Крушение «Великого Океана» - Марриет Фредерик - Страница 48

• Предыдущая
• 48/53
• Следующая

— Боюсь, что ты права, Юнона, — сказала миссис Сигрев. — Что делать?

— Я поговорю с массой Томми, — сказала Юнона и побежала в дом.

— Это бедовое дело, миссис Сигрев, — серьезно и печально заметил Риди.

Сигрев покачал головой.

Все они понимали опасность положения: если дикари не оставят острова, осажденные погибнут от жажды или будут вынуждены сдаться и тогда, конечно, их убьют.

Юнона вернулась; ее подозрения были справедливы. Томми понравилось, что его хвалят за скорую доставку воды; он вынул затычку и часть воды перенес к матери и Юноне, остальную же выпустил. Теперь он плакал и обещал не выливать больше воды.

— Поздно, — сказал Сигрев.

— Что же делать, по воле неба наши предосторожности уничтожены неосмысленным ребенком, и нам остается только подчиниться судьбе! — сказал Риди, и помолчав, прибавил:

— Да, сэр, — теперь мы можем только надеяться, что дикари утомятся и бросят и нас, и остров.

— Если бы только нашлась вода для детей, мне было бы все равно, — заметила миссис Сигрев и спросила: — Юнона, неужели нигде не осталось воды?

— Нигде, мисси, ни капли, вся ушла! — ответила негритянка, печально качая головой.

Селина пошла сама посмотреть, нет ли где воды; Юнона печально побрела за ней.

— Плохо дело, Риди, — заметил Сигрев. — Чего бы мы теперь не дали за ливень, ведь. тогда мы могли бы собрать дождевые капли.

— Нет никаких признаков дождя, сэр, — ответил Риди.

— Хорошо, если бы дикари вернулись; потому что чем скорее они придут, тем скорее решится вопрос.

— Вряд ли они вернутся сегодня, сэр, — сказал старик. — Вот разве ночью. Но ночного нападения я боюсь больше, чем дневного. Приготовимся к нему.

— А что же мы можем сделать, Риди? — спросил мальчик.

— Прибить к пальмам доски над гребнем палисада таким образом, он станет выше, и через него будет перебраться труднее, чем теперь. Потом нам нужно зажечь большой костер, чтобы нам не пришлось сражаться в полной темноте. Правда, это им даст возможность, глядя в щели палисада, видеть, где скрываемся мы, но им будет все же трудно попасть в нас копьями; значит их наблюдения не особенно важны. Костер мы зажжем в середине огороженного пространства и нальем в него побольше дегтя, чтобы он горел как можно ярче, но, конечно, не следует зажигать его, пока враги не сделают нападения.

— Хорошая мысль, Риди, — сказал Сигрев, — если бы только не было этого ужасного несчастия — недостатка воды, я верил бы, что мы прогоним их.

— Может быть, нам придется жестоко страдать, но никто не знает, сэр, что принесет нам завтрашний день, — заметил Риди.

— Правда, Риди. А вы видите теперь дикарей?

— Нет, сэр, они ушли с того места, где совещались, я даже не слышу их голосов. Вероятно, они хоронят убитых и ухаживают за ранеными.

Как и предполагал Риди, в этот день дикари больше не нападали, и Уильям с отцом стали готовиться к ночной атаке; с трех сторон сделали палисад выше, по крайней мере на пять футов, сложили громадный костер и поставили в него дегтярную бочку, набили листьями кокосовых пальм, смешанных с деревянными обломками и дегтем.

Не было ни обеда, ни ужина, так как можно было есть только ветчину, солонину или соленую свинину, а по совету Риди никто не дотронулся до соленой пищи, которая усилила бы жажду.

Бедные дети жестоко страдали; маленький Альберт стонал, жаловался и печальным голоском кричал.

— Водички, водички!

Благоразумная Каролина знала, что воды нет и сидела молча и спокойно, хотя ужасно томилась от жестокой жажды; что же касается Томми, виновника беды, он был нетерпеливее всех и так сильно кричал и плакал, что рассердил Уильяма; рассерженный мальчик подошел к младшему брату и с досады сильно дернул его за ухо; после этого капризный Томми перестал кричать, а только тихо хныкал, боясь нового наказания.

