Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия - Страница 29

• Предыдущая
• 29/64
• Следующая

Как только Мария заметила лист кувшинки у меня в руках, что было несложно, лицо ее просияло. Я подавила вздох облегчения и с трудом удержалась от того, чтобы обернуться и посмотреть, видел ли Адам ее улыбку, – боялась выдать, что он здесь. Она всплеснула руками и прижала их к губам, потом начала смеяться, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, готова поспорить, что очень скоро весь офис будет знать – Марии Харти кто-то прислал лист кувшинки.

– О боже мой! – Она утерла повлажневшие глаза. Расплакалась и от радости, и от нахлынувших воспоминаний. Протянула руку и осторожно взяла кувшинку. – Это, наверное, самая странная посылка, какую вы когда-либо доставляли, – с улыбкой заметила она. – Господи, я поверить не могу, что он это сделал. Я думала, он забыл. Это было так давно. – Она бережно держала лист обеими руками. Потом вдруг застеснялась и пробормотала: – Простите, вас, конечно, не интересуют чужие истории. Вам, наверное, надо еще в несколько мест. Где мне расписаться?

– Мария, я Кристина. Мы говорили с вами по телефону.

– Кристина… – Она наморщила лоб, а потом до нее дошло. – О, Кристина. Вас так зовут? Это вы отвечали на мои последние звонки Адаму?

– Да, это я.

– Ох. – Мария оглядела меня с ног до головы, ей хватило пары секунд, чтобы составить обо мне исчерпывающее мнение. – Я не думала, что вы так молоды. В смысле голос у вас по телефону казался гораздо старше.

– Ох. – Откуда-то изнутри поднялась теплая волна удовольствия, мне очень понравилась ее реакция, хотя я знала, что это нехорошо.

Последовало неловкое молчание.

– Он действительно сорвал ее для меня?

– Безусловно. Полез в ледяную воду. Промок насквозь. Губы посинели, и все такое.

Она потрясла головой.

– Он с ума сошел.

– Да, из-за вас.

– Это то, что он хотел мне сказать? Что он меня еще любит?

Я кивнула.

– Да, на самом деле любит. – Почему-то мне трудно было говорить, горло сдавило как тисками. Точно, заболеваю все-таки. Я откашлялась. – Я думала, надо добавить еще и цветов, но он настоял, чтобы был только лист. Не знаю, может, это что-то значит и вы поймете.

Мария посмотрела на лист кувшинки и только теперь заметила крошечные шоколадки в форме губ, завернутые в красную фольгу. Адам решил добавить их в последнюю минуту, и неожиданно я все поняла. Теперь я вспомнила шоколадки, которые были разбросаны по кровати в отеле «Грэшем».

– О господи, – прошептала она. Хотела собрать их, но не могла удержать кувшинку одной рукой. Я забрала ее назад, чтобы ей помочь.

– Удивительно, неужели они до сих пор сохранились! Вы знаете, что это?

Я покачала головой.

– Он сделал их в тот год, когда мы познакомились. Красные губы – это… ну, как бы мой фирменный знак. – Она развернула фольгу и засмеялась, обнаружив там шоколадку. – Правда, настоящие!

– Адам умеет делать шоколад? – Я недоверчиво хмыкнула. Мария, конечно, может в это верить, если ей так нравится, но я сильно сомневаюсь.

– Ну, не сам лично, разумеется, но в его компании уж, как вы понимаете, умеют. – Она не могла ими налюбоваться. – Это была пробная партия, не на продажу. Я-то думала, мы их все съели.

– В его компании… – Я старалась сложить в уме два и два.

– Он придумал их для меня, а потом поручил людям в «Бэзил» сделать конфеты. Там пралине, фундук и миндаль. Это потому, что я твердый орешек, так он говорит. – Она рассмеялась, но почти сразу всхлипнула и едва не расплакалась. – Черт, извините. – Повернувшись спиной к ресепшену, она помахала на лицо руками, чтобы удержать слезы.

Я была крепко ошарашена, но старалась никак себя не выдать. Можно было бы расспросить Марию и узнать об Адаме побольше, но почему-то мне не хотелось, чтобы она поняла, что я ничего не знала. Ощущение неуверенности, которое возникло, как только я ее увидела, мешало мне сосредоточиться на «служебных» обязанностях.

– Ну что вы, не извиняйтесь. Вспомнить доброе старое время… иногда больно. Но он и вправду хотел вам что-то напомнить.

