Приключение Питера Симпла - Марриет Фредерик - Страница 19

• Предыдущая
• 19/94
• Следующая

Мы продолжали крейсировать вдоль берегов, пока не вошли в Аркашонский залив, где овладели двумя или тремя кораблями и сверх того загнали множество судов на берег. Здесь с нами случилось приключение, которое показывает, как полезно для военного корабля, чтобы капитан его был хороший моряк и держал свой экипаж в строгом повиновении. Когда уже опасность миновала, я слышал, как офицеры единодушно утверждали, что корабль и экипаж обязаны своим спасением исключительно присутствию духа капитана Савиджа.

Мы загнали неприятельские конвойные корабли в самый конец залива и прижали их к берегу, куда в это время с такой силой били волны, что они непременно должны были разбиться вдребезги, прежде чем успели бы выйти на простор; сделав это, мы начали отходить назад. Ветер дул в ту пору довольно свежий, и так как нам приходилось плыть против него, то мы были вынуждены удвоить рифы на марсстенгах. Погода между тем становилась грозной; через час все небо покрылось сплошной черной тучей, которая спустилась так низко, что почти касалась верхушек мачт. Страшные волны, поднявшиеся вдруг как по мановению волшебника, напирали на нас, подвергая корабль влиянию грозного берегового ветра. С наступлением ночи налетел сильный шквал, и корабль почти исчез под множеством парусов, которые нам пришлось распустить. Если б мы находились в открытом море, то пустили бы в дело одни лееры, но теперь мы решили во что бы то ни стало плыть на всех парусах в надежде проплыть мимо берега, коснувшись его только слегка.

Мы находились между двумя грядами волн, когда море вдруг поднялось, залив водой почти весь корабль от форкастля до нактоуза. И вслед за тем оно опустилось вглубь с такой стремительностью, что, казалось, корабль разлетится надвое от силы удара. Двойные зады были привинчены к пушкам, сверх того их прикрепили к домкрату и прибили крюки к вертлюгам, потому что во время качки мы так сильно опрокидывались на бок, что пушки удерживались только задами и домкратами. Сорвись одна из них с этих поддержек, она непременно перелетела бы через подветренный борт корабля и потонула в волнах.

Капитан, старший лейтенант и большая часть офицеров оставались на палубе в продолжение всей ночи. Гул ветра, проливной дождь, волны, затоплявшие палубу, работа насосов, треск и стоны мачтовых стволов — все это заставляло меня думать, что мы должны погибнуть неизбежно, и я около двенадцати раз принимался молиться, потому что спать было невозможно. Я часто желал из любопытства видеть действие порывистого ветра, но никак не представлял себе сцен подобного рода и не думал, чтоб они могли быть хоть наполовину так страшны. Всего опаснее было то, что мы находились под влиянием берегового ветра, и совещания капитана с офицерами, нетерпение, с которым они ожидали утра, все это доказывало, что нам предстоят еще другие опасности, кроме бури.

Наконец наступило утро, и наблюдатель закричал:

— Земля с подветренной стороны!

Я видел, как шкипер с досадой ударил кулаком по коечным перилам и молча, с печальным видом отошел в сторону.

— Ступайте наверх, мистер Уилсон, — сказал капитан второму лейтенанту, — посмотрите, как далеко простирается земля и виден ли мыс.

Второй лейтенант влез на снасти и оттуда указал на два мыса, находившиеся сбоку корабля.

— Видите вы там два холма?

— Вижу, сэр, — доложил второй лейтенант.

— Ну, так и есть, — сказал капитан, обращаясь к шкиперу. — Если мы обогнем мыс, то у нас будет больше места. Держите круче к ветру, и пусть корабль пробивается сквозь волны! Слышите, квартирмейстер?

— Слышу, сэр.

— Так, и не ближе! Поверните штурвал на одну или на две спицы, если бег корабля слишком быстр; но будьте осторожны, иначе штурвал вырвет из ваших рук.

В эту минуту сцена была величественна. Когда корабль опускался во впадины моря, глазам нашим представлялась пучина возмутившейся воды, но когда он вскидывался на вершины огромных волн, мы видели под собой низкий песчаный берег, покрытый пеной и валунами.

— Корабль хорошо ведет себя, — заметил капитан, подходя к нактоузу и глядя на компас. — Если ветер не отобьет нас, мы обогнем мыс.

