Сотри все метки - Марков Александр Владимирович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая

— Входить в горящие избы и на скаку останавливать коней, — развил эту мысль Александр.

— В горящую, простите, что? И кого я там на скаку должна останавливать? Да и зачем мне это делать?

— Не знаю. Но это цитата.

— Вероятно, из тех глупых трактатов по геополитике, которыми ты изредка забиваешь оперативную память своего мозга, и надо заметить, что это крайне отрицательно сказывается на твоих умственных способностях. Тебе нужна перезагрузка или просто немного прочистить оперативную память. Дам совет. Излучение местной звезды, не отфильтрованное атмосферой, может послужить в качестве превосходного очистителя. Когда тебе наскучит сидеть взаперти в корабле, выберись из него, но ни в коем случае не надевай скафандр, а возьми только респиратор с баллоном сжатого воздуха — иначе все оздоровительное воздействие излучений для твоей засоренной головы будет нулевым.

— Непременно так и сделаю.

Бастиан, со стороны наблюдая за этим разговором, ждал одного — когда же Суок, чтобы более весомо аргументировать свои суждения, выпустит коготки, но язычок ее был не менее действенным оружием, которому Александр сопротивлялся все слабее. Наконец его оборона рухнула. Свое полное поражение он не признал, но для других это было очевидно.

Бастиан был слишком незначительной фигурой, чтобы Суок на нем тренировала свое остроумие. А жаль. Он пришел к мысли, что пусть она камня на камне не оставит от его доводов, но хоть заговорит с ним, не будет воспринимать, как элемент окружающей обстановки, а опыт общения с таким сильным собеседником, безусловно, пойдет ему на пользу.

— Не грусти. Здесь не так уж и плохо, — продолжала Суок.

— А я и не огорчаюсь, — ответил Александр.

— Молодец какой. Я ведь знала, что ты мечтаешь подежурить на корабле, так, может, и мою смену возьмешь на себя? Ты ведь не станешь отказывать слабой, хрупкой девушке? А? — Суок смотрела на Александра, состроив на лице невинное выражение, с каким, видимо, Золушка перерезала горло крысиному королю. Или в сказке все было чуть иначе?

— Ну-у-у, — протянул он в раздумье.

— Ладно, ладно, я тебя поняла. Ты опять хочешь заговорить об эмансипации и равных правах. Ведь так? Все, все, умолкаю.

Песчинки начали действовать еще до того, как коснулись земли. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что охотники вдруг перестали свежевать тушу, чем увлеченно занимались на протяжении последних пятнадцати минут, не замечая ничего вокруг. Подберись к ним сейчас более-менее крупный хищник, то они заметили бы, что их проглотили, только оттого, что стало темно и тесно и неудобно разделывать тушу.

Охотники одновременно посмотрели в небеса с каменными, настороженными лицами, потом друг на друга и, обменявшись взглядами, понятными без слов, подхватили пожитки, куски мяса, благо отрезали они от туши уже столько, что тащить добычу приходилось с заметным трудом, и поспешили побыстрее убраться прочь. При этом бежали они довольно быстро и, пожалуй, могли выиграть в забеге на среднюю дистанцию с отягощением, куда допускают только некибермодифицированных спортсменов.

— Ты можешь быть такой нудной, что общаться с тобой сущая каторга, — наконец заявил Александр.

— Я ненадолго избавлю тебя от своего общества.

Суок чмокнула Александра в щеку. Кажется, только Зоран находил с ней общий язык.

Она уж если и подначивала его, то делала это скорее по инерции, а поймав себя на этом, старалась говорить без колкостей. Более того, однажды Бастиан слышал, как Зоран рассказывал Суок о деградировавшем племени. Упоенно, уже не замечая — слушают его или нет. Бастиан и сам, зачарованный этим рассказом, притих, опасаясь, что если он начнет слишком громко дышать или кашлянет, то это собьет Зорана с мысли.

— Ты весь светишься, когда рассказываешь, — сказала тогда Суок.

Удивительно было слышать от нее такие глупые слова.

«Как это весь светишься? Что, он святой? У него нимб на голове?»

Бастиан думал, что не расслышал, и Суок сказала совсем другое, но когда посмотрел на нее, то увидел, что и она вся светится, а взглянув в ее глаза, кажется, понял, отчего это происходит. Этим объяснялось и смятение Александра, проступающее в каких-то несвойственных ему вялых движениях, отрешенности, появляющейся в глазах, будто он уходил в виртуальность. Он невзлюбил Зорана. Старался не замечать его. Такими методами ситуацию только ухудшишь.

