Голубой горизонт - Смит Уилбур - Страница 7

• Предыдущая
• 7/174
• Следующая

– Все в порядке, я просто не голоден. – Джим поедал глазами кусок пирога, к которому почти не притронулся, потом оглядел лица окружающих. – Ну что уставились? Я не собираюсь лечь и помереть.

Сара продолжала смотреть на него:

– Что случилось?

Джим знал, что мать видит его насквозь, словно он стеклянный. Он вскочил.

– Прошу меня извинить. – Джим отодвинул стул и вышел из кухни во двор.

Том встал, намереваясь пойти за ним, но Сара покачала головой.

– Оставь его, – сказала она, и муж послушно опустился на стул. Только один человек мог отдавать приказы Тому Кортни. Контрастируя с недавним приподнятым настроением, комнату окутала тяжелая тревожная тишина.

Сара обвела взглядом сидящих за столом.

– Что сегодня произошло, Мансур?

– Джим поднимался на борт тюремного корабля… И увидел там нечто огорчительное.

– Что же? – осведомилась Сара.

– Корабль полон осужденных женщин. Они в цепях, их бьют, они голодают. Из трюма несет, как из свинарника. – В голосе Мансура смешивались отвращение и жалость. Все молчали, представив описанную Мансуром картину.

Потом Сара негромко произнесла:

– И одна из женщин на борту молодая и красивая.

– Откуда ты знаешь? – удивленно вскинул брови Мансур.

Джим миновал арку и спустился по холму к загону на краю лагуны. Когда из-за леса стала видна дорога, парень сунул в рот два пальца и свистнул. Жеребец пасся в стороне от остальных лошадей, у самой воды. Услышав свист, конь поднял голову, и прядка на его лбу сверкнула на солнце, как диадема. Он изогнул шею, раздул широкие, характерные для арабских коней ноздри и посмотрел на Джима блестящими глазами. Джим снова свистнул.

– Ко мне, Драмфайр4, – позвал он. – Ко мне!

Жеребец в несколько шагов перешел на полный галоп. Для такого крупного животного он двигался с изяществом антилопы. Джим взглянул на него, и его мрачное настроение начало рассеиваться. Шкура животного блестела, словно промасленное красное дерево, а гриву относило назад, как боевой вымпел. Подкованные сталью копыта вырывали куски зеленого дерна, а их топот напоминал ураганный огонь батареи орудий. В честь этого Джим и назвал коня.

На гонках в прошлое Рождество, выступая на Драмфайре против бюргеров колонии и офицеров кавалерийского отряда, Джим выиграл губернаторский приз – золотую пластину. Драмфайр доказал, что он самый быстрый жеребец во всей Африке, и Джим отверг предложенные ему за коня полковником Стефанусом Кайзером, командиром гарнизона, две тысячи гульденов. Всадник и лошадь в тот день победили, но друзей не приобрели.

Драмфайр несся по тропе прямо на Джима. Ему нравилось заставлять хозяина отступать. Но Джим остался на месте, и в самое последнее мгновение Драмфайр свернул – так близко, что поднятый им ветер взъерошил Джиму волосы. Жеребец резко остановился, взмахнул головой и заржал.

– Баловник, – сказал ему Джим. – Веди себя прилично.

Внезапно став ласковым, как кошка, Драмфайр ткнулся носом в грудь Джима и стал обнюхивать карманы, пока не учуял запах сливового пирога.

– Сластена! – строго произнес Джим.

Драмфайр толкал его головой, вначале легко, потом все сильнее и требовательнее, так что парень едва не падал.

– Ты этого не заслуживаешь, но… – смягчился Джим и достал пирог. Драмфайр зарылся мордой в его ладони и мягкими бархатными губами подобрал все до последней крошки. Джим вытер пальцы о его лоснящуюся шею, потом положил руку на холку коня, легко вскочил ему на спину и слегка сжал бока. Драмфайр двинулся с места и вскоре перешел на свой неподражаемый аллюр, так что ветер срывал слезинки с уголков глаз всадника. Они неслись по берегу лагуны, но когда Джим большим пальцем ноги коснулся шеи жеребца, тот без колебаний повернул и бросился в воду, обратив в бегство косяк кефали; рыбы разлетелись по зеленой поверхности, как горсть серебряных гульденов. Драмфайр мгновенно оказался на глубине, и Джим слез с него и поплыл рядом. Он ухватился за длинную гриву и позволил жеребцу тащить себя на буксире. Плавание было страстью Драмфайра, и он от удовольствия громко фыркал. Как только ноги коня нащупали землю противоположного берега, Джим сел ему на спину, и они галопом вылетели из воды.

