Корабль-призрак - Марриет Фредерик - Страница 44

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая

Адмирал ничего не ответил, но подал знак, чтобы увели осужденного, затем обратился к капитанам трех меньших судов и приказал им отделиться от адмиральского судна и «Дорта», которые, как более тяжелые, только замедляли все время ход мелких и более быстроходных судов, и приказал им идти вперед в Ост-Индию, куда они одни могли прибыть гораздо раньше, чем вместе с большими судами. При этом им было предписано свезти на большие суда все излишние припасы, в которых уже вновь начинала чувствоваться некоторая недостача.

После ухода осужденного Филипп и Кранц покинули кают-компанию, и первый воспользовался этим временем, чтобы написать несколько строк, которые он поручил Кранцу передать командору. «Не покидайте берега, когда вас высадят, до тех пор, пока все суда эскадры не скроются из вида!» гласила записка.

Когда экипаж «Дорта» узнал об участи своего бывшего командора, то пришел в сильное негодование; они сознавали, что этот человек пожертвовал собой, чтобы спасти их от ужасной смерти и страшно роптали на адмирала.

Час спустя приговор был приведен в исполнение; несчастному не дали с собой ни кремния, ни огнива, ни теплой одежды, несмотря на то, что холод был сильный; и экипажу отвезшей его шлюпки не разрешили даже проститься с ним.

Флотилия провозилась здесь еще до сумерек, и только, когда стемнело, нагрузка припасов и все остальные сборы были окончены. Филипп воспользовался этим временем и отправил на берег шлюпку с провиантом, в количестве, могущем хватить одному человеку на три месяца, с теплыми одеялами, двумя ружьями и изрядным количеством зарядов и еще некоторыми самыми необходимыми предметами. Бывший командор ждал на берегу; под покровом ночи надежные люди передали ему все, затем поспешили вернуться на свое судно.

Вскоре после того вся флотилия ушла от берега, а на другой день на рассвете, три мелких судна, отделившись от эскадры, ушли вперед и спустя несколько часов настолько опередило тяжелые суда, что совершенно скрылись из вида.

Адмирал потребовал к себе Филиппа и отдал ему до того строгие и трудно выполнимые предписания, что было очевидно, что он старался найти повод лишить его занимаемого им положения.

Между прочим он приказал, чтобы «Дорт», имевший сравнительно значительно меньшее водоизмещение, чем адмиральское судно, шел впереди последнего в ночное время, вместо того, чтобы следовать за ним, как это было до сих пор. Так как, идя проливом, легко было сесть на мель или наскочить на рифы, то вся ответственность за могущее произойти несчастие возлагалась на Филиппа. В виду этого он был вынужден в течение всей ночи не уходить с палубы, чтобы успеть во время предупредить адмирала, как только станет мало глубины.

Шли вторые сутки с тех пор, как продолжалось их плавание по проливу, и подходили уже к Огненной Земле. Филипп стоял, наблюдая за людьми, делавшими промер, как вдруг вахтенный офицер донес ему, что адмиральское судно у них под носом, вместо того, чтобы идти, как было условлено, в их кильватере. Филипп не мог себе представить, когда это судно могло обойти их, и какие могут быть у адмирала причины поступать таким образом. Выйдя на носовую часть своего судна, Филипп ясно увидел впереди адмиральское судно с его кормовыми огнями.

— Ну, если ему заблагорассудилось идти вперед, то пусть себе; я ничего против этого не имею! — решил Филипп. — Можете там бросить промерку, — крикнул он, — адмиральское судно впереди!

Ночь была темна, но Филиппу казалось, что земля очень близко; но переднее судно шло вперед беспрепятственно, и Филипп следовал за ним.

— Мы у самого берега, сэр! — донес ему Вандер-Хагген, молодой лейтенант, стоявший на вахте.

— И мне так кажется, — согласился Филипп, — но адмиральское судно идет впереди, а оно сидит гораздо глубже, чем мы!

— Мне кажется, что я различаю скалы с подветренной стороны, сэр!

— Вы не ошибаетесь! Я положительно не могу понять, что это значит! Эй! Готовь орудие! Они, наверное, думают, что мы идем впереди!

Едва только Филипп успел отдать приказание, как «Дорт» тяжело врезался в скалы и крепко засел в них. «А что же адмиральское судно?» — мелькнуло у него в мозгу, и с кормы он побежал на нос; но адмиральское судно продолжало спокойно идти вперед в двух кабельтовых расстояния от них, с зажженными огнями на корме.

— Пли! — скомандовал Филипп, и в ответ на этот выстрел тотчас же последовал выстрел у них за кормой.

Филипп вгляделся пристально и увидел у себя за кормой адмиральское судно, также севшее на мель.

