Имеющие Право (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 66

Зрачки Фейзеля расширились так, что карие глаза превратились в угольно-черные.

— Повторить? Вам показывали вашу смерть, Эстер Ливингстон, а вы не обратили внимания?

— Я готова принести извинения, — наверно, сейчас Эстер не собиралась издеваться, но убийственные выражения у нее выходили сами собой. — Ребята, должно быть, очень старались.

— Стоп! — внезапно воскликнул Симон. — Не думал, что такое возможно, но по крайней мере это значительно упрощает нашу задачу. Госпожа Ливингстон, как видите, сильно расстроена, и мы догадаываемся р причине этого расстройства. Для нас существует мало невыполнимых вещей, особенно если это касается жизни и здоровья людей вне Круга. Проблема, постигшая Вэла Гарайского — вполне решаемый вопрос.

Даже если бы Эстер хотела посмотреть на него испытующим взглядом, она вряд ли что-либо толком разглядела. Веки набрякли и упорно не желали раскрываться до конца. Но мутная пелена, затопившая сознание, понемногу начинала рассеиваться — просто потому, что невозможно плакать бесконечно.

— Это часть сделки? — она попробовала сощуриться, чтобы немного утихла резь в глазах. — Очень щедро с вашей стороны. Но раз вы сами признаете, что больших усилий вам это стоить не будет, то, надеюсь, вы не слишком расстроитесь, если я откажусь.

— Интересно, каково вам будет жить с мыслью о том, что могли спасти человека, котоого якобы любите. Выходит, не настолько сильно?

— Я просто знаю, каково будет ему. В отличие от меня, вы его плохо знаете, Великие Бессмертные. Да вам и не понять. Поэтому не стоит говорить о вещах, которые вам недоступны. Не раздражайте меня, а то я нажму на индикатор отказа слишком быстро.

— Однако до сих пор вы этого не сделали. Значит, вам все-таки интересно, что мы можем вам предложить?

Эстер не ответила, дернув плечом и уставившись на зеленый огонек, мерцающий рядом с ее ладонью. С каждой секундой его свет становился все ярче, словно удивляясь, почему на него не обращают внимания, настойчиво приглашая. Тусклый красный рыжачок сбоку был гораздо менее заметен, но все-таки он был. Это право существовало точно так же, и никто не мог его отменить.

— Я попробую угадать, на что вы согласились бы, госпожа Ливингстон. Если хотите, у вас будет ни чем не ограниченное количество денег и возможность решать, что будет с теми людьми, которых вы выберете. Мы предполагаем, что вы будете выбирать в основном всяких странных создателей стихов, безумных картин и прочих носителей бесполезных знаний. Ну и еще, возможно, неизлечимо больных и убогих. Нас это, разумеется, будет сильно раздражать, но мы согласны пойти на такое. В конце концов, в мире необходимо какое-то равновесие, на это будет даже любопытно посмотреть. Вы создадите свой мир внутри того, который вам не очень нравится. Вы ведь всегда мечтали двигаться против течения событий, чтобы судьба поворачивала вслед за вами, а не наоборот. И это не пустая гордость, Эстер, вы в самом деле этого добились. Договориться дальше, как это произойдет и как защитить ваши права, чтобы вы были в них уверены — дело техники. Времени у нас достаточно, правда?

Наверно, все же не стоило так безудержно рыдать, когда слезы буквально выворачивают наизнанку. В результате резкая боль отступила, но в сознании не могло удержаться ни одного яркого образа. Но Эстер и без того прекрасно представляла, что ей предлагают.

— А хотите, я угадаю, Симон, почему вы так легко додумались до того, что мне нужно? Потому что шестьсот лет назад сами собирались действовать так же. Интересно, кто устал первым — вы от своих подопечных, или они от своего покровителя?

Симон Аргацци всего лишь изящно поменял позу за креслом брата. Он на мгновение исчез с экрана монитора, и потому никто не увидел выражение его лица. Наверно, и к лучшему.

— Хорошо, — голос Гирда Фейзеля ничем не напоминал Великого Бессмертного, поскольку он говорил, как человек, страдающий зубной болью. — Вы добились и этого. У вас будет право голоса и вето в Конклаве Великих Бессмертных. Вы сможете выдвигать кандидатуры получающих Право. И вряд ли кто из нас будет часто вам отказывать, чтобы вы в свою очередь не чинили препятствий нашим предложениям. Только я не хотел бы обсуждать все детали прямо сейчас. Лучше позднее, когда я немного успокоюсь.