– Скажите ему, что я помню.

– Вы знаете, он все такой же. Веселый, непредсказуемый. Может, не точь-в-точь как в вашу первую встречу, да это, видимо, вообще невозможно – люди все же меняются. Но с ним весело, я постоянно смеюсь.

Мария пристально на меня посмотрела.

– В самом деле?

Я почувствовала, что краснею. Черт, жарко. Это потому что я в шерстяной шапке, а здесь топят почем зря. Или у меня температура поднялась от купания в ледяном пруду? Но шапку я снимать не собираюсь, еще не хватало предстать с растрепанными волосами перед этой гладко причесанной фифой.

– Вы о нем ведь действительно заботитесь, правда?

– Ну да. – Мне тяжело было выдержать ее изучающий взгляд, поэтому я сунула ей кувшинку. – Вам, конечно, пора возвращаться к работе.

– Надеюсь, он понимает, как ему повезло, что у него есть вы, – с нажимом произнесла Мария.

Мне стало совсем неловко.

– Я просто делаю свою работу, – с лучезарной улыбкой ответила я. Надеюсь, это не прозвучало как реплика супергероя.

– И что это за работа?

– Быть ему другом. Просто другом, вот и все.

После чего развернулась и пошла прочь, щеки у меня так и пылали. Хорошо, что сегодня такой резкий, холодный ветер, подумала я, выйдя на улицу. Он слегка остудит меня. Спиной я чувствовала, что Мария смотрит мне вслед. Наконец я свернула за угол и тут же остановилась, прислонилась к стене, закрыла глаза и мысленно прокрутила наш с ней разговор еще раз. Господи, что на меня нашло? Что за безумие на ровном месте? И почему Мария вела себя со мной так, будто ей обо мне известно больше, чем мне самой? Откуда у меня это чувство вины? Почему – я ничего такого не сделала, просто в принципе сделать не могла. Это невозможно. Моя цель в том, чтобы они снова были вместе, ради этого я и стараюсь, а вовсе не потому, что испытываю к Адаму какие-то чувства. Нелепо. Просто смехотворно.

– Привет, – радостно сказал он мне прямо в ухо, так что я аж подпрыгнула от неожиданности.

– Господи, Адам!

– Что случилось? Ты плачешь?

– Нет, я не плачу, – фыркнула я. – Простудилась, похоже, – объяснила я, вытирая глаза.

– Ну неудивительно, если зимой купаться в пруду посреди ночи. Что она сказала? – Он подошел ко мне почти нос к носу, взволнованный, нетерпеливо ожидающий ответа.

– Ты видел, как она отреагировала.

– Йо! – Он победительно выбросил вверх сжатую в кулак руку. – Это было отлично. Просто класс. А она плакала? Мне показалось, что да. Ты знаешь, Мария никогда не плачет, вообще. Вы очень долго разговаривали – что она сказала? – Он пританцовывал вокруг меня, подпрыгивал и заглядывал мне в глаза, мечтая узнать все в подробностях.

Я заставила себя успокоиться и поведала ему наш разговор слово в слово, правда, без своих мысленных комментариев:

– Спросила, означает ли это, что ты ее по-прежнему любишь. Сказала, что, если человек готов полезть в пруд за кувшинкой, когда на улице минус пять, значит, это настоящая любовь. А я сказала – да, так оно и есть.

– Но ведь я не делал этого. – Адам взволнованно смотрел мне в глаза, и у меня заныло сердце. – Это сделала ты.

Мы молча глядели друг на друга, потом отвели глаза.

– Не суть. Суть в том, что она уловила суть. – Я отлепилась от стены и пошла вперед, мне нужно было двигаться.

– Кристина? Ты куда?

– Э-э… куда-нибудь. Я замерзла, мне надо согреться.

– Да, правильно. А ей понравились шоколадки?

– Очень. Из-за них-то она и расплакалась. Слушай, так ты делаешь шоколад? Ты Адам Бэзил, «Ешь Бэзил, о нем ты грезил»?

Он закатил глаза, но сейчас его волновало другое.

– А что еще она сказала?

– Да она только что не расцеловала их, прямо в восторге была. Значит, ты шоколадный король. Круто, Адам, ты здорово придумал с конфетками.

– Там пралине, фундук и миндаль, потому что Мария твердый орешек, – с гордостью сообщил он.

– Знаю, она сказала.

• Предыдущая
• 29/64
• Следующая