Соль земли - Марков Георгий Мокеевич - Страница 119

• Предыдущая
• 119/144
• Следующая

Продавец подходит ко мне, спрашивает: "Ты что, старик, молча стоишь, о чём затосковал?" Я говорю ему: "А что, заведующий ваш хорошо по ночам спит?" – "Жалоб, отвечает, от него не слышал". "Так-так, говорю, а тот начальник, который над ним власть имеет, тоже хорошо спит?" – "Этого, говорит, точно не могу сказать, редко с ним вижусь, но, по всей видимости, сон у него хороший, так как вид он имеет всегда свежий, даже румянец на щеках играет". – "Совести, говорю, у них нету! Казённые они люди! Если б совесть у них была, мучились бы они без сна, переживали бы за свою безобразную работу!" Продавец в лице переменился, видатъ, стало обидно ему за своё начальство. "А чем вы недовольны, гражданин, что вам ещё нужно? Товаров у вас согласно ассортиментному списку имеется на все сто процентов". А я ему в ответ: "Нет, товарищ хороший, на список вы не ссылайтесь, лучше посмотрите на наклейки. Почему у вас капуста и огурцы с Украины? А варенье у вас вон из Киргизии! А маринованные грибы из Подмосковья?" – "А вы, говорит, гражданин, забыли, где вы живёте? Вы живёте в Сибири!" Ну, тут меня затрясло! Закричал я на весь магазин: "Да будет вам на Сибирь-то поклёп возводить! Привыкли всё готовенькое получать. Вы лучше под ноги посмотрите, по золоту ходите!" Продавец развёл руками, говорит: "А что вы на меня кричите? Моё дело продать. Идите в облисполком и там доказывайте".

А тут уже и народец подсобрался, кое-кто ещё в наш разговор встрял. Одна старушка поддакивает мне, кричит: "Куда подевали кедровое масло? В магазинах у купца Голованова, бывало, его хоть вёдрами черпай. И халва кедровая, и конфеты, и сбой, и печенье из ореха – всё было".

Продавец видит, что разговор крутой пошёл, шмыгнул в дверь, в складское помещение, ведёт этакую толстую тётку: вот вам помощник заведующего! Та послушала, послушала и говорит таким ласковым голоском: "Что же, товарищи, работа торговой сети у нас не без изъянов. На той неделе мы проводим конференцию покупателей. Милости просим, приходите, охотно выслушаем ваши замечания.

Ну, я вижу, делать мне больше тут нечего, говорю ей: "Спасибо за приглашение. Привет и лучшие пожелания заведующему, а что касается замечаний, то вам их передаст товарищ продавец".

Вот как бывает в вашем Высокоярске, дорогие начальники, лесных дел устроители!..

Рассказ Лисицына развеселил всех, Соловушкина долго рассыпала звонкий смешок, всплескивая маленькими ручками, Хомутников гудел, как шмель, откашливался, гладил бобрик седых волос. Рабочие посматривали на Лисицына с восхищением. Бойкий на язык, подвижный, как юноша, охотник нравился им всё больше и больше.

Спать улеглись вокруг костра.

Лисицын и тут не изменил своей привычке: сбросил сапоги, лёг с голыми ногами, вытянутыми к самому огню.

Ночь была прохладная, чуть потягивало ветерком. Свежинка прижала комаров и мошку в траву. Дышалось легко.

Сражённые усталостью, все уснули в момент. Спали хорошо, крепко – так не спят на перинах. Костёр горел ровно и источал тепло, как добрая печь.

Когда чуть забрезжило, послышался шутливый голос Лисицына:

– Товарищи начальники, отчизна призывает нас пробудиться. Пойдёмте скорее на омута – иначе не увидим ответственной картины в жизни природы.

Просыпались неохотно. Хомутников долго перекладывал свою раненую ногу с места на место. Соловушкина судорожно вздрагивала, позёвывала.

Лисицын подал ей чайник с родниковой водой.

– Ополоснись, товарищ инженер. Холодная водичка сразу приведёт тебя в чувствие.

Соловушкина умылась, подала чайник Хомутникову. Тот уже встал, опираясь на клюшку, растирал ногу, кряхтел.

– Завтракать будем, товарищи начальники, впоследствии. Теперь же прошу не терять дорогих минут. Прозеваем – придётся ждать до завтрашнего утра.

