Выбери любимый жанр

Записки охотника Восточной Сибири - Черкасов Александр Александрович - Страница 121

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

121

Кабаны имеют толстую, крепкую голову, длинное и вздернутое рыло, а щетину толще и пушистее, чем дворовые свиньи. Цвет шерсти повсюду темно-бурый, только под горлом, брюхом и длинная шерсть на щеках и над клыками темно-серая и желтоватая. Князьки белого цвета или пестрые бывают чрезвычайною редкостью. Молодые кабаны до году здесь называются просто поросятами, двухгодовые — лонскими поросятами, трех лет — третьяками, четырех — малыми секачами, а 5, 6 и далее — матерыми секачами. Самцы 6 и 7 лет считаются самыми сильными, бойкими и опасными. В это время они в самом прыску, но моложе — еще слабы, и клыки их не так велики, а старшие имеют клыки хотя и больше, но не такие острые, и вообще самые животные не так крепки, как 6 и 7 лет. У старых самцов клыки желтеют, бывают тупы и далеко не производят того действия, как у кабанов средней возмужалости. Двух- и трехлетние поросята в состоянии уже совокупляться с самками, более старыми или того же возраста.

Течка кабанов бывает в конце ноября или начале декабря. Секач совокупляется со многими самками, как изюбр, и беда, если в его гарем явится другой самец. Горе слабейшему! Дикий и страшный бой завязывается между самцами и чаще, чем у других зверей, кончается смертию того или другого самца. Бывают случаи, что и слабейший одерживает победу над сильным секачом, если только при первом ловком наскоке как-нибудь воспользуется оплошностью своего страшного соперника и одним ударом клыка выпустит ему кишки. Но старые секачи никогда не побивают 6- и 7-летних. Это настоящие бойцы, которые справедливо надеются на свою силу и ловкость и заставляют бежать всех своих соперников. Ужасен бой равносильных и одинакового возраста самцов; он всегда кончается смертию того или другого и очень редко страшными ранами. Мне не случалось видеть такой драки, но, по рассказам очевидцев, она действительно должна представлять ужасную картину, когда самцы с пеною у рта, с разинутой пастью и оголенными огромными белыми клыками, с свирепыми глазами, мечущими страшные искры, с поднятой на спине щетиной бросаются со злобой друг на друга, сшибают один другого с ног и страшными клыками разваливают, как ножами, бока или выпускают окровавленные внутренности, обвитые изорванными кишками. Бой этот так жесток, что один известный мне зверовщик, который убивал в одиночку двух или трех медведей, однажды нечаянно наткнувшись на кабанью драку позднею осенью, сначала оробел до того, что, находясь от ссорящихся кабанов не далее как в 20 саженях, не осмелился выстрелить, а потихоньку удалился и спрятался за толстое дерево; он убил одного секача только тогда, когда уже другой валялся на снегу с распоротым брюхом и обвивал своими кишками близ стоящие кусты. Зато ссора секачей кончается и гораздо скорее, чем у других зверей. По окончании течки большие секачи обыкновенно покидают самок, удаляются от них в крепкие места на отдых и живут в одиночку. Но на место их являются к самкам молодые любовники, которые до этого только следили за матками и издали внаглядку наслаждались супружескою жизнию, боясь приблизиться к самкам, видя страшных соперников — больших секачей. Молодые самцы большею частию остаются с оплодотворенными самками и живут с ними вместе до начала весны, т. е. до тех пор, когда матки, почувствовав срок своей беременности, сами удалятся из общего стада поодиночке, для того чтобы опороситься в уединении и сберечь своих детей от какой-либо опасности, угрожающей в первый период их молодости.

Оплодотворенные самки ходят супоросы с небольшим 16 недель и приносят обыкновенно от 4 до 6 поросят. Здесь в конце марта и начале апреля, как говорят, по пластам, т. е. когда снег начнет таять и образуются проталины, или плешины, бывают уже молодые поросята, которые нередко гибнут целыми выводками во время сильных весенних метелей, особенно захваченные врасплох в отдалении от теплого гнезда. Медведи, волки, лисицы, рыси любят полакомиться молодыми поросятами и нередко ловят их из-под самого рыла матери.

Новорожденные поросята очень красивы, живы и игривы, но удивительно пугливы; малейший шум или треск заставляет их без оглядки бежать под защиту матери или попрятаться в кусты, траву и под листья. Прячась под защиту матери, поросята обыкновенно становятся ей под брюхо, задками вместе, а рыльцами врозь и хрюкают, как домашние. Молодые бывают светло-коричневого цвета, с темными полосками по бокам, которые с их возрастом мало-помалу исчезают и наконец через несколько месяцев, когда уже поросята порядочно подрастут, совсем уничтожаются, а цвет всей шерсти делается темнее и темнее.

