Летопись Аляски - Марков Сергей Николаевич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/49
- Следующая
О том, что было дальше, все знают. Песцы глодали ботфорты Беринга в то время, когда он еще был жив. В предсмертных мучениях Беринг зарывался в песок, чтобы хоть немного согреться. Он погиб, возвращаясь от берегов Нового Света, в море на безвестном острове, теперь носящем его имя, между двумя великими материками...
Уже в год гибели Беринга первые русские морские путешественники на судах, обшитых звериными шкурами, проникли к берегу острова Атту. Об этом свидетельствует славный историк Аляски – Кирилл Хлебников. От этого острова, вершины гор которого покрыты вечным снегом, началось Движение охотников за морскими бобрами. Но не так скоро дойти до заветной Большой Земли вдоль Алеутской гряды, освещенной заревом вулканов. Для этого нужно было еще лет двадцать...
II
Как весенний гром прозвучали слова Михаилы Ломоносова, обращенные к Елизавете:
Боцман Алексей Иванов и солдат Тобольского полка Иван Окулов доставили рапорт беринговца Свена Вакселя об открытии северо-западного берега Америки русскими мореплавателями. Свен Ваксель предлагал назвать берег Аляски Новой Россией. Не это ли вдохновило Ломоносова? Но вечные его враги – ученые немцы – не дремали. Карты похода Чирикова и Беринга было положено хранить в тайне. Несмотря на это, пресловутый Иоганн Шумахер, только что растративший деньги в Академии наук, и его помощник унтер-библиотекарь Иоганн Тауберт сумели переправить за границу карту пути русских героев в пределы Нового Света. Русские ученые, обсуждая этот случай, называли и третье имя – Герарда Фридриха Миллера, изучавшего до этого сказание Семена Дежнева и карту Гвоздева.
Геодезист Гвоздев в то время все еще пребывал в неизвестности, хотя он к 1742 году успешно исследовал область Шантарских островов и устье Амура. Он залечивал следы бироновских пыток.
А Алексей Чириков?
«И от природы я был некрепок, а от вышеупомянутой болезни еще и ныне совершенно не освободился и с ног знаки цинготные не сошли, также и зубы не все укрепились, ибо как был в самой тяжести той болезни, то все зубы тряслись и чуть держались, отчего ныне наибольшую чувствую в себе слабость», – так писал он о себе в 1742 году.
Он даже не жаловался на то, что его жена и трое детей в последние годы бироновщины «в крайнем непризрении» жили в Якутске.
Алексей Чириков был одним из самых искусных офицеров русского флота. Он с честью носил свой белый, шитый золотом мундир. Еле держась на ногах от болезни, герой Восточного моря в 1742 году отправился в новое плавание к берегам Америки. Не его вина, что в этот свой поход он не бросил якоря у скал Нового Света. Зато Чириков видел остров Атту и остров Св. Иулиана (Беринга), видел неисчислимые стада котиков, игравших при свете восходящего солнца в командорских водах. Он составил карты Атту и Командор. Нельзя поручиться, что и эти карты не были тогда выкрадены. Но они были составлены.
В 1743 году сержант Нижнекамчатской команды Емельян Басов на кораблике, сшитом китовым усом, добрался до острова Беринга, где и остался на зимовку. Кораблик «Капитон» он соорудил, сложившись с купцом Андреем Серебренниковым. Какой-то грамотей-моревод в то же время прислал в Иркутскую канцелярию описание «О жилищах чукч и Большой Земли, смежной с ними». Софрон Хитрово вместе со Свеном Вакселем «сочиняют» карту «видимой земли американской». Гении дальних странствий водит их прилежным и вдохновенным пером.
В эти годы была заметной и деятельность Михайлы Неводчикова. Он был сначала мастером чернения по серебру и в Сибирь пришел из Великого Устюга. Потом он служил у Беринга, плавал с ним и за заслуги был сделан подштурманом в Охотском порту. Михаиле Неводчиков, служа мореходом на промысловых корабликах Чупрова, Чебаевского и Трапезникова, побывал на ближних островах Алеутской гряды. С острова Атту Неводчиков вывез алеутского мальчика Томпака, который быстро выучился русскому языку. От этого мальчика Неводчиков получит сведения об Алеутских островах.
