Погашено кровью - Март Михаил - Страница 56

• Предыдущая
• 56/111
• Следующая

— Черт подери, Федька?…

— Он самый. Вот уж не думал увидеть тебя!

Старые приятели обнялись и долго хлопали друг друга по спинам и плечам. Сычев выглядел маленьким и невзрачным в объятиях московского начальника. Горелову стало обидно за земляка. Почему так?

— Ты что это, Леха, в ходоки записался? — Генерал указал на кучу бумаг, которую держал в руках Сычев. — Что-то не заладилось, если речь о крыше над головой идет и о хлебе насущном?

— Нет, Федя, все в порядке. Я вот с коллегой с периферии приехал. Отвык от казенных взглядов на некоторые вещи.

— Ладно, знаю я тебя. Помню я вас, первых правдорубов. Любите вы против ветра… — генерал покосился на лейтенанта, — пи-пи делать. Не врубились в систему, службы не поняли. Ну ты докладывай, что случилось?

— Не у меня. У Петухова. Помнишь?

— Илья?

— Ну да. Он уже дюжину лет колонией руководит. Двое мокрушников с оружием соскочили. Следы в Москву привели.

— Чертовщина. Петух, который секретаря ЦК с бриллиантами брал, в ИТК гниет?

— Ему несоответствие грозит. Уже второе. Надо выручать мужика.

— Ладно, Леша, понял. Зайдем ко мне в кабинет. — О Горелове забыли. Лейтенант остался стоять у окна, наблюдая, как двое пожилых друзей пошли вдоль коридора. Огромная ручища генерала легла на узкое плечо сутуловатого следователя, словно орлиное крыло прикрыло слабых сородичей от хищного противника.

В приемной, возле шкафа с документами, перебирала папки секретарша, прикрытая маской строгости. Заколотые на затылке волосы, ненужные очки с нулевой диоптрией, бесформенное серое платье скрывали под собой кокетливую молодую красотку с изящной фигуркой. Когда из секретарш делают уродин, то уже все знают, кроме самого «гримера», который наивно полагает, что одурачил всех своих сотрудников.

— Лидия Петровна, — обратился к девушке начальник, — вызовите ко мне Корягина. И пусть посидит возле двери, пока я его не приглашу.

— Хорошо, Федор Николаевич, — прожурчал тихий голосок. Мощная рука толкнула дубовую полированную дверь, и друзья вошли в кабинет, где можно было устроить зрительный зал, сцену и, по высоте потолка, бельэтаж и галерку.

Федор Николаевич слыл оригиналом и хранил коньяк в нижней части напольных часов, под маятником. Он выудил бутылку из тайника и достал бумажные стаканчики. Дорогой напиток был разлит в дешевую тару, и хозяин кабинета коротко сказал:

— За встречу! За старую гвардию!

Закусили лимоном, еще выпили, сели на огромный кожаный диван, помолчали.

— Черт знает, что они из страны сделали. Хожу по коридору и наблюдаю, как каждый день таблички на дверях меняют. То один сел, то другой.

Делами не занимаются. Едва успевают их передавать из рук в руки. Работать некогда. Добро бы взяточников и лодырей снимали, ан нет! По спискам метут.

Сегодня с "А" до "Е", а завтра с "Ж" до "М". Вызываю к себе Сидорова, а приходит Иванов. Того уже след простыл. — Генерал махнул рукой.

— Ну а ты, Федор, не трясешься? Или панцирь из золотой звезды защищает? Я смотрю, ты ее уже не носишь.

— Нынче ордена не в почете. Связи нужны. Но если бы не звездочка, то ходил бы я твоим замом по ловле сибирских волков. Сижу здесь как реликвия.

Мебель. Работу не доверяют, но раз в неделю в президиум сажают, когда идет пресс-конференция или иностранцы приезжают. Ветеран! Экспонат! Фуфло, одним словом. Манекен в витрине для ношения мундира.

— Печально слышать. А я-то обрадовался. Свой человек в большие начальники выбился. Жаль, не успели мы свое дело сделать, Федя.

Генерал встал и, подойдя к столу, нажал кнопку селектора.

— Пришел?

— Здесь, Федор Николаевич.

— Впусти.

В дверь постучали, на пороге возникла неуклюжая фигура человека, с которым Сычев не сумел договориться.