— Милосердный Боже! — воскликнул он. — Что это значит?!

Он кинулся на нос и увидел другое судно с огнями, плавно уходившее от них. Теперь уж начинало светать, и можно было ясно разглядеть берег. «Дорт» засел всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах от берега, а судно, шедшее впереди, шло плавно по земле. Матросы столпились на носу и удивлялись этому невероятному зрелищу; вдруг один из них крикнул: «Это „Летучий Голландец“, клянусь всем святым!»

Едва он крикнул эти слова, как судно разом исчезло.

Филипп был убежден, что это так. Это роковое судно снова вовлекло их в беду. Он не знал, что ему делать. Не желая подвергать себя сейчас же бешенству адмирала, он отправил к нему офицера с донесением, дав в качестве экипажа шлюпки людей, бывших свидетелями всего происшедшего.

Отправив офицера, Филипп занялся осмотром своего судна. Теперь уже почти совсем рассвело, и он увидал, что судно засело между двумя рифами, выдвинувшимися на полмили впереди берега. Скалы удерживали судно и с носа и с кормы, оставалось только облегчить его насколько возможно, затем постараться стащить. Адмиральское судно было, по-видимому, еще в худшем положении.

Дул холодный, пронизывающий ветер; небо нависло мрачное и холодное, и вся линия берега на всем ее протяжении представляла собою сплошную гряду беспорядочно разбросанных голых зубчатых скал, без малейшего признака какой-либо растительности. Окинув взглядом этот безотрадный берег, Филипп увидел, что они не отошли и четырех миль от того места, где так жестоко был высажен бывший командор.

Без сомнения, это кара Господня над адмиралом, за его поступок, и, пожалуй, пророчество бедняги Авсехорна оправдается, и не одни его кости будут белеть на этом берегу.

При этом Филипп обернулся в сторону адмиральского судна и вдруг в ужасе отпрянул назад: на мачте адмиральского судна болтался труп Вандер-Хагена, молодого лейтенанта, посланного Филиппом с донесением.

— Боже мой! Неужели это возможно? — воскликнул он, не веря своим глазам.

Но вот высланная им шлюпка вернулась, и Филипп, терзаемый нетерпением, дождался, когда бледные, запыхавшиеся матросы взобрались на палубу. Из сбивчивого одновременного донесения нескольких человек Филипп сразу узнал, что адмирал, как только принял рапорт лейтенанта и услышал его признание, что в эту ночь, когда произошло несчастие, он стоял на вахте, приказал тотчас же повесить его, затем отослал обратно шлюпку с приказанием Филиппу немедленно явиться к нему, при чем приказал приготовить вторую петлю на другом рее.

— Но эта петля не для вас, сэр! — в один голос закричали матросы. — Этого не будет! Вы не поедете к нему на судно, а здесь мы защитим вас своими телами!

И вся остальная команда, как один человек, заявила, что они пойдут против адмирала и не допустят насилия над своим командором. Филипп горячо благодарил их и дал обещание не ехать на адмиральское судно, но просил их оставаться спокойными и ничем не проявлять своего возмущения.

Он ушел вниз и стал размышлять, как ему поступить, когда ему доложили, что с адмиральского судна пришла шлюпка. Филипп вышел встретить посланного офицера, который передал ему приказ адмирала немедленно явиться на адмиральское судно и уже с этого момента считать себя арестованным и вручить посланному свое оружие.

— Нет! Нет! Мы этого не допустим! — воскликнули матросы. — Он не поедет на адмиральское судно! Мы все постоим за него.

— Тихо, ребята! — крикнул Филипп. — Вы должны понять, сэр, — обратился он к офицеру, — что самовольным убийством этого, ни в чем неповинного молодого человека адмирал не только превысил свою власть и права, но совершил возмутительный поступок ничем не оправданной жестокости и тем самым дал нам право восстать против его власти, которою он не умеет разумно пользоваться, а потому передайте ему, что я не считаю себя долее состоящим под его начальством и предоставляю свое и его поведение на суд компании, которой оба мы служим. На судно его я не поеду, так как мой долг велит мне сохранять свою жизнь для этих людей, о спасении которых я обязан заботиться; можете добавить, что он сам должен понять, что теперь не время считаться друг с другом, когда надо взаимно помогать. Нельзя забывать, что мы здесь на пустынном, бесплодном берегу, где нельзя ожидать чьей-либо помощи извне, с очень ограниченным, сравнительно, количеством запасов; если он согласен отложить в сторону всякую враждебность, то я готов оказать ему посильную помощь и общими усилиями помочь общей беде; если же нет, то передайте ему, сэр, что силой он со мной ничего сделать не может, так как на моей стороне все эти люди, а на его стороне только страх.

• Предыдущая
• 44/78
• Следующая