Устюжское точное художество – резьба по серебру – весьма пригодилось Неводчикову при черчении карт. Он составил чертеж островов Агатту, Атту и Семичи. Эта карта была отослана в сенат.
Устюжский купец Афанасий Бахов, Семен Новиков из Якутска и анадырский казак Тимофеи Перевалов видел скалистые берега Аляски в 1748 году. Тимофей Перевалов, как и многие мореходы Бобрового моря, сочинил «карту уезду города Якутска, Чукотской землицы, земли Камчатки с около лежащими местами и часть Америки с около ее лежащими островами».
На карте пометка Перевалова: «Сочинял по малому смыслу, последней от человек казачей подпрапорной...»
Перевалов не преминул на своем чертеже показать острова, населенные «зубатыми чукчами» (острова Диомида). К слову сказать, анадырский казак знал, что Сахалин – остров, и таковым и положил его на карту.
Росли и множились народные знания.
В Иркутске и Нерчинске были открыты «навигацкие» школы. Они готовили подштурманов для плавания в Восточном море.
Эти «Колумбы Российские» водили с Камчатки и из Охотска корабли «Борис и Глеб», «Иеремия», «Симеон и Анна», «Петр», «Иоанн» и другие. Перечислить их все невозможно...
Были в те годы и дивные странники, пленники полярных народов, русские землепроходцы, неволею связавшие свою судьбу с кочевниками Чукотки. Казак Борис Кузнецкий, полоненный чукчами, два года прожил «у ихнего лучшего мужика» Мего. Чукчи сами привезли Кузнецкого в Анадырский острог, и казак рассказал начальнику острога о своем плене. Оказалось, что Мего брал Кузнецкого в свои путешествия. Во время одного из таких походов русский пленник видел у «сидячих носовых чукчей» людей с Большой Земли. Они тоже были пленниками. У женщины с Аляски Кузнецкий увидел пришитыми к одежде две золотые пластины с «незнаемыми» узорами или надписями. Чукотская полонянка объяснила Борису Кузнецкому, что золотые пластинки она привезла с Большой Земли, а туда эти украшения были доставлены из одной теплой страны, где живут «дальние люди». У этих людей – белые избы из камня и светлая посуда и утварь. Жители Нового Света ездят в эту теплую страну для мены.
Главный анадырский начальник полковник Федор Плениснер, участник похода Беринга, записав рассказ чукотского пленника, стал усиленно изучать все свидетельства связей чукчей с Аляской. Он пошел сам в низовья Анадыря и близ устья реки Красной разыскал «лучшего человека из сидячих чукчей» – Хехгигиша. Тот поведал Федору Плениснеру, что люди Большой Земли действительно часто воюют с чукчами береговыми и с зубатыми людьми на островах против Чукотского Носа. Людей с Большой Земли зовут «кыхманцами», они носят боевые топоры из яшмы и добывают медь.
Тогда Плениснер приказал «казаку из чукчей», Николаю Дауркину, числившемуся в гарнизоне Анадырского острога, пойти к Чукотскому Носу. В октябре мороз уже сковал море против мыса Дежнева. По крепкому льду мчался Дауркин на оленях прямо к первому Диомидову острову. Островитяне, одетые в шкуры оленей, встретили казака-чукчу. Они называли себя «ахюхалютамн», просили у Дауркина табаку и за курево не пожалели мехов – куньих и соболиных. Посланец Плениснера узнал, что островитяне живут в шатрах из оленьих шкур, пищу варят на больших каменных светильнях, наполненных ворванью. Дауркин побывал и на втором острове, где жили те же люди с моржовыми «зубами». Он привез в Анадырский острог сведения об Аляске.
И вскоре за заиндевелым частоколом Анадырска, у окна, затянутого тусклым пузырем, можно было увидеть казака-чукчу Николая Дауркина, разглядывавшего на свежем чертеже очертания морского пролива и суши. На суше той «люди живут, носят платье соболье, лисье и рысье». В том месте, где мы сейчас привыкли видеть мыс Принца Уэльского, Дауркин поместил полуостров и написал «Земля, называемая Кыгмык». Близ нее значилось устье реки Хевуврен.
- Предыдущая
- 10/49
- Следующая