Он едва успел сделать это замечание, как паруса затряслись и шумно заполоскались.

— Что там у вас, квартирмейстер?

— Ветер развернул нас, сэр, — заметил хладнокровно квартирмейстер.

Капитан и шкипер остановились у нактоуза, наблюдая за компасом, и когда снова наполнились все паруса, компасная стрелка передвинулась на два румба и мыс очутился почти по носу корабля.

— Нужно поворотить корабль, мистер Фокон. Поворачивай корабль, все! Живо, живо!

— Стрелка опять на прежнем месте! — закричал шкипер, стоявший у компаса.

— Стой на минуту! Что показывает компас?

— Северо-северо-восток, как прежде, сэр, стрелка пока еще не передвинулась.

— Отставить! — скомандовал капитан. — Фокон, если она передвинется снова, нам не будет места для поворота корабля; и теперь его уж так мало, что я вынужден рисковать. Какой канат спущен прошедшей ночью — второй якорь?

— Точно так, сэр.

— Сбегайте вниз и прикажите привязать и проштопорить его на тридцатой брассе. Да сделайте это хорошенько — жизнь наша зависит от этого.

Корабль некоторое время продолжал держаться хорошо. Мы были уже в полумиле от мыса и надеялись обогнуть его, как вдруг промокшие, тяжелые паруса снова захлопали в воздухе, и корабль опять уклонился от своего пути на два компасных румба. Холод пробежал по жилам офицеров и матросов, потому что нос корабля повернулся прямо к береговому буруну.

— Оттягивайте изо всех сил, квартирмейстер! — закричал капитан. — Все на корму! Ребята, теперь не время попусту тратить слова; я поверну корабль на якоре, потому что для иного поворота у нас нет места. Единственная надежда на спасение — хладнокровие.

Придерживаясь за снасти, он скомандовал румпель на середину корабля. Потом заботливо взглянул на паруса и на канат, вытянувшийся из носового наветренного полуклюза и удерживавший корабль от приближения к берегу. Наконец закричал:

— Отсеките канат!

Послышалось несколько ударов топора, канат вылетел из клюза, вспыхнув от сильного трения, и исчез в огромной волне, прокатившейся через весь корабль и затопившей его с носа до кормы. Но в это время мы плыли уже в другом галсе, корабль вернулся на прежний путь, и расстояние между нами и землей значительно увеличилось.

— Ребята, — сказал капитан корабельному экипажу, — вы хорошо вели себя, благодарю вас. Но скажу откровенно: нам предстоят еще большие трудности — нужно обогнуть мыс на этом галсе. Мистер Фокон, смените вахту. Что показывает компас?

— Юго-юго-запад, сэр.

— Хорошо, пусть корабль пробивается сквозь волны. И, сделав знак шкиперу следовать за ним, капитан отправился в каюту. Так как непосредственная опасность миновала, то я ушел в каюту посмотреть, нельзя ли чем позавтракать. Здесь нашел я О'Брайена и двух или трех других мичманов.

— Клянусь Всевышним! Это было дело, какого я не видывал еще до сих пор! — вскричал О'Брайен. — Малейшее замедление или ошибка в маневре — ив эту минуту морские рыбы уже возились бы с нашими изуродованными трупами. Питер, ты не любишь морских рыб, не правда ли? Мы должны благодарить небо и капитана, уверяю вас, ребята. Где карта, Робинсон? Подай мне линейку и циркуль, Питер, — вон там, в углу ящичка. Вот где мы теперь; дьявольски близки к этому адскому мысу. Кто знает, что показывает компас?

— Я знаю, О'Брайен; я слышал квартирмейстер сказал капитану, что стрелка стоит на юго-юго-западе.

— Посмотрим, — сказал О'Брайен и поставил на карте точку, означавшую положение корабля. Затем произведя какие-то измерения с помощью циркуля и линейки и вычислив что-то в уме, воскликнул: — Черт возьми! Здесь ровно столько пространства, сколько нужно, чтобы обогнуть мыс на теперешнем шкоте, на это ведь и намекал капитан, говоря, что нам предстоит еще много трудностей. Я готов поклясться на Библии, что мы минуем все, если устоит ветер.

• Предыдущая
• 19/94
• Следующая