Отголоски иного мира - Янси Филип - Страница 27

Подлинная литература, надо отдать ей должное, еще говорит о грехе. Писатели изображают героев во всей их многогранности и реализме, а значит, и греховности. Можно ли представить романы Федора Достоевского, Уильяма Фолкнера, Грэма Грина или Джона Апдайка без сложной, нюансированной картины греха? Более того, грех у этих писателей — своего рода крючок, наживка, которая заставляет читателя переворачивать страницы. Если бы не грех и его последствия, художественная литература выродилась бы в пошлую детерминистскую болтовню о животном поведении.

Парадоксальным образом, самые успешные способы борьбы с нравственным падением, в частности, программа «Двенадцать Шагов» для зависимых, придерживаются довольно старомодного подхода. Ни психиатры, ни фармакологи, ни разного рода ученые–редукционисты так и не смогли улучшить эту духовную программу, разработанную шестьдесят лет назад парой алкоголиков–христиан. Специалисты могут сколько угодно подменять слово «грех» словом «зависимость», но сами зависимые так не поступают. Они предпочитают быть честными сами с собой.

Суть программы состоит в следующем. Сначала алкоголик должен признать собственную беспомощность, нищету своего духа, а затем отдать себя в руки незримой Высшей Силы. «Необходимо перестать изображать из себя Бога», — заключили основатели движения самопомощи «Анонимные Алкоголики». Нужно позволить Богу совершить труд в твоей жизни. Естественно, что редукционистский подход тут невозможен. Зависимость заставляет человека принимать алкоголь и наркотики, жизнь в состоянии опьянения кажется ему реальнее, чем сама реальность. Но с помощью собратьев по несчастью он осознает эту ложь.

Сегодня программу «Двенадцать Шагов» используют не только «Анонимные Алкоголики» (АА), но и люди, страдающие от самых разных зависимостей (наркотической, игровой, компьютерной, пищевой и так далее). С ее помощью они собирают свою жизнь по кусочкам. Они смиренно молят Бога исправить присущие им недостатки и стараются загладить вину перед теми, кому причинили зло, возместить нанесенный ущерб. Молитва и размышления помогают участникам групп самопомощи, работающих по двенадцати шаговой программе, наладить отношения с Богом, людьми и самими собой.

Доктор Билл Уилсон, один из основателей АА, пришел к твердому убеждению, что для осознания необходимости посторонней помощи (Бога и людей) алкоголик должен «достичь своего дна» — только тогда у него появится шанс на выздоровление. Своим собратьям доктор Билл писал: «Нам посчастливилось понять парадокс Бога: сила свершается в немощи, воскресению предшествует уничтожение, страдание — не только цена духовного возрождения, но и критерий духовности». Лучше не высказался бы и сам апостол Павел.

Программа «Двенадцать Шагов» словно сошла со страниц Библии: прерванные отношения с Богом, признание нищеты собственного духа, решение передать свою волю и свою жизнь Высшей Силе, способной исцелить, покаяние, твердое намерение возместить ущерб всем, кого обидел. Один алкоголик рассказывал мне: «Каждый раз на собраниях группы я публично признаю, что я алкоголик. Тем самым я расписываюсь в собственном бессилии. И таких, как я, в комнате человек десять: все они признают себя бессильными самостоятельно изменить свою судьбу. И тогда нам открывается Бог…»

На собраниях АА этот человек говорил (и другие говорили похожие вещи): «Во мне жива тяга к алкоголю. Иногда очень хочется выпить. Чтобы удержаться, одной моей силы воли мне не хватит…»

Гарвардский философ и психолог Вильям Джемс внимательно изучил свидетельства обратившихся алкоголиков, святых и просто верующих. Результаты своего исследования он опубликовал в ставшей классической книге «Многообразие религиозного опыта» (1902)[45].

Джемс разделил религиозный опыт на две основные разновидности: «религия душевного здоровья» и «религия страждущих душ».

Во времена Джемса — времена мира и процветания — религия душевного здоровья привлекала многих. Современник Джемса, английский философ и социолог Герберт Спенсер, сказал: «То, что мы называем злом и безнравственностью, должно исчезнуть. Сегодня ясно: человек должен стать совершенным».

«С каждым днем мир становится лучше», — гласил расхожий лозунг. Таких бодрячков Джемс противопоставлял «страждущим душам», для которых возможность исцеления и самой жизни заключалась в рождении свыше.

Пытаясь в ходе исследования постичь «страждущие души», Джемс понял и устройство мира. Притягательность оптимизма очевидна: для оптимистов болезни, смерть, зло словно бы не существуют. Однако как согласовать этот оптимизм с фактами? Джемс заключил: христианство все–таки описывает реальный мир, то есть мир, обремененный грехом и страданием.

Вильям Джемс умер в 1910 году. А вскоре канули в Лету многие «религии душевного здоровья». Как правильно отметил Джемс, они не только не объясняли фактов, но и не соответствовали им. Сокрушительный удар по розовому идеализму нанесла Первая мировая война. Нравится нам это или не нет, но закрывать глаза на великий разлад в мироздании, который христиане называют грехом, нельзя.

Для меня грех — это не только ложный выбор, но и ложный, искаженный взгляд на мир. Совершая грех, я как бы объявляю этот мир не Божиим, а своим собственным. А начинаю я с небольшой погрешности, если уж на то пошло, с «эгоистичного гена» — подобно алкоголику, который, выпив первую рюмку, уходит в разрушительный запой.

Малькольм Маггеридж отмечает:

В 1991 году, незадолго до краха коммунизма, я побывал в СССР. Помню разговор с одним марксистом. Он был потрясен открывшейся правдой о событиях советского прошлого. «Я и понятия не имел, что у нас такое творилось, — говорил он. — Когда я вступил в партию, у меня были высокие идеалы: бороться с расизмом и бедностью, строить справедливое общество. А теперь выясняется, что мы создали монстра. Мы видели зло в других, в капиталистах, богачах, эксплуататорах, но не в себе самих. Теперь я не доверяю никакой утопической философии, особенно если она противопоставляет «нас» и «их». Зло существует во всех нас — богатых и бедных, социалистах и капиталистах».

Этот человек, разочаровавшийся в марксизме, принял христианскую концепцию греха: грех поражает всех. Христианству присущ самый трезвый взгляд на человечество: падения были, есть и будут.

Размышляя о собственном духовном пути, я вижу те же противоречия, что и в обществе в целом. Иногда меня поглощает осознание собственной греховности, иногда я восстаю против него, а иногда предпочитаю о грехе и вовсе не думать. Тем не менее, при всем моем непростом церковном опыте, внутри меня незыблемо запечатлелась одна духовная истина: мои поступки имеют значение. Более того, они имеют значение и для Бога, создавшего этот мир и установившего для него правила — правила, пренебрегать которыми очень опасно. Я стараюсь чаще вспоминать об этой истине.

«Характер — это то, как вы ведете себя, когда никто вас не видит», — сказал мне один детский психотерапевт. Он также предположил, что психопаты, мошенники и воры делают то, что делают, поскольку полагают, что «их не видят». Впоследствии я часто вспоминал эти его слова. Но вспоминал, соотнося с «Отче наш» — молитвой об осуществлении Божьей воли на земле. Ведь Бог смотрит на нас всегда. И для меня Бог — не полицейский шпик, подглядывающий за каждым моим шагом, а Дух, который изнутри напоминает мне о моем предназначении.