— Могу себе представить, кого она станет предлагать! — Гвидо стиснул подлокотник кресла в тщетной попытке вообразить, что это шея Эстер. — Я привыкну смеяться на Конклаве, а это дурная привычка!

— Тогда попробуйте смеяться каждый раз, когда смотритесь в зеркало. По крайнйе мере, привычка будет более разумной.

— Да ты…

— Братец, потише. Обычному человеку, даже имеющему Право, сложно вот так сразу осознать, на что мы согласились. Я бы предпочел, Эстер, наделять вас подобными возможностями плавно и постепенно, но обстоятельства вынуждают. Хотя, должен признать, вы достойны многого, в том числе и права наделять Бессмертием других. Более головокружительной карьеры среди Великих никто не делал.

Эстер вновь замолчала, словно выпав из разговора. Внезапно она вспомнила, что ей напоминает бесконечно мигающий зеленый огонек. Точно такой же горел перед ее креслом в самолете Сигфрильдура, когда они летели над океаном, повернувшись друг к другу, закутанные одним пледом до горла, чтобы скрыть расстегнутую одежду и руки, бродившие везде, куда могли дотянуться. Глаза Эстер закрывались, но она упрямо вскидывалась всякий раз, когда прядь ее волос взлетала от его дыхания.

"Веселых легенд в мире очень много, Стелла. Знаешь, что рассказывают, например, об одном ученом из Института Бессмертия? Говорят, что он участвовал в создании Матрицы не затем, чтобы всех наделить возможностью бесконечной жизни, а наоборот".

"Наоборот — это как?"

"Он хотел, чтобы люди совершенствовались. Понимали свое истинное предназначение в мире, становились лучше. Уже очень смешно, не так ли?"

"Конечно. Я не смеюсь во весь голос, только чтобы не перебудить всех. Иначе они тебе начнут страшно завидовать… и не достигнут совершенства".

"Так вот, этот ученый считал, что в Дом Бессмертия нужно пускать только людей, находящихся уже на очень высокой ступени движения к лучшему. Чтобы это было для них испытанием — согласиться на Бессмертие или отказаться от него. Что якобы только так, ответив для себя на этот вопрос, можно шагнуть еще выше. Забавно, правда?"

"Необязательно для этого заходить в Дом Бессмертия. Я, например, знаю одного человека…"

"Только я что-то не заметил в себе признаков улучшения".

"Потому что лучше быть невозможно".

"Стелла, — Вэл зажмурился и с трудом перевел дыхание от прикосновения ее пальцев, — я всегда говорил, что тебе пора делать операцию на зрение. Или, по крайней мере, не снимать очки".

— Госпожа Ливингстон, мы понимаем, что вы устали, но отдохнуть лучше потом. Нажмите на индикатор.

— Вот странно, — пробормотала Эстер, с силой дергая себя за волосы, чтобы слезы не полились снова. — Почему человеку обязательно надо умереть, чтобы понять, что он настоящий человек? Где справедливость?

— Эстер, еще очень много нужно будет сделать. Давайте не станем терять времени.

— Вам, наверно, действительно придется много чего делать, — Эстер передвинула руку к красному рычагу. — Разберетесь без меня.

— Стой! Подожди! Дослушай, а потом нажмешь!

Поскольку это закричал Гвидо, нагибаясь вперед, Эстер невольно задержалась — настолько непривычным было исходящее от него усилие что-либо объяснить.

— Хорошо, ты хочешь жить, как тебе вздумается. Ты не хочешь Бессмертия, — старший Аргацци говорил сбивчиво, с резко проявившимся южным акцентом. — Твое дело. Но при чем здесь все остальные? Почему ты решаешь за других? Ты собираешься убрать Бессмертие из этого мира. Плевать, сколько усилий люди потратили, чтобы его достичь. Те люди, которых ты стала бы уважать, я уверен. Ладно, а почему ты думаешь, что от этого станет лучше? Ты сама так решила? Или кто-то убедил тебя? Почему людям будет лучше, если Бессмертие исчезнет?