Вот что слышал я от одного достоверного охотника: «Однажды в мае месяце мне случилось нечаянно встретиться с маткой, у которой было 5 поросят. Мать сначала бросилась на меня, так что я, застигнутый врасплох, невольно и машинально спрятался за дерево, но когда она пробежала мимо, я проворно выстрелил по ней вдогонку из винтовки и переломил спину. Она упала, поросята бросились врассыпную и попрятались в траве и под кустами так скоро и с такой ловкостью, что я не успел заметить ни одного. Собаки со мной не было. Я спрятался снова за дерево и притих; просидев, не шевелясь, около получаса, я начал тихонько похрюкивать по-свинячьи ртом, тогда вдруг в разных местах зашевелились поросята и стали подавать голос. Один из них лежал под листом папоротника не далее как в 5 или 6 саженях от меня, а я не мог его заметить. Он, заслыша голос своих осиротевших товарищей, сначала тихонько выставил свое рыльце, осторожно осмотрелся вокруг, прислушался, понюхал и раза два или три хрюкнул, но тихо, так что я едва слышал. Притаившись, с трудом переводя дыхание, хотел я воспользоваться этим случаем и вздумал тихо подкрасться к нему, чтобы поймать живого, но лишь только встал и начал подходить, он тотчас снова спрятал свою голову под лист (хотя и виден был весь сам), а когда я упал на него, чтобы схватить, он с визгом выскочил у меня из рук и, как стрела, бросился в чащу, а за ним убежали и все остальные».

Кабаны из всех зверей, водящихся в Забайкалье, самые пугливые и боящиеся человека, но при защите себя самые отважные и свирепые; в самом деле, здесь нет ни одного даже хищного зверя, который мог бы сравниться с кабаном при обороне в храбрости и злобе. Действительно, пугливость или, лучше сказать, осторожность кабанов так очевидна, что едва только звери эти заметят присутствие человека около того места, где они поселились, как тотчас удаляются и переселяются в другое. Если же кабанов пугнут собаки или охотники, то они стремглав бросаются спасаться в самые крепкие, отбойные места тайги, идут иногда суток двое и трое без отдыха, как здесь говорят, напроход, по слепым непроходимым чащам, по самым высоким гривам (хребтам), пробираясь по каменистым россыпям, около скал и утесов, чтобы преследование сделать невозможным и скрыть свой след. Вот почему охотиться на них здесь очень трудно и неудобно.

Кабан иногда бежит таким местом, что только пешком, и то с большим трудом, можно пробраться, а верхом нечего и думать. «Что ни пень, что ни колода, там ему и свобода», — говорят зверовщики. И в самом деле, нельзя не удивляться его способности пролезать скоро и невредимо такие места, что не видавши, трудно и поверить. Что ни колодник, что ни валежник, что ни коряжник — туда кабан и бежит. Он пролезает в небольшие щели, раздвигая собой огромные валежины, он, как мышь, — где прошла его страшная голова, там протискается и сам. Вот почему у кабанов в шее и плечах частенько охотники находят огромные занозы, которые сидят в них иногда так крепко, что их с трудом вытаскивают клещами. Зато посмотрите на большого секача, когда его догонят собаки, остановят, подлетят охотники и окружат со всех сторон, а он, видя беду, начнет защищаться. Вся шерсть поднимается на нем дыбом, глаза горят отвагой и мечут страшные искры, изо рта клубами валит белая пена, и секач то стоит неподвижно, ждет нападения, пыхтит и с яростию точит свои огромные белые клыки, то стрелою бросается на врагов и смелым, стремительным, упругим наскоком сшибает отважных бойцов, пересекает надвое, как рукавицу, подбрасывает рылом, порет клыками, как ножом, делает страшные, смертельные раны, выпускает кишки… Горе несчастным, кто попадет под его клыки. Один поворот его рыла достаточен, чтобы умертвить неосторожного охотника, который, в свою очередь, кипя отвагой, вздумает подойти к нему слишком близко и как-нибудь оплошает. Вся выгода охотников при этом бое состоит в оружии, в сметливости и бойкости; стоит только быстро увернуться в сторону от прямого, как стрела, наскока кабана, как он пробежит мимо, или стоит только заскочить на полуторааршинный пень, камень, коряжину, или прискочить и схватиться за сук или ветку дерева, как кабан достать вас уже не в состоянии — и вы спасены. Только меткая пуля или сильный, смертельный удар рогатины заставит косматого бойца оставить неравный бой и повергнет животное на землю без малейшего визга, без стона, без всякого изъявления боли. Злоба и мщение подавляют у этого благородного бойца все остальные чувствования; обессиленный, изможденный, облитый кровью, с кучею на себе окровавленных собак, которые, освирепев, еще рвут несчастного, он только бросает презрительный взор на окружающих врагов своих — и этот взор бывает последним в его жизни.

121