Риди остался подле палисада и караулил; в доме царило такое уныние, такое страдание и тоска, что каждому хотелось уйти во двор. Никто не мог облегчить страданий жаждущих, и бедной Селине Сигрев выпала на долю тяжелая задача заставлять детей покорно выносить невыразимое лишение. А погода, как нарочно, была ясная и знойная.

Второе нападение. — Отступление дикарей. — Предполагаемые способы защиты. — Усиление жажды. — Еще один день.

Когда наступили сумерки, вопли ярости дикарей заглушали жалобные детские стоны. Предположения старого Риди оправдались: враги решили сделать ночную атаку.

Они напали сразу на все стороны палисада и на этот раз силились перебраться через ограду. Пролетело несколько копий, впрочем немного; очевидно, враги хотели силой своей многочисленности проникнуть во двор. Еще хорошо, что по совету Риди, защитники дома прикрепили гвоздями лишние доски; в противном случае дикари, без сомнения, добились бы своего.

Благодаря свету от костра, который Юнона подожгла по приказанию Риди, три-четыре дикаря влезли на верх ограды, но их застрелили Уильям и Сигрев.

Огонь сильно разгорался, и это давало защитникам возможность лучше целиться; теперь нападающие то и дело падали с палисада.

Приступ продолжался более часа; наконец, дикари поняли, что им не удастся перебраться через ограду, и потому снова отступили, унося раненых и убитых товарищей.

— Надеюсь, они теперь сядут в свои челны и отплывут, — сказал Сигрев, обращаясь к Риди.

— Хотелось бы, чтобы было так, сэр, — ответил старик, — и, может быть, они уплывут, но трудно сказать, как поступят наши противники. Я думаю, наблюдая за ними, мы можем понять их намерения. Видите ли вы, сэр, вот эту кокосовую пальму? — прибавил Риди, указывая на одно из деревьев, служивших столбами для стен палисада. — Она выше всех остальных; теперь, если мы вобьем в нее большие гвозди-костыли на расстоянии фута один от другого, нам будет легко подняться на нее; с нее откроется великолепный вид на весь залив; и это даст нам возможность судить о намерениях и предположениях врага.

— Да, это правда, но разве тот из нас, кто поднимется на дерево, не будет подвергаться большой опасности? — спросил Сигрев.

— Нет, сэр, вы видите, что пальмы перед палисадом вырублены, а потому с наших сторожевых постов мы без труда увидим каждого подходящего дикаря; таким образом, поднявшийся на пальму успеет спуститься раньше, чем неприятель пустит в него копье.

— Вы правы, Риди; но, во всяком случае, я не решился бы сделать этой попытки до рассвета; кто знает, не прячется ли кто-нибудь из дикарей в лесу? — заметил Сигрев.

— Может быть, — ответил Риди, — а потому до свету мы ничего не будем предпринимать. К счастью, у нас еще много гвоздей-костылей.

Сигрев ушел в дом. Риди уговаривал своего любимца Уильяма лечь и заснуть часа на два — на три, сказав, что он, Риди, будет сторожить, но ляжет утром, когда м-р Сигрев выйдет из дому.

— Я не могу спать, Риди, — ответил мальчик, — жажда доводит меня до безумия, — ответил Уильям.

— Да, сэр; это тяжело, я сам страдаю без воды; но что должны испытывать бедные дети? Я особенно жалею их.

— А мне особенно жаль маму, Риди, — ответил мальчик, — какая для нее мука смотреть на страдания маленьких детей, не имея силы ничем помочь им.

— Да, правда, это должно быть невероятно ужасно, но может быть, дикари завтра отступят; тогда мы забудем о наших лишениях.

— Надеюсь, что Бог удалит их, Риди, но они, кажется, настойчивы.

— Да, сэр, железо для них все равно, что для нас золото, — ответил Риди, — а чего не делают цивилизованные люди из-за золота? Ну, мастер Уильям, если даже вы не в состоянии заснуть, все же прилягте.

Войдя в дом, Сигрев увидел, что дети по-прежнему страдали, умоляя дать им воды, несмотря на ласки и нежные слова миссис Сигрев, которая плакала, глядя на маленького Альберта.

Юнона вышла из дому и стала копать глубокие ямки со слабой надеждой добыть воды, но все было напрасно. Она вернулась в полном отчаянии. Оставалось только терпеть, а трудно ожидать терпения от таких маленьких детей. Маленькая Каролина молча понурилась.

• Предыдущая
• 48/53
• Следующая