Гавань ветров - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 66

• Предыдущая
• 66/80
• Следующая

— Толпа не рассуждает! — возразил Арилан. — Ты не понимаешь… Ты должна уехать с нами ради спасения своей жизни.

— Как благородно, что Вэл озабочен моей безопасностью! — сказала Марис, сверля Арилана взглядом. — И как странно! В такое время у Вэла, конечно, забот по горло, и я как-то не могу поверить, что он нашел время и силы для столь сложного плана спасения бедной старой Марис, которая не так уж и нуждается в спасении. Если Вэл и правда послал вас, значит, он считает, что я могу быть ему чем-то полезной.

Арилан явно растерялся.

— Он… ты ошибаешься. Его очень беспокоит твоя безопасность. Он…

— А что еще его беспокоит? Почему бы тебе не сказать честно, что вам нужно от меня на самом деле.

Арилан виновато улыбнулся.

— Вэл говорил, что тебя не провести! — В его голосе слышалось восхищение. — Но я бы сразу все тебе рассказал, как только бы мы благополучно выбрались с Тайоса. Вэл созвал Совет Летателей.

— Где? — спросил Марис.

— На Южном Аррене. И близко, и пока спокойно, к тому же у Вэла там есть друзья. Чтобы собрать летателей понадобится месяц, но время у нас есть. Правитель боится и поостережется что-нибудь делать, пока не узнает, чем закончился Совет.

— А чего хочет Вэл?

— Какой у него выбор? Он потребует наложить запрет на Тайос, пока Тайю не освободят. Ни один летатель не приземлится тут, как и на островах, торгующих с Тайосом. Этот клочок суши будет отрезан от всего мира. Правителю не останется ничего другого, как пойти на уступки, чтобы не дать острову погибнуть.

— Если Вэл выиграет. Но однокрылые все еще в меньшинстве, а Тайя ведь не невинная жертва, — предупредила Марис.

— Тайя — летатель, — возразил Арилан, с благодарностью принимая кружку с чаем из рук Эвана. — Вэл рассчитывает на солидарность летателей. Пусть она и однокрылая, но она — летатель, и мы не можем бросить ее на произвол судьбы.

— Хм!

— Конечно, без конфликтов не обойдется. Мы думаем, что Корм и еще некоторые попробуют воспользоваться ситуацией, чтобы очернить однокрылых и закрыть школы. — Он улыбнулся Марис из-за кружки. — И ведь ты сыграла им на руку, знаешь ли. Вэл говорит, что неудачнее времени, чтобы упасть, ты и нарочно выбрать не могла!

— Выбирать мне не дали, — ответила Марис. — Однако ты так и не объяснил, почему приехал за мной.

— Вэл хочет, чтобы ты председательствовала в Совете.

— Что-о-о?!

— Ты же знаешь, Совет, по обычаю, возглавляет летатель, ушедший на покой, и Вэл полагает, что для этого ты подходишь лучше других. Тебя знают повсюду, ты пользуешься уважением и среди однокрылых, и среди прирожденных летателей, и мы без труда получим согласие, чтобы Совет вела ты. Любой другой однокрылый будет отвергнут, а нам необходим кто-то, на кого мы можем рассчитывать, иначе нам навяжут какого-нибудь замшелого старикана, которому хочется, чтобы все было как в прежние времена! Вэл думает, что от этого очень многое зависит.

— Это так, — сказала Марис, вспоминая, какую решающую роль сыграл Джемис-старший в Совете, созванном Кормом. — Но Вэлу придется подыскать кого-то еще. Я покончила с летателями и их Советами и хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Покоя не будет, пока мы не добьемся победы.

— Я не камушек, который Вэл передвигает по доске, играя в гичи, и чем раньше он это поймет, тем лучше. Вэл знает, чего мне будет стоить то, о чем он просит. Как он смеет? Он послал тебя, чтобы ты меня одурачил, обманул баснями о безопасности, потому что предвидел мой отказ. Мне и одного летателя видеть трудно, а ты думаешь, я хочу сидеть среди тысяч, смотреть, как они резвятся в небе, слушать их рассказы о полетах, а потом наблюдать, как они улетают, оставив искалеченную старуху в одиночестве? Ты думаешь, мне это понравится? — Марис вдруг осознала, что кричит на весь дом.

— Я почти не знаком с тобой, — угрюмо сказал Арилан, — так откуда мне знать, что ты чувствуешь? Мне очень жаль. И Вэлу, конечно, тоже очень жаль. Но ничего не поделаешь — ведь это дело важнее твоих чувств. Все зависит от того, как пройдет Совет, и Вэл хочет, чтобы ты вела его.

