Великий план - Марко Джон - Страница 82

• Предыдущая
• 82/169
• Следующая

Лицо Дараго смягчилось.

— Правда?

— О да, — подтвердила Лорла. — Я ничего красивее не видела. Архиепископ Эррит показал мне кусочки картин, когда я только сюда приехала. Но почти все было закрыто. Я смогла увидеть только вон то панно и вот это. — Она рассмеялась и указала на потолок. — Очень красиво!

— Да, — согласился Дараго, скрестив руки на груди. — Я работаю над ними уже пять лет. Начал еще при императоре Аркусе, но он так никогда и не увидел, что я здесь делаю. Он был очень слаб. Однако епископ разбирается в искусстве.

— И ты скоро закончишь, — добавила Лорла. — Так сказал мне отец Эррит.

— Отец Эррит?

Смущенная Лорла побледнела.

— Так я его называю. Теперь он обо мне заботится. Я сирота.

Брови художника поползли вверх.

— Сирота! Тогда ты должна знать историю Элиоэс.

— Элиоэс? Нет, я ее не знаю. Дараго указал ей, куда смотреть.

— Вон там, — сказал он, направляя ее взгляд на незаконченную фреску в восточном углу зала. — Это — Элиоэс. Сиротка-калека, которую исцелил наш Господь. Она была от рождения хромой, пока Господь не сотворил чудо.

Лорла уставилась на фреску. На сухой штукатурке была изображена фигурка девочки, одетой в лохмотья, с неестественно вывернутой ногой. Ее светлые волосы висели неаккуратными сосульками. Однако на ее лице было выражение покоя, а в глазах горел свет Небес. Ее окружал пламенно-золотой ореол, и бесплотная рука протягивала к ней прозрачные пальцы, чтобы исцелить. Она была прекрасна. Это была не просто краска и штукатурка — как и все шедевры Дараго. Когда Лорла смотрела на Элиоэс, ей казалось, что она видит Бога.

— Она похожа на меня, — заметила Лорла. — У нее светлые волосы. И она одного со мной роста. Сколько ей лет, мастер Дараго?

Дараго пожал плечами:

— Честно говоря, не знаю. Может, десять? Сколько тебе лет, маленькая Лорла Лон?

Лорле очень не хотелось лгать этому человеку, но она ответила:

— Восемь. Скоро девять. Уже через несколько дней.

— О, тогда у тебя с моим панно будет общий день рождения, — сказал Дараго. — Мне осталось до конца всего месяц или около того. Эррит хочет продемонстрировать мое творение к концу крейна.

— Крейна?

Дараго укоризненно нахмурился:

— Ты и про крейн не знаешь? Ты уверена, что тебя опекает епископ?

— Я сирота, — снова повторила Лорла, словно этим все объяснялось. — А что такое крейн?

— Священный месяц, — объяснил Дараго. — Он начнется через три дня. — Выпрямившись, он взял Лорлу за руку и повел к лесам. — Крейн — это месяц покаяния. Мы постимся и просим, чтобы Бог простил нам наши грехи. — Он бросил на Лорлу хмурый взгляд. — Ты ведь знаешь, что такое грех, правда?

Лорла кивнула:

— Это то, что плохо.

— Проступки против мира и воли Небес. Да, то, что плохо. Во время крейна мы готовимся к празднеству Истрейи. До него тридцать три дня. Мне надо подготовить мои фрески к торжественному показу. Эррит обещал городу, что жители увидят мое творение. Им этого очень хочется, и я их понимаю.

Подмостки были снабжены колесами. Дараго отпустил руку Лорлы и покатил металлическое чудовище к восточному углу зала, где была неоконченная фреска с изображением Элиоэс. Подбежал подмастерье, попытавшийся помочь наставнику, но Дараго его прогнал.

— Лазить умеешь? — спросил Дараго у Лорлы. Лорла радостно кивнула:

— Я это делаю лучше всего.

Не дожидаясь Дараго, она начала карабкаться по скрипящей серебристой лестнице. Дараго полез следом, и когда они поднялись на пятьдесят локтей, то оказались на площадке лесов, лицом к лицу с сироткой. Лорлу пьянили высота и сияющие краски. Зная, что до свода не достать, она все-таки протянула руку вверх и вздохнула.

— Жаль, что я не могу до нее дотронуться, — печально проговорила она. — Она такая красивая!

Не задумываясь, Дараго обхватил ее за талию и поднял вверх, к Элиоэс. Лорла радостно заверещала. Стоявшие внизу подмастерья Дараго только таращили глаза.

