Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия - Страница 61

• Предыдущая
• 61/64
• Следующая

– Вы можете им рассказать? – спросила она тоненьким голоском, и вообще она казалась совершенным ребенком – худенькая, несчастная в этой больничной палате. – Пожалуйста.

Мы попрощались, Каролина обещала, что обязательно позвонит либо мне, либо по одному из телефонов, которые ей дали врачи, как только почувствует, что ей с кем-то надо поговорить. Я вышла в коридор и увидела Джуди, которая сидела на пластиковом стуле в полуобморочном состоянии, а инспектор Магуайр метался рядом, как тигр в клетке.

– Расскажите нам, – рявкнул он, как только я подошла.

– Нет, – твердо сказала я, – я не собираюсь вам ничего рассказывать, пока вы не дадите мне слово.

Он посмотрел на меня так, как будто хотел откусить мне голову.

– Вы будете держать себя в руках. Каролина очень боится вашей реакции, ей страшно, что вы от нее отвернетесь. Если вы хотите ей помочь, то не осуждайте ее и окажите ей ту поддержку, в которой она так нуждается.

– Эйдан, – Джуди взяла его за руку, – послушай ее.

– Она уже знает, что поступила неправильно. Не надо читать ей лекции, не надо объяснять, что это было глупо. Уж точно не сейчас, когда она так уязвима.

Джуди кивнула, соглашаясь, и внимательно посмотрела на своего мужа, как будто хотела внедрить в него эту мысль.

– Ей нужны ваша любовь, без всяких там условий, и поддержка. Ей нужно, чтобы вы сказали, что не сердитесь. Что вы ее не стыдитесь. Что вам не противно. Что вы ее любите. И вы с ней рядом.

Он пробормотал что-то, что прозвучало как угроза.

– Я серьезно, Эйдан. Сейчас вы имеете дело не со своими уголовниками. Каролина ваша дочь. Оставьте свои методы – допросы, запугивания, откажитесь от своего ослиного полицейского упрямства. Послушайте, что она вам расскажет.

И тогда я рассказала им то, что она рассказала мне.

На сей раз он меня выслушал. Пока я рассказывала, Джуди вцепилась ему в руку, и я видела, что пальцы у нее побелели. Она впилась в него ногтями, когда он, казалось, готов был ринуться то ли к дочери, то ли чтобы найти ее обидчика. И он остался, и я оставалась с ним до тех пор, пока безумная ярость, которую я видела в его глазах, не утихла, уступив место отцовской нежности и любви. Потом я смотрела, как они с Джуди, рука об руку, поддерживая друг друга, пошли в палату к своей дочери.

Совершенно измученная, я вышла из больницы и поехала домой, где начала собираться на день рождения Адама. Несмотря на его заверения, что с ним теперь все прекрасно, Адам только-только ступил на путь исцеления. Я надеялась, что Мария придет и поддержит его своей любовью. А если нет, боюсь, я могу потерять человека, которого люблю, навсегда.

Когда я приехала – с опозданием – в Сити-Холл, Адам стоял на крыльце у главного входа и встречал гостей. В смокинге он выглядел сногсшибательно, у меня дух захватило, когда я увидела его, выйдя из такси. Водителю пришлось рявкнуть, чтобы я закрыла дверь, потому что я выпускаю все тепло из машины, только тогда я поняла, что на время застыла как вкопанная, потрясенная его великолепием.

В отличие от своих сестер, которые уже прибыли, я не стала разоряться на новое платье, но по такому случаю все же отказалась от привычной разноцветной гаммы и надела проверенное черное платье: оно вполне соответствовало моему настроению. Длинное, до пят, с высоким воротом, но с боковым разрезом и глубоким вырезом на спине. Когда я выходила из такси, платье высоко задралось, а теперь, на ветру, совсем бесстыдно обнажило бедро. Я пыталась его как-то прикрыть и тут заметила, что Адам отвлекся от гостей и пристально наблюдает за моим, не самым, надо признать, элегантным появлением. Поправив накидку из искусственного меха, я направилась ко входу под его изучающим взглядом. Ощущения у меня были примерно такие же, как в том кошмарном сне про лестницу, хотя на сей раз я была в трусиках. Но скрыть унижение и горечь я не могла, не говоря уж о том, чтобы решиться посмотреть ему в глаза. Поэтому глядела под ноги.

