Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину - Марковчин Владимир - Страница 46
- Предыдущая
- 46/72
- Следующая
15 августа 1947 года.
Многоуважаемый г-н подполковник Георгадзе!
Пользуюсь возможностью передать Вам от себя и от имени двух товарищей наилучшие пожелания. Мы чувствуем себя прекрасно в великодушно предоставленной нам чудесной вилле и в полной мере наслаждаемся морем и восхитительной местностью. Сопровождающие нас лица окружают нас вниманием и заботой.
Ежедневное купание в море идет мне на пользу, и я надеюсь, что цель нашего пребывания здесь будет полностью достигнута.
Прошу передать г-ну генералу Кобулову искреннюю благодарность и привет от всех нас и, в частности, от моего имени.
Преисполненный признательности — преданный Вам
д-р Паулюс.
18 октября 1947 года. Сегодня в «Берлинер фольксблатт» прочел заметку, под названием «Управление на расстоянии»: «Нью-Йорк таймс» подает сигнал, и вся социал-демократическая печать в Берлине начинает трубить. Темой дня снова является старая ложь об «армии Паулюса» в Советском Союзе, насчитывающей будто бы 100 000 человек. Командующими ее являются будто бы Паулюс и фон Зейдлиц. После заключения мира она должна вступить в Германию. Какова цель этого вздора? Почему все три социал-демократические газеты печатают одну и ту же ложь в один и тот же день? Делу заключения мира с Германией она не может способствовать. И, конечно, ей никто не верит в самих редакциях соц.-дем. газет». Все — абсолютная правда!
30 октября 1947 года. В «Берлинер Цайтунг» опубликована заметка о Зюсси, который опровергает слухи обо мне:
«Дюссельдорф. Эрнст Паулюс, сын генерал-фельдмаршала Паулюса, в среду передал руководителю отдела печати в правительстве земли Северный Рейн-Вестфалия письма своего отца для опубликования. В них, как заявил Эрнст Паулюс, его отец назвал «вздором» курсирующие в Германии слухи о его деятельности.
Из них видно далее, что его отец не формирует германской армии в России и не возглавляет коммунистическое движение, целью которого является создание нового германского правительства».
Прекрасно, мой мальчик!
2 ноября 1947 года. Сегодня пробую впервые себя в русском языке. Пишу от имени всех товарищей. Итак:
Многоуважаемый господин генерал!
По случаю XXX годовщины Великой Октябрьской социалистической революции подписанные позволяют себе выразить восхищение и наилучшие поздравления.
Особенно в этот день мы чувствуем, какой вред и какое горе мы, немцы, причинили Вашей родине.
Мы желаем Советскому Союзу полного успеха в его собственном строительстве и его стараниях для постоянного и всеобщего мира — при участии также новой и демократической Германии.
Уважающие Вас
Фридрих Паулюс,
Вальтер Шрайбер,
Винценц Мюллер,
Арно фон Ленски,
Вильгельм Адам.
11 ноября 1947 года.
Военнопленному Юстусу-Генриху Бирвирту
Лагерь №147/1
Дорогой г-н Бирвирт!
Мне разрешили Вам написать. 6 ноября я получил от Вашей жены, моей племянницы, открытку от 11 октября (ответ на мою открытку) после того, как она в последнее время уже писала мне, желая обратить на Вас мое внимание. 10 октября, спустя три месяца, она снова получила от Вас открытку.
Вполне понятно, что Гизела с большим нетерпением ждет Вашего возвращения. Так как я, как и Вы, являюсь военнопленным, то мне ничего не известно о планах репатриации. Но я надеюсь и желаю Вам скорее вернуться домой.
Я был бы, конечно, очень рад услышать что-нибудь от Вас: как Вы поживаете, чем занимаетесь, что думаете Вы о будущем, какие у Вас известия о семье Гизелы, о чем я не имею никакого представления в результате войны и моего долгого пребывания в плену (скоро уже 5 лет).
О себе могу сказать, что чувствую себя хорошо и имею удовлетворяющие сведения от жены и детей.