Бедный, бедный.

Бастиану стало жаль своего друга, но ведь утешить его он не мог. Заговори он, к примеру, о том, что в обитаемых мирах так много красивых девушек, которые будут смотреть на него с таким же восхищением, с каким Суок слушает Зорана, это еще больше расстроит Александра и заставит его впадать в виртуальность все чаще и чаще. Лучше вовсе промолчать и ничего не замечать, но ведь так... ведь так ситуацию не изменишь.

Бастиан вдруг понял, что Александр пришел к этой же мысли, и от этого ему стало жалко не только своего друга, но и себя, он даже чуть не заплакал.

Вацлав однажды рассказал Бастиану, что Суок и Александр когда-то встречались. Он и в команду попросился из-за нее, но ее чувство к нему быстро пропало, чего нельзя сказать о нем.

— Ты видел у него на спине несколько шрамов? — как-то спросил Вацлав, когда Бастиан спросил его о Суок и Саше.

— Да, — ответил Бастиан.

— Их оставили коготки Суок, когда она его обнимала. Он их не убрал. Сохранил как память. Никому не говорит, откуда они, но все и так знают. У них форма очень специфическая.

— А-а-а, — глубокомысленно протянул Бастиан, покачивая головой.

— У него есть фантом Суок и ее клон. Там, дома. Он об этом тоже никому не говорит, но об этом тоже все знают. Суок из-за этого клона бесится, иногда даже закатывает Саше скандалы, когда их никто не слышит, требует уничтожить свой дубль, а он ни в какую. Тебе, наверное, неприятно слышать о клонах?

— Нет, нет, ничего. Никогда не считал себя человеком второго сорта.

— И чего он ее забыть не может? Есть клон, и ладно. Зря он в нашу команду попросился. Он хороший парень, очень хороший. Мы с ним уже почти год летаем. Но ему тяжело. Так, когда она всегда рядом, когда он ее постоянно видит, он ее никогда не забудет, только себе и ей хуже делает. Был бы далеко, нашел бы уже давно кого-то другого, а Суок забыл.

— Разве ее забудешь? — вдруг проронил Бастиан.

— Пожалуй, — после паузы согласился Вацлав.

Собирались все с такой поспешностью, точно потерпевшие кораблекрушение, когда вода, быстро вливаясь в огромную пробоину, вот-вот отправит смертельно покалеченное судно на дно, а в такой ситуации не до семейных драгоценностей и бабушкиного золота — самим бы унести ноги.

Багаж запихнули в два посадочных флаера. Александр наблюдал за этой суетой с кислой миной на лице, но не вмешивался даже советом после того, как Суок обожгла его взглядом и сказала: «Не мешайся под ногами».

— Что мне может там понадобиться? — напевала она себе под нос.

— Пляжный костюм, — в такт с ней попробовал пропеть Александр.

Вот после этого она и разозлилась, посмотрела на него так, что Александр язык прикусил.

— Счастливой посадки, — только и буркнул он.

Флаеры, по крайней мере этой модели, в стандартную комплектацию корабля не входили. Кто-то умыкнул их не иначе как с яхты представительского класса, а после тайком перепродал прежним владельцам корабля. Подобные флаеры делали ограниченными партиями — слоистый корпус с амортизаторами и гироскопами между оболочками сглаживал самую жесткую посадку. В таком флаере даже новичок, впервые севший за пульт, почувствует себя асом, не растрясет своих пассажиров до полуневменяемого состояния, думая, что это именно он совершил посадку, и самоуверенно не заметит, как включился автопилот.

Кресла обволакивали тела коконом. На поверхности оставались только головы. Будь эти коконы прозрачными, Бастиан испытал бы некое чувство брезгливости. Пока он испытывал только неудобства. Что делать, если ему захочется почесать нос или протереть глаза, начни они слезиться? Руки-то у него точно привязаны. Дернув рукой, проверяя, насколько сильно его спеленали, Бастиан понял, что может без каких-либо усилий вытащить ее. Он так и сделал, посмотрел на пальцы, проверяя, не объела ли их до костей агрессивная среда, в которой они оказались. Кожа даже не вспотела. Материал кресел пропускал воздух. Он ощущался меньше, чем легкая одежда.

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая