Многосказочный паша - Марриет Фредерик - Страница 65

• Предыдущая
• 65/78
• Следующая

— Говори! — сказал халиф, зажимая рот своей одеждой, чтобы не захохотать.

— Халиф приказал отрубить тебе голову. Если ты хочешь исповедывать истинную веру, то воспользуйся этими немногими минутами.

Преступник тотчас воскликнул:

— Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его! После чего Юсуф оголил свою мускулистую руку,

— Теперь признай публично справедливость твоего наказания! — воскликнул он громко, между тем тихо сказал ему: — Скажи, что приговор несправедлив.

— Нет, нет! — воскликнул громким голосом преступник. — Я невиновен!

Халифа, который ничего не упускал из вида, очень забавляли проделки Юсуфа, и он хотел видеть, что будет далее.

Юсуф приблизился к халифу, повергся пред ним на землю и сказал:

— О халиф, наместник пророка! Преклони ухо к моленьям твоего верного раба, выслушай редкое происшествие, случившееся со мною за несколько дней перед этим.

— Говори, бельдар, мы слушаем. Но не забудь, что слова твои должны быть словами самой истины.

— Вечером, за день перед тем, как Ваше Высокомочие издали эдикт, по которому запрещалось являться на базаре с водой из Тигра, сидел я у себя дома, совершал молитву и читал коран громким голосом. Вдруг явились, откуда не ведаю, три муссульских купца и просили меня, чтобы я впустил их в дом свой. Коран зовет гостеприимство добродетелью, которой должен отличаться каждый правоверный. Я поспешил отворить двери и впустил их.

— Право? — сказал халиф, взглянув на Джаффара. — Не можешь ли ты сказать нам, каковы были с виду эти три купца?

— Их наружность была гадка до высочайшей степени. Один из них был дюжий мужик с плутовскими чертами лица и густой бородой и выглядел как бы только что из тюрьмы.

Халиф лукаво взглянул на визиря, словно желая сказать: «Это твой портрет».

— Другой был чернобородый, такой ужимистый, он только бы разве и годился быть повешенным.

Джаффар низко поклонился халифу.

Мезрур запальчиво схватился за рукоять кинжала.

— Одним словом, Ваше Высокомочие, скажу по чистой совести, если бы сравнить наружность этих преступников, коих головы еще лежат перед глазами вашими, с физиономиями тех трех купцов, то эти казненные показались бы честнейшими людьми. Несмотря на то, я принял их и угощал наивеликолепнейшим образом. Они съели все мои кебабы, потребовали вина и других напитков, в которых я, как в запрещенных законом, никогда даже не мочил губ своих. Я пошел и купил требуемое ими. Купцы ели и пили до самого рассвета, после чего и ушли.

— Так, так! — сказал халиф.

— В следующею ночь, к большому моему неудовольствию, спи опять помешали мне в благочестивых занятиях. Опять должен был я тратиться, удовлетворяя их желания. Наевшись и напившись допьяна, они ушли, и я надеялся уже более не видеть их, тем более, что замечания купцов насчет указа Вашего Высокомочия затворить бани были не слишком лестны.

— Далее, добрый Юсуф.

— На третью ночь они явились снова. Не имея более денег и видя, что они хотят сделать из моего дома трактир, думал я только о том, как бы от них избавиться. Но они пришли и в четвертый раз и вели себя самым неблагопристойным образом: пели нахальные песни и беспрестанно требовали вина, пока мое терпение не истощилось, и я не сказал им, что не могу долее терпеть их в моем доме. Тут толстяк, о котором я уже говорил, поднялся и сказал:

— Юсуф, мы испытали твое радушие к гостям и благодарим тебя за это. Никто бы не принял таких людей как мы, а ты четыре дня кряду кормил нас. Теперь мы хотим наградить тебя за это. Ты — бельдар халифа, и мы наделим тебя мечом правосудия, который затерян со времен Соломона. Возьми его и не суди о нем по виду. Когда тебе случится отсекать голову какому-нибудь преступнику, то, если он виновен, меч воспламенится, подобно огню, и никуда не даст промаха, но если осужденный невиновен, то он превратится в безвредный кусок дерева.

Я принял подарок и только хотел отблагодарить за него, как трое муссульских купцов превратились в какие-то неземные существа и исчезли.

