Формула 21 века (выпуск №3, 1997г.) - Вознесенский Андрей Андреевич - Страница 5

(транскрипция и перевод на русский)

энъ-так куту вай мал куль

мару мотту мук-ор толъ-колъ-мин

сил-сир атту тади пать-поль

мин-ярутин-тъю каа атту-кар -канта куль

мур-оли мин-ор атту-анъ палльи

Хозяин колесницы – царь разлива,

захваченный Луною затуманной,

где ярость гроз достойно возрастает,

чтоб облаками погребать созвездья,

реки защитник от ее сиянья, –

первогеройстваюных-звездочтимых.

----------------------------------------------------------------

Владимир Тучков

* * *

Кто сказал, что берлога пустеет не родами

а всего лишь нарыв?

Как из кларнета – не угадаешь

откуда следующий звук высунется.

А медведь – он и есть махорка

и рассудительность по периметру.

В весеннюю чашу руку по локоть засовывая

навряд ли дождешься ответа эха.

Это тебе не на фоне задника,

когда выстрел носиться по рядам

и под кресла заглядывает в поисках Ленского.

Ночи никогда не сотворить столько зла, сколько дню.

День ворочается в объятьях бессонницы.

Флаг любого демократического государства в отсутствии ветра

ничем не отличается от "Ну-ка, отними!"

Это только один олень

Носит окаменевшую молнию,

которой вслушивается в какую-то свою звезду

когда закат так небрежно бреется.

* * *

Когда толпа отхлынула

обнаружился желторотый совсем лейтенант,

чья речь впоследствии была приписана царю Соломону.

Расходились задумчиво, не попадая в следствие.

Закат на устах каждого розово вспенивался.

Уходя на тропы, опрощали народный говор.

Буксы все уже были потушены.

Закапывать и откапывать больше не имело смысла.

Чья ночь – каждый знал – общая.

Переход длиной в четыре собачьих приплода

приближался ко второму зачатию.

И беспрерывно прихрамывающее кукование.

Народ устал, народ зол, кони давно не поены.

Тем более, что утренние переносы звезд

не соответствуют правилам

-----------------------------------------------------------------------

Вадим Рабинович

Гуманист с человеческим лицом

Глоссарий логосов и голосов

Лицо не верит, что оно лицо. И в подтверждение требует, чтобы его называли еще и человеческим, все это вместе – лицо человеческое – должно быть приколочено к гуманисту вообще. И лишь тогда этот самый гуманист, трижды помноженный сам на себя, сделается гуманистом в законе. Такая вот Диафантова арифметика... Слово ищет подпорок в себе подобных, слипаясь в плеоназмы множащихся сложений. Лишь самовитое слово самодостаточно. Но и – больше самого себя, выходит за собственные пределы, и тоже из-за своей самовитости: оно само вьется, свиваясь в лицо. Слово Поэта, которое все еще лепечет-лопочет на задворках русской говорливости. И говорливость эта проста, как правда (газета), и даже еще проще – однозначно – убежден"–- "будем так говорить" – "как бы..." А слово Поэта на задворках. И то слава богу, что хоть там, а не вовсе нигде. Но и сольному слову тоже нужна опора в слове же, но в столь же авторском. И тогда звезда заговорит со звездою: аукнется и окликнет; присвоит чужой голос но и отдаст свой... Говорил-горевал – событие слова как со-бытие с самим собою. Самовитие соитие раз-витие. В-бить – привить. Быть? – Один только раз, но вить – самому перед тем как отбыть навсегда. Тю – вить...

√-1, портвейн 777, а одеколон тройной.

Философский краеугольный камень преткновения у Христа за пазухой. Здесь-то, может быть, и начнется алхимическая алгебра двух небольших патриотических мнимостей:

Родине

Когда бы связки молодые

Голосовые я имел,

Гремели б трубы боевые

Примерно в тыщу децибел.

Тогда во всю бы глотку зева

Сказал бы: "Не люблю!..." – Она

Разбушевалась бы от гнева

Моя любимая страна.

А после ласково: "Пребуду

С тобой одним, сыночек мой,

И больше никогда не буду

Такой плохою быть страной..."

В любви сошлись бы наши взоры;

Взошла бы полная луна,

Когда б имел златые горы

И реки полные вина.*

Геополитика,

или Еще раз к вопросу о проливах Босфор и Дарданеллы

Никогда я не был на Босфоре**

И на Дарданеллах никогда

Не за тем ли родина Россия

Очень их старалась получить?