Хранители - Кристофер Джон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/26
• Следующая

Роб молчал – отрицать циничное обвинение было бессмысленно. Выждав минуту, сэр Перси продолжал:

– Ты не очень-то помог нам. Все, что ты рассказал, нам уже было известно. Молодой Пенфолд мертв, а его брат схвачен, – сэр Перси вновь выдержал паузу, но Роб молчал. – Посему, единственное, что мы можем с тобой сделать – не медля отправить тебя в интернат в Барнсе.

Слова, которых он всегда подспудно ждал и боялся, оглушили своей внезапной неумолимостью. Будто издалека доносился голос сэра Перси:

– …общество, каким мы его знаем. Впервые за всю историю человечества мы добились мира, спокойствия и счастья для огромного числа людей. Присущие человеческой природе, а потому – неизбежные, агрессивность и жажда насилия тщательно направляются в определенное русло: в Урбансах – это Игры и редкие, скоро гаснущие бунты; в Графстве – атлетические состязания, охота и прочее, и прочее… Для тех случаев, когда эти меры не дают желаемого результата, есть Китайская война. Как никогда прежде, население Урбансов имеет все, чтобы радоваться жизни: хорошая еда, вдоволь развлечений. В Графстве джентри наслаждаются праздностью и роскошью аристократов. Мы раскрутили стрелки часов вспять, вернули время до Первой мировой войны. Вновь наступил Золотой Век, который длился полстолетия и никогда не должен завершиться.

Сэр Перси умолк и подошел у окну. Его прилизанные волосы блеснули на солнце. Роб не понимал, зачем сэр Перси рассказывает ему все это – может, для собственного удовольствия?

– Все должно выглядеть естественным, – продолжал сэр Перси, – поскольку люди не могут получить удовлетворение, пока не поверят, что их жизнь – единственно правильная. Чтобы добиться этого, требуется разумная и четкая система. Вот тогда и выходит на сцену специальная группа преданных своему делу людей, которые будут выступать в роли хранителей всех остальных. Возьмем хотя бы оружие. Оно упразднено, но сохранен определенный арсенал для защиты общества от беспорядков. Кроме того, среди нас есть опытные психологи, они помогают направлять действия людей в надлежащее русло. Мы всегда начеку. В этом отношении Урбансом управлять легче, чем Графством. Каждый, кто обладает творческим мышлением и инициативой, в серой массе сразу бросается в глаза. Здесь – потруднее. Аристократия всегда давала хороший урожай бунтовщиков. Как бы умело мы не управляли джентри, рано или поздно такие досадные неприятности случаются. Это как нарыв, мы просто дожидаемся, пока он созреет и вскрываем его. Пройдет по меньшей мере, лет пятьдесят, прежде чем это повторится.

Сэр Перси приостановился и спросил:

– Ты понимаешь меня, мальчик? Или пропускаешь мимо ушей?

– Понимаю, сэр.

– Я и не сомневался. Ты неглуп. А, перейдя границу, к тому же доказал свою инициативность. Ты нарушил табу, выстроенное и заботливо оберегаемое нашими психологами. Обычный ребенок на это не способен. Ты хотел бы остаться здесь?

Роб не верил своим ушам – настолько неожиданным было предложение.

– Разве я могу, сэр? Я думал…

– С тех пор как ты разоблачен, ты находишься под постоянным наблюдением, как возможный кандидат в хранители. Одно время мы рассчитывали на молодого Гиффорда, – он пожал плечами. – Ну что ж, бывают и ошибки. Впрочем, их всегда можно исправить.

– Но ведь я урбит…

– И не первый. Придется отвыкать от этих ярлыков, пусть даже они всегда будут окружать тебя. Ты останешься Робом Перротом, будешь жить с Гиффордами, учиться в школе, потом – в университете. Внешне никто не сможет отличить тебя от обычного джентри, но на самом деле ты станешь одним из тех, кто правит из-за кулис. При желании сможешь получить какую-нибудь официальную должность – для отвода глаз, разумеется. Как у меня, например. Но твои истинные полномочия будут совершенно иными, гораздо более могущественными.

У Роба голова шла кругом. Кто мог предвидеть такой крутой вираж?

– Итак? Ты согласен?

Он кивнул:

– Да, сэр.