Джим повернул вниз по течению, они пересекли высокие дюны, оставляя в белом песке глубокие отпечатки копыт, и оказались на другой стороне, где шумел высокий прибой. Драмфайр не останавливаясь пролетел по кромке воды, он несся по плотному влажному песку, потом, когда на берег накатилась волна, оказался по брюхо в соленой воде. В конце концов Джим перевел коня на шаг. Жеребец совершенно развеял его мрачное настроение, гнев и чувство вины исчезли, их унес ветер. Джим подпрыгнул и во весь рост встал на спине коня, и Драмфайр изменил шаг так, чтобы всадник удерживал равновесие. Это был трюк, которому они научили друг друга.

Джим с высоты осмотрел залив. «Золотая чайка» повернулась и стояла теперь боком к берегу. Издали она казалась приличной и респектабельной, как жена бюргера, ничем не выдавая, какие ужасы таятся за ее тусклым бортом.

– Ветер меняется, – сказал Джим Драмфайру, который навострил уши, прислушиваясь к голосу хозяина. – Несколько дней будет бушевать буря. – Он представил себе, каково будет на нижней палубе корабля-тюрьмы: залив открыт на запад, а буря идет с той стороны. Сразу вернулось мрачное настроение.

Джим сел верхом и, немного успокоившись, направился к крепости. К тому времени как они добрались до массивных каменных стен, его одежда просохла, но сапоги, сшитые из шкуры куду, оставались сырыми.

Капитан Гуго ван Хоген, квартирмейстер гарнизона, находился у себя в кабинете, вблизи главного порохового склада. Он дружески поздоровался с Джимом и предложил трубку с турецким табаком и чашку арабского кофе. От табака Джим отказался, но с удовольствием выпил темный горький напиток, к которому его приучила тетя Ясмини. Джим и квартирмейстер были знакомы давно. Между ними был уговор, что Джим – неофициальный представитель всей семьи Кортни. Если Гуго подписывал документ, что компания не может поставить на корабль продовольствие, любой частный торговец, упомянутый в этом документе, имел право восполнить нехватку.

К тому же Гуго был заядлым рыболовом, и Джим пересказал ему сагу о зубане под возгласы «Ag nee, парень» и «Dis nee war nee! Это неправда!».

Когда Джим распрощался с Гуго, пожав ему руку, в кармане у него лежала лицензия, позволяющая Торговой компании братьев Кортни продать провизию голландскому кораблю.

– В субботу я снова приду и выпью с вами кофе. – Джим подмигнул.

Гуго радостно кивнул.

– Я буду искренне рад, мой молодой друг.

По долгому опыту он знал, что Джим принесет комиссионные – кошель с золотыми и серебряными монетами.

Вернувшись в конюшню Хай-Уэлда, Джим сам обтер жеребца, не доверяя это конюхам, и оставил его у яслей с кукурузой, политой патокой. Драмфайр – сладкоежка.

Поля и сады поместья кишели освобожденными рабами, занятыми сбором овощей и фруктов для «Золотой чайки». Бо?льшая часть корзин была уже наполнена картошкой и яблоками, тыквами и репой. За работой приглядывали Том и Мансур. Джим оставил их за этим занятием, а сам прошел на бойню. В просторном холодном помещении без окон с крюков на потолке свешивалось множество туш недавно забитых овец. Джим достал из ножен на поясе клинок и, прежде чем присоединиться к своему дяде Дориану, привычно навострил лезвие на точильном камне. Чтобы подготовить необходимое кораблю, всем в поместье пришлось засучить рукава. Освобожденные рабы тащили из загона персидских овец с жирными курдюками, переворачивали, хватали за голову и перерезали горло ударом ножа. Другие подвешивали убитых животных на крюки и срезали окровавленную шкуру.

Несколько недель назад Карл Отто, мясник поместья – как знал о голландском корабле, – заполнил коптильню окороками и сосисками. На кухне женщины – от самых молодых до старух – помогали Саре и Ясмини раскладывать в посуду соленые и маринованные овощи и фрукты.

• Предыдущая
• 7/174
• Следующая