— Скажи Вэлу, что я очень сожалею. — Голос Марис стал тихим. — Скажи, что я желаю ему удачи, но с вами не поеду. Я стара, измучена и хочу, чтобы меня оставили в покое.

Арилан встал. Глаза его были холодными как лед.

— Я обещал Вэлу, что не подведу его, и я сдержу слово. — Он сделал едва заметный знак рукой, и женщина справа от него выхватила нож. Она ухмыльнулась, и Марис увидела, что зубы у нее деревянные. Мужчина сзади тоже обнажил нож.

— Уходите! — потребовал Эван. Он стоял у двери рабочей комнаты, держа в руках охотничий лук с уже наложенной на тетиву стрелой.

— Попадешь ты только в кого-то одного. — Женщина опять обнажила свои деревянные зубы. — Если, конечно, повезет. Вторую стрелу ты и достать не успеешь, старик!

— Верно, — ответил Эван. — Но острие этой стрелы пропитано ядом синего клеща, так что кто-то из вас умрет.

— Уберите ножи! — скомандовал Арилан. — А ты, пожалуйста, опусти лук. Ведь никому же не надо умирать. — Он посмотрел на Марис.

— Ты серьезно думаешь, что меня можно силой принудить председательствовать в Совете? — пренебрежительно спросила Марис. — Скажи Вэлу, если его план не лучше твоего, однокрылые обречены.

Арилан оглядел своих спутников.

— Выходите, — распорядился он. — И подождите снаружи.

Когда они неохотно подчинились, он продолжил:

— Довольно угроз. Прости, Марис. Возможно, ты способна понять, в каком я отчаянии. Ты необходима нам.

— Вам необходим летатель, которым я была, но прежней Марис больше нет, ее убило падение. Оставьте же меня в покое. Я просто старуха, помощница целителя, и этого с меня довольно. Не терзайте меня, заставляя вернуться в мир, где мне нет места.

На лице Арилана было написано презрение.

— Подумать только, и о такой трусливой душонке еще поют песни!

Когда он вышел, Марис обернулась к Эвану. Все плыло у нее перед глазами.

Целитель, насупив брови, положил лук.

— Убило? — переспросил он горько. — Значит, все это время ты была мертва? Я-то думал, ты учишься жить заново, а ты считала мою постель могилой!

— Нет, Эван, нет! — воскликнула она, нуждаясь в утешении, а не в новых упреках.

— Но это твои слова! Значит, ты по-прежнему считаешь, что твоя жизнь оборвалась вместе с падением? — Его лицо исказилось от муки и гнева. — Я не стану любить труп!

— Ах, Эван… — У Марис подкосились ноги, и она села, чтобы не упасть.

— Я говорила не о том. Я просто хотела сказать, что умерла для летателей, и они для меня умерли. Просто этот этап моей жизни закончился.

— Все не так просто, — возразил Эван. — Если ты пытаешься убить какую-то часть себя, то рискуешь убить себя целиком. Как сказал твой брат… а, вернее, Баррион, что будет с песней, если изменить хоть одну ноту.

— Мне дороги наши отношения, Эван, поверь пожалуйста. Дело только в том, что Арилан… эта дурацкая затея Вэла с Советом опять вернули меня в прошлое. Напомнили обо всем, что я потеряла. И вновь проснулась боль.

— Просто ты пожалела себя, — тихо произнес Эван.

Марис охватило раздражение. Неужели он не может понять? Но способен ли бескрылый представить себе ее потерю?

— Да, — сказала она холодно. — Я пожалела себя. Или у меня нет на это права?

— Время для подобной жалости прошло, Марис. Ты должна примириться с тем, кто ты теперь.

— И примирюсь! Уже примирилась. Я учусь забывать, но все старания окажутся напрасными, если меня втянут в этот спор летателей. Я потеряю рассудок, ну, как ты не видишь?

— Я вижу женщину, отрекающуюся от всего, чем она была, — сказал Эван и хотел продолжить эту мысль, но тут оба оглянулись на легкий шорох за спиной и обнаружили, что в дверь испуганно заглядывает Бари.

Лицо Эвана сразу смягчилось. Он подошел и крепко обнял девочку.

— К нам тут приходили, — сказал он и поцеловал ее.

— Раз уж мы все на ногах, я приготовлю завтрак? — спросила Марис.

• Предыдущая
• 66/80
• Следующая