В надежде, что эти строки застанут Вас в добром здравии, шлю Вам наилучшие пожелания и приветы уже на 1948 год и желаю Вашего скорейшего возвращения.
Ваш Фридрих Паулюс.
12 ноября 1947 года. Сегодня получил письмо от Коки. Она пишет, что живет довольно экономно и у нее одна только проблема — дела с почтой не ладятся, иногда она месяцами не имеет от меня никаких известий, кроме вздора, который пишут в газетах.
Я рад, что все здоровы и не теряют надежды на то, что в 1948 году мы будем все дома.
28 декабря 1947 года.
Многоуважаемый господин генерал!
Позвольте поздравить Вас с Новым годом! Желаем Вам счастья и прежде всего наилучшего здоровья.
Пусть в новом году старания Советского Союза на благо всеобщего мира сопровождаются дальнейшими успехами и повлияют на единство демократической Германии.
Одновременно благодарим Вас за Ваше великодушие к нам.
Уважающие Вас
Фридрих Паулюс,
Вильгельм Адам,
Арно фон Ленски,
Винценц Мюллер.
1948
5 января 1948 года. Сегодняшнее письмо от доктора Хадерманна внесло ясность во многие вопросы. Оказывается, я переписываюсь с Кокой и Зюсси по следующей схеме: они посылают ему письма ко мне, а он бросает их в почтовый ящик в Берлине, в советском секторе. Таким образом он обходит американскую цензуру и письма доходят вернее и скорее.
Господин Хадерманн также сообщил, что Кока и Зюсси знают, что все сообщения обо мне в западной прессе являются ложью. Зюсси даже выступит по радио в северо-восточной Германии.
Неплохо, если бы исполнилось и пожелание д-ра Хадерманна — в следующем году обязательно вернуться домой!
20 января 1948 года. Совершенно неожиданно получил сегодня письмо от господина Бирверта. Он благодарит за письмо и пишет, что работает в рабочей команде, в качестве вспомогательного рабочего.
Согласен с его мнением, что зима в этом году мягкая. Неплохо, что и обычные солдаты могут читать книги и газеты.
3 февраля 1948 года. Сегодня Зюсси сделал заявление по кельнскому радио. Вряд ли это остановит весь этот поток лжи. Вступать в полемику с этими господами — бесполезная вещь!
1 апреля 1948 года. Скоро — отъезд Мюллера. Я не могу заснуть. Когда же это кончится! Я так или иначе останусь в восточной зоне, жену я вызову к себе, но я никогда уже не увижу моих родных. Мои дочь и сын могут делать, что они хотят. Я не знаю только одного — на какие средства я буду жить? Моя жена существует сейчас на те средства, которые она получает, сдавая комнаты. А что будет потом?
3 апреля 1948 года. Сегодня долго говорили с Мюллером по поводу моей реп атриации, особенно после сделанного 31марта официального отказа в возвращении на родину. Чтобы нам никто не мешал, мы разговаривали с ним днем в саду, а в ночь с 31.03. на 1.04. с 12ч. до 1.30 — в столовой. Разговоры наши касались непосредственно сделанного нам сообщения, а также и других вопросов.
Я сказал, что по вопросу о травле Советского Союза из-за созданной в нем якобы «армии Паулюса» не понимаю, какое отношение это может иметь к возвращению на родину. Я склоняюсь до сих пор к такому ответу: «Появление в Германии — лучшее доказательство того, что это обвинение ложно».
Затем снова говорили о требованиях главного американского обвинителя Тейлора. Оно меня очень удивило, и, может быть, даже напугало. Но я уверен, что русские мне помогут. Какие отношения у меня могут быть с американским правосудием? Ведь я никогда не воевал с американцами, даже ни разу не встретился с кем-нибудь из американцев.
Я уверен, что советское правительство отклонит при любых обстоятельствах требование американцев о выдаче им меня, даже в качестве эксперта или свидетеля, в связи с происходящим в Нюрнберге процессом генералов. Но не будет ли советское правительство вынуждено начать против меня следствие, если на него окажут нажим американцы? Хотя что означаю я, если речь будет идти о чем-либо важном для русской политики.
- Предыдущая
- 46/72
- Следующая
