мне казалось, что уж ты-то меня поймешь!

— Ты ошибся. — — Симон отвернулся. Ему невыносимо было смотреть в открытое лицо Вэнтрана. И в то же время он сознавал, что чувство, которое он испытывает, — это не ненависть. Это был стыд. — Не перекладывай на меня свои трудности. У меня своих достаточно.

— Ну пожалуйста! — просительно сказал Ричиус. — Я уплываю с Пракной послезавтра. Если ты к тому моменту передумаешь, скажи мне. Не заставляй меня уезжать с неспокойной душой. Без Люсилера…

— Я сказал «нет»! Ты оглох? Я не буду о них заботиться. Я не дам тебе моего благословения и не собираюсь говорить тебе, будто все хорошо. Так что принимай свое глупое решение без меня!

Ричиус был потрясен. Он медленно поднялся на ноги. Секунду он постоял рядом с Симоном, а потом повернулся и пошел прочь. Но прежде чем уйти, он задержался у папоротников и бросил на Симона последний взгляд.

— Не понимаю, почему ты так разозлился, Симон, — тихо проговорил он. — Мне казалось, что мы друзья.

Он ушел так же быстро, как появился. Темнота поглотила его. Симон опустил голову на руки и закрыл глаза.

— Ты хочешь знать, почему я разозлился, глупец? — прошептал он. — Потому что когда ты уплывешь, а я заберу девочку, у Дьяны ничего не останется!

Герцог Энли откинулся на мягкие подушки кареты. Он был весьма доволен собой. Не прошло и трех дней с момента его приезда в столицу Нара, а армия Форто уже приступила к сборам. Вняв просьбе герцога, архиепископ Нарский, не теряя времени, стал готовиться к сражению за Драконий Клюв. В тот же вечер он вызвал к себе в собор Форто, и они втроем составили план действий. Генерал Форто громко выражал свое недовольство, но подчинился требованиям Эррита. И, несмотря на свои возражения против долгого марша, Форто начал действовать на удивление быстро. Через окно кареты Энли посмотрел на кучера, который привез ему известие от генерала. Этот щуплый слуга Форто явился в комнату Энли в соборе без предупреждения.

— Генерал Форто желает вас видеть, — объявил он. — Без промедления.

Было раннее утро — едва рассвело. Энли потер усталые глаза. Ему хотелось прогнать генеральского посланца, но он решил не вступать в конфликт. Форто был ключом к их плану. Энли нужно завоевать его доверие. Сидя в удобной карете, Энли пытался понять, куда его везут. Карета проехала по мосту через Киль и направлялась к Черному дворцу — пустующей резиденции властителя Нара. Энли прижался щекой к стеклу, чтобы лучше видеть. В Черном городе дворец называли «ониксовым чудом», и теперь Энли понял почему. Это здание внушало благоговейный восторг. Оно не было прекрасным, как Собор Мучеников, а холодило душу и странно потрясало. Позади него всходило солнце, окружая дворец ореолом пламени. Даже в сравнении с его собственной Красной башней строение казалось массивным, предназначенным для великанов.

Кучер не пожелал сообщить герцогу место их назначения, так что Энли пытался угадать. Он решил, что Форто поселился во дворце.

«Несравненное нахальство», — подумал герцог.

Рассвет за окном кареты бросал на улицы длинные тени. Запахи грязной реки и дыма от военных лабораторий проникали в щели, обжигая Энли нос. Темно-коричневое небо освещало путь благодаря пробивающемуся сквозь густой смог солнцу. Черный город просыпался. Торговцы и разносчики уже выходили на улицы, волоча свои товары на рынок. Мимо прошел работорговец со своим караваном; компания нищих, разбуженных рассветом, расположилась на въезде в переулок. Они позавтракают крысами, а если повезет, обчистят несколько карманов — такова жизнь бедноты в столице. Но выше, в башнях и высоких зданиях, нарские аристократы просыпались в роскоши, в раздушенных постелях, и их кожа была мягка и умащена благовониями, а разум затуманен наркотиками. Утомленные ночной любовью, они подойдут к окну посмотреть на погоду и даже не вспомнят о трудягах на улице. Прищурив глаза, Энли посмотрел наверх. Бьяджио был одним из таких аристократов. И графа нисколько не волновали обездоленные и развращенные. Ему нужен был только Нар.

Кучер свернул на широкую улицу и направил карету вверх по дворцовой дороге. К Черному дворцу вел только один путь — широкая аллея, освещенная множеством золотистых ламп и выложенная мрамором. Она вилась змеей, поднимаясь к внушительному замку. Но хотя Энли ожидал увидеть ее пустынной, он ошибся. По направлению к дворцу двигался отряд солдат, а навстречу ему спускался другой. Люди с отличительными знаками нарских легионов шли, ехали верхом и тащили вверх и вниз тюки и животных. Улицу стремительно наполняла жизнь. Энли громко постучал по стенке кареты ногой, требуя, чтобы кучер поторапливался. Однако тот продолжал медленный подъем по крутой дороге, предоставив герцогу теряться в догадках. Раздосадованный Энли прижался носом к стеклу, всматриваясь в толпы солдат. В их движении ощущалась целеустремленность, и Энли вдруг понял: это и есть армия, которую готовит для него Форто.

У него оборвалось сердце.

Так много солдат! Он попросил дивизию, не представляя себе, что под этим словом понимает Форто. По плану Бьяджио ему следовало постараться увести из города как можно больше солдат, и теперь успех этого замысла стал очевиден. Энли широко открыл глаза. Форто отнесся к его мольбе о помощи со всей серьезностью. Энли быстро прикинул расклад сил. Дома у него есть воздушная армия, наемники Бьяджио. Все они ждут его на Драконьем Клюве. А еще у него есть Черный флот Никабара, если адмирал уже отплыл, как это обещал Бьяджио. Но будет ли этого достаточно? Ему действительно дают дивизию, и при виде нее уверенность Энли испарилась.

Карета пробиралась через толпы солдат и наконец остановилась на вершине холма, у края плаца перед Черным дворцом. Энли ждал в карете, пораженный раскинувшейся перед ним картиной. Сотни мужчин, облаченных в металл и толстые куртки, трудились под утренним солнцем, пакуя ранцы и подковывая лошадей, оттачивая сталь и нагружая фуры. Рогатые григены — огромные бронированные животные, которых запрягали в боевые фургоны, — трубили и фыркали, а их вожатые чистили им чешуйчатые бока и поправляли упряжь. Мимо рысили кавалеристы, рядом с которыми пехотинцы в высоких сапогах казались карликами. В центре плаца стояла группа офицеров, переговариваясь между собой и выкрикивая приказы своим подчиненным. Гологрудые рабы подставляли плечи под почти неподъемные стальные фургоны, выдвигая их на место, в то время как их собратья устанавливали огнеметы. Кислотометы стояли на деревянных станинах, пустые мехи обвисали под стволами. Рядом стояли емкости с зарядной жидкостью — едкими составами, которые разъедали человеческую плоть.

• Предыдущая
• 74/169
• Следующая