– Ты прекрасно выглядишь, – пробормотал он.

Он не очень-то сумел справиться с неловкостью. Но в целом был спокоен, тверд, уверен в себе и явно контролировал свои эмоции. Таким я видела его в последние дни и к такому Адаму еще не успела привыкнуть.

– Спасибо. У меня не было времени толком привести себя в порядок. С утра заявился Барри, потом нужно было помочь одному человеку, а ночью, не знаю, в курсе ли ты, ночью Саймон Конвей… скончался. Это я к нему уезжала из отеля. Так что сегодня тот еще денек выдался. – Мне было нестерпимо жалко саму себя, и я сморгнула, чтобы не расплакаться.

– Подожди, что ты сказала? – переспросил он.

– Тебе все повторить?

– Саймон умер сегодня утром? – Он вдруг моментально побледнел. – Ты поэтому уезжала?

Я кивнула.

– Я вспомнила о том, что должна была ему сказать. Но сразу после этого у него случился сердечный приступ.

Я поежилась. День начался со смерти, и я очень надеялась, что закончится он чем-нибудь повеселее.

Адама, кажется, до крайности потрясло известие о Саймоне, куда больше, чем я ожидала.

– Ну что, она пришла?

Он не сразу сообразил, о чем я, но потом быстро переключился на новую тему:

– Нет. Пока еще не пришла.

– Я думала, она должна быть здесь к семи, – удивилась я.

– Я тоже. – Он с тревогой смотрел на дверь.

Сначала я обрадовалась, но потом немедленно испугалась. Это и была моя ловушка, из которой нет выхода: ситуация, в которой ты не можешь сделать одну вещь, пока не сделаешь другую, но вторую нельзя сделать, пока не сделаешь первую. Если с Марией не получится, то Адам не упадет в мои объятия, а скорее всего упадет с моста или с какой-нибудь высотки. Надо, чтобы она пришла и сказала Адаму, что любит его, а иначе я не смогу любить его и вообще никто не сможет.

Нет, лучше я буду тосковать по нему живому, чем по мертвому.

– Послушай, Адам, – я собралась с духом и посмотрела ему в глаза, – если она даже не придет сегодня вечером, я прошу тебя помнить про наш антикризисный план. Я знаю, у нас с тобой был уговор, но я его не одобряла и не одобряю. И не хочу, чтобы ты… покончил с собой. Вспомни о том, что мы обсуждали. Не забыл наш план? Ты ведь продержался две недели, правда? Вот и дальше используй те методы, которым я тебя научила. И если сегодня что-нибудь пойдет не так – а я уверена, что, наоборот, все будет прекрасно, – но все же, если…

– С днем рождения! – весело произнес женский голос у меня за спиной. И вместо того, чтобы возрадоваться, я вновь ощутила поражение.

Адам не сводил с меня глаз.

Мария встала с ним рядом.

– Простите, я помешала?

– Нет. – Я сморгнула слезы. – Я так рада, что вы пришли, – добавила я и шепотом выдавила: – Он полностью ваш.

– Все уладилось? – спросил папа, когда я подошла к нему.

Я могла только кивнуть в ответ, боялась, что расплачусь, если скажу хоть слово.

– О, так я и знала, – ласково протянула Бренда, крепко обняв меня за плечи. – Ты в него влюбилась, точно? На-ка, выпей шампанского. – Она взяла бокал с ближайшего подноса. – Грусть пройдет.

Хорошо, кабы так, подумала я, отпив глоток.

– Раз мы заговорили о несчастной любви, – встряла Адриана, – сообщаю, что мы с Грэмом расстались.

Реакция воспоследовала не совсем та, которой она, возможно, ожидала.

– Он не стал заказывать творожные торты, – обескураженно отметил папа. – Почему Адам не заказал их?

Я пожала плечами.

– Но они такие замечательные. – Он был расстроен.

– Кажется, это никого особенно не волнует, – обиженно продолжала Адриана, – но все-таки скажу: что-то мешало нашим отношениям.

– Пенис, наверное, – предположил папа, и я невольно хихикнула.

– Ну вот, узнаю свою девочку! – Он подмигнул мне. – Скажи, а где эта его кошмарная подружка, которую ты так упорно пыталась ему вернуть? Я хочу время от времени бросать на нее взгляды рассерженного отца.

• Предыдущая
• 61/64
• Следующая