Сэр Перси улыбнулся:

– Я ждал этого. Ты мне нравишься, Роб. В первую же минуту, как я тебя увидел, я понял: из этого парня будет толк, – он протянул Робу руку, рукопожатие было крепким и уверенным. – Остался один пустячок, пора ведь уже об обеде подумать, а? Ты любишь оленину, я надеюсь? Так вот, мы ухватились за тебя еще по одной причине. Конечно, большая удача, что тебя не пришлось уговаривать несколько лет, но ведь и это дельце надо уладить, верно? Найти одного-двух человек. Молодого Гиффорда, в частности, хотя есть персоны и поважнее. Но он может вывести нас к остальным. Мы почти не сомневаемся, что он будет искать встречи с тобой. Когда-то Майк помог тебе, а теперь сам нуждается в помощи. Ты, безусловно, поможешь ему, но будешь держать нас в курсе. Перед уходом я дам тебе радиопередатчик, – он снова улыбнулся. – Крошечный, но тебе, надеюсь, не стоит объяснять, что его нужно хорошенько спрятать. Радио – не в традициях Графства.

– Если вы найдете Майка…

– Мы надеемся с его помощью поймать рыбку покрупнее.

– Но Майк…

– Ты хочешь знать, что будет с ним? Это понятно. Мы, хранители, не ограничены рамками моральных предрассудков, но, смею надеяться, вы же сохранили человеческие чувства. Ничего плохого с ним не случится – даю тебе слово. Небольшая операция на мозг, выполненная искусными хирургами. Она не причинит ему вреда, Майк останется энергичным, сообразительным, способным к полноценной жизни. Просто ему никогда больше не захочется бунтовать. Это надежный испытанный прием, используемый как раз для подобных случаев.

Он обнял Роба за плечи:

– А теперь потолкуем о чем-нибудь другом. Как твои успехи на стрельбищах?

Служанка подправила огонь в камине и, сделав книксен миссис Гиффорд, вышла. Плотно задернутые бархатные шторы скрывали ночь, по комнате разливался мягкий свет ламп. Миссис Гиффорд сидела за почти завершенным гобеленом, повернувшись к Робу вполоборота. Лампа рядом, на столике, освещала тонкий профиль, серебряные ниточки в каштановых волосах, рисунок на гобелене – деревенскую идиллию с пастухами и пастушками. Сесили уже спала. Мистер Гиффорд долго ерзал в своем кресле и, наконец, встал:

– Пойду взгляну на деревья, – сказал он. – Целый день не мог к ним вырваться.

Прихватив лампу, он вышел. Примитивные лампы вместо люмосфер были не единственным неудобством здешней жизни. Но времени для лишних хлопот хватало, и люди от них становились только счастливее. Роб подумал о слугах. Почему они не поддержали восстание? Видимо, им действительно нравилась их жизнь, была это искусственно привитая любовь или нет – неважно. Так и мистер Гиффорд – охотнее понесет в оранжерею лампу, чем пройдет по коридору, освещенному люмосферами.

Роб сказал Гиффордам, что сэр Перси расспрашивал о Майке, остался вполне доволен его полным неведением и даже пригласил обедать. Они поверили, больше занятые тревогой за сына. Мистер Гиффорд никак не мог успокоиться: метался по комнате, садился в кресло, снова вставал. Миссис Гиффорд молча занималась рукоделием. Даже Сесили была непривычно тиха и печальна.

Да и Роб все еще не мог опомниться. Он отложил книгу и обвел взглядом комнату. Мебель с налетом веков, горка, полная тончайшего фарфора, который каждую неделю тщательно протирает служанка; отблеск начищенного серебра и мягкие теплые краски персидских ковров. Все это по праву принадлежало Майку – не ему. Он был лишь кукушонком в чужом гнезде. Но Майк отказался от своего дома. Роб сделал все, чтобы остановить его, и было бы глупо следовать его примеру.

В тот вечер Роб с удивлением понял, что впервые по-настоящему чувствует себя в безопасности. Теперь он находился под защитой некой более могущественной силы. Радиопередатчик был надежно спрятан. Стоило только нажать на кнопку, и Роб мог связаться с дежурным ведомством в Оксфорде и со всей секретной организацией хранителей.

В камине соскользнуло полено, Роб взял щипцы и поправил его. Миссис Гиффорд поблагодарила его. Когда Роб вернулся в кресло, она спросила:

• Предыдущая
• 25/26
• Следующая