Принцесса и королева, или Черные и Зеленые - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 18

• Предыдущая
• 18/25
• Следующая

На площади Сапожника шум бунта был слышен со всех сторон. Городская стража явилась во всей своей силе: пятьсот человек в черных кольчугах, стальных шлемах и золотых плащах, вооруженные короткими мечами, копьями и шипастыми дубинками. Они построились в южной части площади, за стеной из щитов и копий. Во главе их на одоспешенном боевом коне ехал сир Лютор Ларджент с длинным мечом в руке. Одного лишь вида его хватило, чтобы сотни бросились врассыпную по улочкам, переулкам и тупикам. Еще сотни побежали, когда сир Лютор повелел стражникам двигаться вперед.

Но десятки тысяч оставались. Толпа стояла столь плотно, что даже те, кто бежали бы с радостью, оказались неспособны сдвинуться с места, сдавленные, сжатые, стиснутые со всех сторон. Когда под медленный бой барабана на них начали надвигаться копья, некоторые рванулись вперед, взявшись за руки, и принялись кричать и сыпать проклятьями.

– Прочь отсюда, проклятое дурачье! – взревел сир Лютор. – Расходитесь по домам! Вам не причинят зла! По домам!

Кое-кто говорит, что первым погибшим был пекарь, удивленно крякнувший, когда острие копья пронзило его плоть и он узрел, как его собственный фартук окрашивается в красный цвет. Другие утверждают, что то была маленькая девочка, которую сир Лютор растоптал своим боевым конем. В ответ из толпы полетел камень, рассекший одному из копейщиков бровь. Раздались выкрики и проклятия, палки, камни и ночные горшки дождем обрушились с крыш, а на другом конце площади лучник начал пускать стрелы. В одного из стражников ткнули факелом, и его золотой плащ сразу охватило пламя.

В золотых плащах состояли здоровые, молодые, сильные мужи, обученные,хорошо вооруженные и в надежных доспехах. Двадцать ярдов, или немногим более, стена их щитов держалась, и они прорубили кровавый путь сквозь толпу, оставляя вокруг себя мертвых и умирающих. Но их было лишь пять сотен, а бунтовщиков – десятки тысяч. Упал один стражник, затем – другой. И вдруг чернь стала просачиваться сквозь бреши в строю, нанося удары ножами и камнями и даже вцепляясь зубами. Толпа подобно рою окружила стражников – на них нападали с боков и сзади, в них швыряли черепицу с крыш и балконов.

И стычка обернулась бунтом, а бунт перешел в резню. Окруженных со всех сторон золотых плащей обступили столь тесно, что они не могли использовать оружие в давке. Многие пали, пронзенные своими же мечами. Прочих рвали на куски, забивали до смерти ногами, затаптывали, рубили мотыгами и мясницкими ножами. Даже грозный сир Лютор Ларджент не смог уцелеть в такой бойне. Меч вырвали из его руки, Ларджента стащили с седла, ударили ножом в живот, и забили до смерти булыжником. Его шлем и голову так раздробили, что только по величине и удалось опознать его тело, когда на следующий день прибыли телеги, собиравшие мертвецов.

В ту долгую ночь над одной половиной города властвовал хаос, а из-за другой перегрызлись никому не ведомые лорды и короли беспорядка. Межевой рыцарь с имечком сир Перкин Блоха короновал собственного оруженосца Тристана,юношу шестнадцати лет, который объявил, что приходится побочным сыном покойному королю Визерису. Любой рыцарь может посвятить другого в рыцари. Когда сир Перкин принялся давать рыцарское звание всякому наемнику, вору или подручному мясника, кто вставал под рваное знамя Тристана,сотни мужей и юнцов явились, дабы присягнуть ему.

Любой рыцарь может дать посвящение кому угодно. И когда сир Перкин принялся наделять рыцарским званием всех наемников, воров или подручных мясника, стекавшихся под рваное знамя Тристана, сотни мужей и юнцов явились ему присягнуть.

К рассвету пожары полыхали по всему городу. Площадь Сапожника усеяли тела погибших. Полчища разбойников бродили по Блошиному Концу, вламывались в лавки и жилища и избивали каждого попавшегося им честного человека. Выжившие золотые плащи отступили в казармы, а на улицах господствовали трущобные рыцари, скоморошьи короли и безумные пророки. Подобно тараканам, с которыми они имели сходство, худшие из них разбежались перед рассветом, вернувшись в убежища и подвалы, дабы проспаться после попоек, поделить награбленное и смыть кровь с рук. Золотые плащи Старых и Драконьих ворот выступили под началом сира Бейлона Берча и сира Гарта Заячьей Губы и к полудню сумели восстановить некое подобие порядка на улицах к северу и востоку от холма Висеньи. Сир Медрик Мандерли, возглавив сотню воинов из Белой Гавани, проделал то же самое к северо-востоку от Высокого холма Эйгона, вплоть до Железных ворот.

