Новый круг Лавкрафта - Майерс Гари - Страница 44

Единственный взгляд на страшные обломки убеждал — огонь не пощадил здесь ничего. Из пепелища торчали жалкие остатки стен, перекрученные, обломанные балки криво свешивались внутрь того, что ранее было комнатами. Теперь на полу лежали кучи спекшегося мусора. Лишенные стекол оконные проемы хищно поглядывали на нас, словно выжидая возможности наброситься и пожрать непрошенных гостей. Несмотря на теплую погоду, по спине у меня прокатилась чувствительная и холодная дрожь.

Эштон застыл недалеко от развалин, оглядывая пепелище с той же странной гримасой, что я заметил на его лице, пока мы отдыхали на опушке леса.

Подойдя поближе, я тихо проговорил:

— Неужели ты рассчитывал, что огонь пощадил здесь хоть что-нибудь?

Несколько мгновений он хранил молчание, и мне даже показалось, что Эштон меня не расслышал. И вдруг он резко повернулся и сквозь зубы процедил:

— Я найду то, что должен найти. Я должен найти это. В противном случае все погибло. Понял меня? Я сказал — я найду.

И, вцепившись мне в локоть, повлек к руинам. На камнях и на земле лежал толстый слой пепла и пыли, и нам пришлось ступать очень осторожно, чтобы не потревожить его. Под пеплом также скрывались обломки деревянных панелей и обгорелые балки. Даже беглый осмотр убеждал: в пылающем аду, что разверзся здесь десять лет назад, ничто не смогло уцелеть.

Я хотел было предостеречь моего спутника, дабы тот не питал пустых надежд, но Эштон уже направлялся в дальний угол того, что ранее могло быть залом для торжественных приемов. Оттуда наверх, к остаткам верхних комнат, вела широкая лестница.

Эштон опустился на одно колено рядом с прогоревшими ступенями и внимательно оглядывал каменный пол, разгребая руками мусор. Я осторожно протиснулся мимо оборванных остатков роскошной обшивки, некогда украшавшей эти стены.

— Здесь, это должно быть где-то здесь, — пробормотал Эштон, но мне показалось, что он скорее пытается успокоить себя, чем и впрямь надеется на успех. Мне кажется, я помню…

Тут он осекся — ибо его пальцы нащупали нечто, что Эштон искал. Под лестницей на каменной плите лежало огромное железное кольцо. Мой спутник ухватился за него обеими руками. Поднявшись, он изо всех сил потянул его на себя. Тяжелый люк медленно поднялся, и я шагнул вперед, чтобы помочь другу. В следующий миг мы оба расчихались, задыхаясь от поднявшейся из дыры в полу пыли — и невыносимого смрада. Словно бы одержимый некоей чуждой силой, Эштон рванул и откинул крышку — и тут же отскочил прочь, зажимая нос и рот обеими руками.

Через несколько минут мы оправились от потрясения и уставились в совершеннейшую черноту, которую Эштон тщетно пытался рассеять с помощью мощного фонарика, заблаговременно прихваченного им с собой. Направив его луч отвесно вниз, мой спутник осветил узкие ступени, уводившие в неведомые глубины под руинами. Что бы он ни искал — а он явно намеревался не оставлять поисков, пока не исследует подвал — это что-то совершенно точно могло избежать пожара, уничтожившего остальные сооружения усадьбы, и сохраниться внизу. Толстый каменный пол уберег бы содержимое подвала даже от смертоносного дыхания пламени.

Однако, несмотря на всю свою прежнюю решимость во что бы то ни стало отыскать книгу, Эштон стоял и мялся, явно не желая спускаться вниз.

— А что конкретно тебе нужно в той книге? Ну, той, что ждет тебя внизу? — спросил я — и тут же вздрогнул, прислушиваясь к странно исказившему мои слова эху, тут же загулявшему между стенами.

— Ключ к тайнам, которые я пытался раскрыть все эти годы, — хриплым шепотом отозвался мой друг. — Сколь я себя помню, мне всегда говорили, что у семейства Тревалленов есть свой, особенный долг. Кое-что мне рассказала матушка: видно, она предчувствовала, что недалеко то время, когда местные решатся напасть в открытую — те ненавидели и очень боялись нас. Она часто повторяла: если с нами что-нибудь случится — ищи внизу.