— Она уже высохла, — сказал Дараго. — Можешь потрогать.

Лорла очень осторожно приложила пальцы к потолку. Казалось, ее прикосновение заставило Элиоэс улыбнуться. Лорла провела пальцами по шее девочки, едва к ней прикасаясь, потом потрогала великолепно выписанную ткань воротника. Кожа сиротки была розовой, живой. Она казалась настоящей, словно Дараго заточил в гипс настоящую девочку.

— Ох… Это чудесно…

— Это моя гордость, — прошептал Дараго. — Мне кажется, что она получилась более живой, чем все остальные мои фигуры. Когда ее покажут Нару, она растопит сердце этого города.

— Отец Эррит ее видел?

— Нет. Пока не видел.

— Он ее полюбит больше всех остальных картин потолка. Она будет его самой любимой. Я это знаю. — Лорла оторвала взгляд от изображения. — Поставь меня обратно, пожалуйста.

Дараго послушался, осторожно вернув ее на платформу лесов.

— Тебе понравилась моя нарисованная дочка, правда?

— Да, — сказала Лорла. — Мне хочется побольше о ней узнать. Расскажи мне все, что ты знаешь про Элиоэс.

— Я знаю только то, что я здесь нарисовал, — признался Дараго, рассмеявшись. — Она девочка. Я вернул ее из мертвых. К ней прикоснулся Бог, а теперь Бог прикоснулся и ко мне, чтобы я снова вернул ее к жизни. Со мной всегда так бывает. — Он продемонстрировал Лорле свои руки. Они оказались мозолистыми, огрубевшими, покрытыми высохшей краской. — Это руки Бога. Когда я работаю с красками или камнем, они мне не принадлежат. Мною владеют Небеса. Я инструмент ангелов.

Лорла кивнула, делая вид, будто понимает.

— Это Бог велел тебе нарисовать Элиоэс?

— Да, только по-своему. Все это я делаю не один, Лорла Лон. — Он широким жестом обвел потолок. Казалось, его слушают все изображенные им ангелы. — Те тролли, которых ты видишь внизу — те, кто мне помогают, — они ничто! Для Бога они что муравьи. Может быть, наступит время, когда они сами создадут нечто великое, но это случится лишь тогда, когда их подвигнет Бог. Как он подвигает меня.

— Мне нравится Элиоэс, — вздохнула Лорла. Она снова посмотрела на безмятежное лицо сиротки, которое стало таким умиротворенным в эти мгновения Божественного исцеления. — Мне хочется узнать о ней побольше. Пожалуйста, расскажи мне о ней, мастер Дараго.

— Ты обратила свой вопрос не по адресу. Спрашивай меня о красках и камне. А о ребенке спроси святого отца.

— Хорошо, — согласилась Лорла, — спрошу. — Она подалась вперед и неожиданно для Дараго поцеловала его. — Спасибо тебе, мастер Дараго. Большое спасибо.

Не дожидаясь художника, она полезла вниз так быстро, что леса закачались. Ее охватила знакомая жажда знаний. Лорла быстро шла по коридорам, мимо исповедален, где исповедники в закрывающих лицо капюшонах выслушивали прегрешения нарцев, по широкой пышной лестнице, ведущей к покоям отца Эррита. Лорла не видела Эррита после завтрака — и только сейчас сообразила, что вообще редко видится с ним в середине дня. Она решила, что сделает своему опекуну сюрприз. Он будет ей рад. Он всегда ей рад.

Лорлу переполняли вопросы о сиротке Элиоэс. Неужели она была действительно такая красивая, какой ее изобразил Дараго? Она и правда была сирота? И если она действительно святая, значит, Лорла нашла себе покровительницу.

«Святая покровительница сирот», — с улыбкой подумала Лорла.

В коридоре, ведущем к спальне Эррита, Лорла пошла медленнее. Величественный коридор подавлял. Статуи и портреты взирали на девочку высокомерно, но кроме них, в коридоре никого не было. В охранниках Эррит не нуждался, а его священники всегда были чем-то заняты. Даже отца Тодоса нигде не видно было. Это Лорлу обрадовало. Тодос ей нравился, но сейчас лучше бы оказаться с Эрритом наедине, чтобы расспросить его без помех. Комнаты Эррита располагались в конце коридора: вход в них закрывали большие двустворчатые двери на бронзовых петлях и с барельефами в виде химер. Лорла медленно приблизилась, идя на цыпочках, чтобы ее не услышали. Прижав ухо к двери, она прислушалась. В комнате слышалось дыхание, тяжелое и неровное.

• Предыдущая
• 82/169
• Следующая