Оставшаяся часть Королевской Гавани по-прежнему пребывала в хаосе. Когда сир Торрхен Мандерли повел своих северян вниз по Крюку, они обнаружили, что Рыбный рынок и Речной Ряд кишат трущобными рыцарями сира Перкина. У Речных ворот над зубчатыми стенами реяло рваное знамя «короля» Тристана, а на самих воротах висели тела капитана стражи и трех его сержантов. Остатки гарнизона «грязнолапых»перешли к сиру Перкину. Сир Торрхен потерял четверть своих людей, пробиваясь обратно к Красному замку… и легко отделался по сравнению с сиром Лорентом Марбрандом, который повел сотню рыцарей и латников в Блошиный Конец. Вернулось шестнадцать. Сира Лорента, лорда-командующего Королевской гвардии Рейниры, среди них не было.

К закату Рейнира Таргариен осознала, что напасти сыплются на нее со всех сторон, и все ее правление обернулось крахом. Королева пришла в ярость, когда поняла, что Девичий Пруд перешел к противнику, девушка по прозванию Крапива бежала, а возлюбленный супруг предал ее. Дрожь охватила государыню, когда леди Мисария предупредила ее с наступлением темноты, что грядущая ночь будет еще страшнее прошедшей. На рассвете в тронном зале было около сотни человек, но они ускользали прочь один за другим.

Королева металась между гневом и отчаянием и столь неистово хваталась за Железный трон, что к закату обе ее руки оказались в крови. Она вручила начальствование над золотыми плащами сиру Бейлону Берчу, капитану стражи Железных ворот[5]; послала воронов с просьбами о помощи в Винтерфелл и Орлиное Гнездо; повелела подготовить указ об объявлении вне закона и лишении всех прав дома Мутонов из Девичьего Пруда; объявила юного сира Глендона Гуда лордом-командующим ее Королевской гвардии(хотя ему было лишь двадцать и он стал одним из Белых Мечей не более луны назад, ранее в тот день Гуд отличился во время схватки в Блошином Конце. Именно он вернул тело сира Лорента, не дав мятежникам возможности над ним поглумиться).

Эйгон Младший постоянно находился возле матери, но редко говорил что-либо. Тринадцатилетний принц Джоффри надел доспехи оруженосца и умолял королеву разрешить ему добраться на коне до Драконьего Логова и оседлать Тираксеса.

– Матушка, я хочу сражаться за тебя, подобно моим братьям. Позволь мне доказать, что я так же храбр, как они.

Однако его слова лишь укрепили решимость Рейниры.

– Они оба были храбры, а теперь оба мертвы. Мальчики мои... Милые...

И государыня в очередной раз запретила принцу покидать замок.

С заходом солнца весь сброд Королевской Гавани опять вылез из своих убежищ, подвалов и крысиных ям. И было их намного более, нежели прошедшей ночью.

У Речных ворот сир Перкин устроил пир из награбленной провизии для своих трущобных рыцарей. А затем повел их к набережной, дабы обирать причалы, склады и все корабли, не сумевшие выйти в море. Хотя Королевская Гавань и славилась толстыми стенами и крепкими башнями, но их создавали для защиты от нападения извне, а не изнутри города. Особливо слабым был гарнизон Божьих ворот, ибо его капитан и треть людей погибли с сиром Лютором Ларджентом на площади Сапожника. Оставшихся, среди которых имелось много израненных, орды сира Перкина легко одолели.

Не прошло и часа, как распахнулись еще и Королевские ворота, и Львиные. От первых золотые плащи бежали, а у вторых «львы» смешались с толпой. Трое из семи ворот Королевской Гавани оказались открытыми перед врагами Рейниры.

Однако наиужаснейшая угроза для власти королевы таилась внутри города. С приходом сумерек на площади Сапожника собралась новая толпа, вдвое более и втрое перепуганнее вчерашней. Подобно столь презираемой ими королеве, чернь с трепетом вглядывались в небо, страшась, как бы до конца ночи не появились драконы короля Эйгона, а следом за ними и войско. Люди не верили более, что государыня возможет защитить их.

• Предыдущая
• 18/25
• Следующая