— Тогда давай спустимся и все осмотрим.

Все еще во власти сомнений, Эштон вздохнул, но в конце концов кивнул и осторожно опустился в зияющее отверстие, направляя свет фонарика вниз, чтобы светить себе под ноги и видеть, куда ступает.

Лестница оказалась длиннее, чем я предполагал и, видимо, уводила глубоко под фундамент дома. Прошло целых пять минут, прежде чем до меня донесся голос Эштона — тот кричал, что можно спускаться следом. И тут же посветил фонариком на ступени.

Очень осторожно я пролез в отверстие и принялся, ощупывая землю ногой, спускаться вниз. Приходилось то и дело хвататься за стену, которая становилась все более скользкой и липкой на ощупь. Ко времени, как я дошел до каменного пола подвала, руки мои перепачкались в отвратительной зеленой плесени, а в нос, казалось, навеки забился странноватый затхлый запашок — в нем смешивались смрад разложения и острая химическая вонь, источник которой я никак не мог определить.

Я осторожно выпрямился, опасаясь упереться макушкой в потолок, однако ж ничего подобного не случилось: мы стояли в туннеле с высоким потолком, который уходил направо и налево в теряющуюся в кромешной темноте даль.

Мой спутник направил луч фонаря на истекающие влагой стены, и мы, аккуратно нащупывая путь, двинулись прочь от ступеней. Пятно света выхватывало то один, то другой участок грубо вытесанной каменной стены. Время от времени на глаза попадались металлические скобы. В одной такой еще оставался огарок большой свечи — похоже, место и впрямь было старинным и насчитывало не одну сотню лет истории, ибо подобные светильники вышли из употребления давным-давно. Я не имел никаких сведений о времени закладки здания, в подвале которого мы находились, но, судя по тому, что сейчас открывалось моим глазам, его построили четыре, а то и все пять столетий назад. Более того, у меня были основания полагать, что усадьбу построили на месте прежнего, более древнего строения, а ход в камне вырубили не менее двух тысяч лет назад.

Через некоторое время мы обнаружили узкое ответвление от основного хода — этот коридорчик уходил направо, однако, сколько ни светили мы туда фонариком, ничего в темноте не увидели. Кроме того, туннель выглядел излишне узким для обычного подземного хода. Он предназначался для чего угодно, но только не для того, чтобы через него протискивались люди.

Где-то через тридцать ярдов стены туннеля неожиданно раздвинулись, и мы вышли в огромный зал, стены которого терялись в темноте и едва ли высвечивались даже мощным лучом эштоновского фонарика.

На каменном полу тут и там стояли полусгнившие деревянные ящики. На некоторых еще сохранились металлические ленты оковки — впрочем, железные полосы единственно и сохранились, ибо дерево уступило натиску времени и почти полностью раскрошилось.

Эштон лишь мельком взглянул на ящики. То, что он искал, явно находилось не в них. И вдруг я услышал его приглушенный вскрик — луч фонаря нащупал что-то у дальней стены. В следующее мгновение он бросился вперед, распинывая попадающиеся под ноги деревяшки. Я поспешил следом.

Из стены выступала широкая, не менее трех футов в ширину каменная полка, а на ней стоял металлический ларец, на крышке которого ясно виднелись отвратительные на вид иероглифы. Вручив мне фонарь и попросив светить на ларчик, Эштон резко потянул за крышку — и обнаружил, что она накрепко заперта.

— Найди что-нибудь, чтобы вскрыть ящик, — резко скомандовал он мне.

Шаря лучиком фонаря по полу, я вскоре высмотрел короткую металлическую палку, которую явно использовали для вскрытия ящиков. Эштон нетерпеливо выхватил ее у меня и свирепо затыкал железякой под крышку, налегая на свое орудие изо всех сил. Металл ржаво заскрипел, крышка поддалась и с резким грохотом отлетела в сторону, гулко врезавшись в стену. Отбросив ставшую ненужной палку, Эштон погрузил руки в ларец и извлек оттуда объемистый том. Когда мой друг поднес книгу к свету, я увидел, что лицо его вспыхнуло странной радостью. А потом Эштон издал торжествующий вопль, эхо которого долго гуляло по подземному залу.