— В самом деле, удивительная история! Как же после выглядел этот безобразный? Как ангел?

— Как ангел света, халиф!

— А костлявый негр?

— Как гурия, халиф!

— Хорошо же, — сказал халиф. — Теперь ты должен испытать силу свою чудесного меча. Оiруби голову преступнику!

Юсуф приблизился к разбойнику, стоящему все еще на коленях, обошел вокруг него три раза и громким голосом воскликнул:

— Святой меч, если этот человек виновен, исполни долг свой, но если он невиновен, что и утверждает он у врат смерти, то сделайся безвредным!

С этими словами Юсуф выхватил сбой меч, и в руках его была тонкая полоса пальмового дерева

— Он невиновен, о халиф! Этому, несправедливо осужденному человеку, должно возвратить свободу.

— Без сомнения, — отвечал халиф, которого проделка Юсуфа чрезвычайно восхитила — Освободить его! Начальник бельдаров! Мы не можем отпустить от себя человека, обладающего столь удивительным мечом. Прими на службу еще десять бельдаров и поставь над ними Юсуфа, назначив ему жалованье и содержание наравне с прочими начальниками.

Юсуф, вне себя от счастья, повергся перед халифом на землю, затем встал и, удаляясь, воскликнул:

— Я — Юсуф, и моя надежда на Бога! Аллах да сохранит муссульских купцов!

Вскоре после этого явились к Юсуфу снова переодетые в купцов халиф, Джаффар и Мезрур и, открыв все, очень забавлялись его изумлением и стыдом. Несмотря на то, Юсуф до смерти своей радовался шутке Гаруна и был счастливее Джаффара и других, которые наконец пали жертвами гнева могущественнейшего халифа.

Вот, паша, история Юсуфа-водоноса.

— И очень хорошая история. Нет ли у тебя еще одной, Менунн?

— Ваше Благополучие, — сказал Мустафа, — караван завтра с рассветом отправляется в дорогу, и Менуни осталось только три часа для сборов. Если мы еще задержим его, то начальник будет на нас жаловаться, а из этого может выйти плохая история.

— Ну, пусть себе с Богом едет, — отвечал паша. — Наградить Менуни, а мы постараемся отыскать другого рассказчика, пока он не воротится из путешествия.

— Мустафа, — сказал паша, отнимая ото рта трубку, — отчего это поэты так много говорят о книге судеб?

— В книге судеб, Ваше Благополучие, написан наш тиллед, или судьба. Что сказать еще?

— Аллах акбар! Великий Бог! Хорошо сказано. Но к чему же написано это в книге, которую никто не может читать?

— То высокие, наполненные мудростью слова. Гафис говорит: «Благодари небо за каждое мгновение, данное тебе, как за дар Аллаха». Кто предузнает конец каждой вещи?

— Баллах таиб! Клянусь Аллахом! Умно сказано. Но к чему же книга, когда она запечатана?

— Есть мудрые мужи, которые могут читать наш кил мет и предвидеть будущее.

— Точно. Но я заметил, что они обыкновенно уведомляют нас о событиях тогда, когда они уже случились. Что такое толкователи звезд? Шарлатаны, плуты — больше ничего. — И паша стал снова курить.

— Ваше Благополучие, — начал Мустафа, — в приемной подлейшая из собак ждет повеления предстать пред светлые очи ваши. Этот гяур пришел из Китая, он неверный, с двумя хвостами.

— С двумя хвостами! Что он, паша, что ли?

— Паша! Истаффир Аллах! Собака, подлейшая собака, клянусь бородой пророка! Только собака с двумя хвостами.

— Пусть войдет сюда, посмотрим! — сказал паша. Два невольника ввели тощего желтого китайца; все лицо его было испещрено морщинами, глаза узкие и маленькие, скулы выдались вперед, нос заменяли две дырки, а в его огромном рту виднелись два ряда зубов, которые превосходили чернотой самые лучшие чернила.

Только вошел он в комнату, как повалился на колени, потом головой своей обтер с полу пыль и опять ударился лбом оземь.

— Встань, двухвостая собака! — сказал паша.

Но костлявый китаец и не думал слушаться повеления паши; два невольника приподняли его голову за косы, которые были больше аршина длиной, и китаец оставался на коленях с потупленными в землю глазами.

• Предыдущая
• 65/78
• Следующая