И вот цепочка людей в сумраке рассвета двинулась по лесу. Изредка слышался предупреждающий голос Лисицына:

– Под ноги глядите, яма!

– Глаза береги!

– Колода!

Через полчаса Лисицын остановился, вполголоса сказал:

– Теперь, граждане-товарищи, чуть пройдём и замрём, будто нету нас в живых. До омутов рукой подать.

Лисицын сделал двадцать – тридцать шагов, остановился, сдвинул шапку-ушанку на самое ухо и, вскинув руку, замер в настороженной позе. Лесоустроители тоже остановились, прислушались.

Утреннее спокойствие тайги огласилось странными скрежещущими звуками. Они всё нарастали и нарастали. Казалось, что кто-то очень сильный с треском раздирает воздух.

– Это что же такое, товарищ Лисицын? – удивлённо округлив глаза, прошептала Соловушкина.

– Щедрость нашей природы, – шевельнув пальцами приподнятой руки, тихо и загадочно ответил Лисицын.

Он согнулся и пошёл дальше, осторожно раздвигая ветки черёмуховых кустов и то и дело останавливаясь. Наконец он развёл руками чащобу и, шевельнув губами, едва слышно сказал:

– Смотрите…

Лесоустроители сгрудились возле охотника. Перед ними лежала изогнутая полуподковой долина, поблёскивавшая круглыми зеркалами воды в окаймлении ярко-зелёных зарослей хвоща, камышника и осоки. Зеркала были сейчас заполнены копошащимися серыми пятнами. От них, от этих серых пятен самой разнообразной формы, и взлетал над тайгой этот монотонный скрежет. Лесоустроители стояли в молчании, удивлённые таким бессчётным числом уток.

– Вот как солнце взойдёт, начнёт эта утва расползаться по траве. А ещё через недельку-другую выводки потянутся отсюда на новые места, поближе к полям, где хлеба созревают.

Лисицын сказал это громко, без опаски. Потом он деланно закашлял, громко захлопал в ладоши. Утреннее чуткое эхо отозвалось сразу со всех сторон. И тотчас же серые пятна на ближайшем омуте пришли в сильное движение. Послышался шум, посвистывание крыльев, и в небо взмыла живая туча.

Через минуту, встревоженные беспокойством соседних стай, всколыхнулись утки на дальних омутах. Небо, освещённое первыми лучами восходящего солнца, запестрело от клубящихся и вскинувшихся ввысь утиных потоков.

– Вот это чудеса! Шестьдесят лет прожил, сколько земли перемерил, а такого чуда не видел! – возбуждённо говорил Хомутников, всматриваясь в голубеющие просторы небес.

– А что, товарищ Лисицын, не пробовали вы этому поголовью счёт произвести? – спросила Соловушкина, всё ещё не отрывавшая своего взора от неба.

– Прибрасывал! Многие тысячи получаются.

– Богатство! Огромное богатство! – восклицал Хомутников.

– Ну, теперь пора чаевать, – предложил Лисицын, видя, что лесоустроители попритихли, исчерпав свои восторги.

Из всех наиболее поразительных чудес, которые была в Синеозёрской тайге, оставались не показанными лесоустроителям тёплые источники. Но путь туда был неблизкий. Однако не только расстояние сдерживало Лисицына: там, на берегах Синего озера, работала группа экспедиции. Со слов Ульяны Лисицын знал, что Анастасия Фёдоровна заканчивала описание источников и готовилась к отъезду в город с образцами вод и грязей. Лисицын раздумывал: "А чёрт их знает, этих лесных устроителей, что они за народ? Приведёшь их туда, а они и повернут все эти изыскания в свою пользу. Нет уж, на источники я их не поведу".

За чаем, когда лесоустроители в один голос снова нахваливали ягоды Синеозёрской тайги, Лисицын сказал:

– Показал бы я вам, товарищи начальники, ещё одно расчудесное место, но идти туда далековато. Скажу на словах. Хотите – верьте, хотите – нет. Бьют в том месте тёплые ручьи и лежат пользительные грязи. За других говорить не хочу, а сам я годов пять тому назад, а может, поболе, обезножел окончательно. И если б не эти грязи, сидел бы сиднем и по сей день.

– Охотно вам верим, товарищ Лисицын. На таких просторах не может не быть целебных источников, – самоуверенным тоном произнесла Соловушкина. – Наша сибирская земля такая щедрая, чего-чего в ней только нету.

• Предыдущая
• 119/144
• Следующая