— Вот что, Корягин. Оформишь товарищу Сычеву командировку и выпишешь деньги. Корешок мы направим в Красноярскую прокуратуру. Убытки нам возместят. И закажи по моей линии хороший номер в гостинице «Украина». Как исполнишь, доложишь лично мне.

Корягин молчал и дулся, как мыльный пузырь, краснея от каждого последующего слова. Задержись он еще на несколько минут, его лицо приобрело бы вид баклажана, но он успел уйти на стадии томата.

— Круто ты с ним.

— Главное, чтобы успел выполнить все до того, как донос на меня состряпает.

— Врагов себе наживаешь?

— У меня нет врагов. Не успевают ими стать. Что ты думаешь, этот шибздик здесь задержится? Нет. Скоро новая метла придет. Век скоростей. А жалеть не о чем.

Генерал плеснул себе коньяка, выпил и, помолчав, спросил:

— А что, побегушники твои в Москву на гастроли рванули?

— Здешние они.

— Есть наметки или в потемках блуждать будешь?

— Молоды они еще. Биографией не обзавелись, так что круг поиска невелик.

— С делами ознакомился?

— Мне бы на следственные материалы взглянуть. В зоновских папках сплошная чехарда. При Ежове порядка больше было.

— Кто вел дело?

Сычев достал из кармана бумажку и зачитал данные, район, номер, год, имя следователя.

— Хорошо. Это я улажу. Тебе подготовят необходимые материалы, а вечером позвони мне домой и доложи, как устроился. Ну а по поводу паренька твоего с дежурной по этажу договоришься. Там в каждом номере диваны стоят.

— Спасибо, Федя. На такую роскошь я не рассчитывал.

— Ерунда. Ты первый человек, который будет заслуженно пользоваться нашими привилегиями. Ты же работать приехал. Пока бюрократы доносами обменяются, ты уже дело сделаешь.

Спустя час Сычев и его верный сателлит сидели в выделенной им комнате в районной прокуратуре, где им предоставили все архивные материалы по делу Сергея Белого. Дело состояло из четырех томов, и каждый листал выбранную им папку.

— Вот что, Палыч, у тебя глаз свежий, ты лучше меня заметишь погрешности. Если есть сомнения, тут же излагай.

— Есть. Второй раз я возвращаюсь к этому вопросу. Почему вы делаете ставку на Белого? Чижов тоже личность сильная. Он воспитан в жестких условиях к на поводу у других ходить не станет.

— У меня нет готового решения, лейтенант. Но главное не в этом.

Нам нужно понять причину, по которой они решились на скачок.

— Но, глядя на дело Белого, трудно поверить, что он устроил побег.

— Ты смотришь дело восьмилетней давности.

— Однако для Белого срок в зоне — один день. Вся его жизнь — прошлое. А прошлое затуманено. Белый совершил убийство и был взят на месте преступления. У него найдено оружие, которым убили жертву. Тут все понятно. Предварительное следствие вел следователь из районного отделения милиции. Странно, если речь идет об убийстве.

— Зацепка интересная. В некоторых случаях такое бывает. Убийца подписал признание, и дело не передали в прокуратуру. Оно ушло в суд и считалось законченным. Меня не это смущает. В деле отсутствуют свидетели.

Ровная линия без изъянов и погрешностей. Эпизод первый. Внимание. К патрульной машине подбежал неизвестный и заявил, что слышал несколько выстрелов. Бригада из трех милиционеров бросилась к месту происшествия и без особого труда схватила убийцу при полном параде с трупом на руках. Пробел номер один.

Свидетель слышал выстрелы. В доме произведен один выстрел, который оказался смертельным. Второй пробел. Чего ждал Белый? Судя по всему, он наделал много шума и должен уходить. Требуется уточнение: где находился патруль и какое расстояние отделяло его от места преступления? Следующее уточнение: где тот свидетель, который слышал выстрелы, и почему его показания записаны со слов шофера милицейской машины? Таких свидетелей не отпускают. Третье. В доме что, живут глухонемые? Никто ничего не слышал. Ни одного заявления, ни одного очевидца. Опросов не проводилось. Наган — оружие шумное, глушителей к ним не делают, и никто его не находил. В деле упоминается о том, что убитый увлекался наркотиками, и это могло стать истинной причиной разборки. Но факты отсутствуют. В чем же истинная причина убийства? Если студент, мальчишка, любящий свою единственную мать, идет на убийство, то нужны очень веские причины.

• Предыдущая
• 56/111
• Следующая