Город грешных желаний - Арсеньева Елена - Страница 29
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
Она снова взялась за книгу, постепенно забыв о приступе слабости. Вечером пришел Пьетро, они вместе долго ужинали, потом долго предавались любви, так что уснули почти на рассвете, измученные и умиротворенные… К Джилье Троянда попала лишь после полудня – и с изумлением заметила, что «сломленная лилия» меньше всего напоминает умирающую.
Разительное превращение произошло с бедняжкой оттого, что Аретино простил и ее, и Лазарио! А может быть, заботы Троянды сыграли наконец свою роль. Так или иначе, Пьерина неудержимо возвращалась к жизни, и Троянда вдруг поняла, что прозвище Джилья не подошло бы ни одному существу на свете так, как ей. С каждым днем она все меньше напоминала увядший могильный цветок и все больше – садовую, заботливо лелеемую лилию во всей ее красе.
Кожа у Пьерины была необычайно белая, матовая, без малейшего розового оттенка, но как бы светящаяся изнутри. И на этом белом лице выделялись алые губы – воистину алые! – и глаза, зеленые, как изумруды. И хотя Джилья появилась на свет черноволосой, а по венецианской моде волосы у красавицы должны быть непременно золотые (во имя чего дамы с древнейших времен шли на разнообразнейшие ухищрения!), мало кто из этих канонических красавиц мог бы соперничать с Пьериной. Более всего поражала в ее лице эта самая чистота контрастных красок: белый, алый, зеленый, черный. Она всегда держала глаза стыдливо опущенными, ведь стыдливость – свойство истинной лилии, так что впечатление, производимое этим внезапным сверканьем изумрудов, было воистину потрясающее. К тому же глаза ее казались неестественно огромными – ведь Пьерина еще не совсем оправилась после болезни, – и не просто восхищали, но и необычайно трогали сердце.
Не только в лицо ее вернулись краски жизни – ожила она вся, вся ее натура, и Троянда поразилась, какой веселой, общительной, смешливой оказалась несчастная Пьерина! К своему великому удивлению, она как-то раз обнаружила в каморке Джильи величайшую тесноту, случившуюся из-за множества набившихся туда Аретинок, безо всякого смущения болтавших с больной, будто со старой подругой. Как выяснилось, некоторые из них и впрямь свели знакомство с Пьериной два года назад, до того, как она сбежала с Лазарио, – и теперь с удовольствием посвящали ее во все перемены, случившиеся в жизни синьора Пьетро за это время, среди которых были и хорошие, и плохие, но самой ужасной, на их взгляд, стало появление «этой неотесанной Троянды».
В самый разгар перечисления своих недостатков упомянутая особа и явилась. Одна из сплетниц по имени Филумена (с некоторых пор она высоко вздымала знамя ненависти к фаворитке хозяина и считала своим долгом поливать ее грязью при всяком удобном случае) тараторила с такой скоростью, словно боялась не успеть, и поэтому Троянда успела узнать, что она – великанша, которая выше чуть ли не всех в доме; ест она столько, что с каждым днем толстеет все больше и скоро не пролезет в дверь; кудри красит – «да разве бывает на самом деле такой цвет волос? Он же совершенно неестественный!» – а нога у нее такого размера, что башмачник жалуется: на туфли этой синьоры уходит кожи чуть ли не в два раза больше, чем на туфли любой другой женщины.
Последние слова почему-то уязвили Троянду больнее всего, она даже замерла на месте, но едва чуть очнулась и приготовилась ворваться, изобличить Филумену, предложив сравнить размер их ног, и тогда еще неизвестно, кому придется стыдиться, как ее снова пригвоздил к месту осуждающий голос:
– Стыдись, Филумена! Как далеко может завести тебя злобная зависть! Тебе следовало бы получше мыть глаза по утрам. Тогда бы ты видела, что донна Троянда – истинное чудо доброты и милосердия, и любовь синьора Пьетро ею вполне заслужена. А что до меня, – продолжала Пьерина, – то я знаю: если бы не заступничество донны Троянды, синьор никогда не простил бы меня и не принял обратно. И я не выжила бы, когда бы она не ходила за мной с самоотверженностью родной сестры! Так что я обязана ей жизнью, и нет ничего на свете, чего я не сделала бы ради нее.
Гробовое молчание воцарилось за стеною. Верно, у злословиц языки прилипли к гортани от такой отповеди. Троянда же вообще впала в столбняк, ибо никак не ожидала услышать такой панегирик себе… и от кого? От Пьерины! Она сразу узнала ее низкий, хрипловатый голос, и даже слезы на ее глазах выступили, так что она едва успела их скрыть, когда дверь распахнулась и пять или шесть Аретинок вышли от Пьерины, смущенно опуская головы, чтобы не встретиться взглядом с Трояндою. Филумена шла последней и вообще сделала вид, что жертвы ее злословия здесь нет, а присутствует, скажем, некая новая статуя.
Впрочем, этим легкомысленным особам все было как с гуся вода! Едва удалившись на приличное расстояние, они разразились дружным хохотом, достигшим слуха Троянды (на что, конечно, и надеялись насмешницы), но это не поколебало ее умиления и признательности Пьерине. Впрочем, Аретинок этот случай с нею тоже не рассорил: они по-прежнему бегали к Джилье, делясь своими маленькими и большими бедами и радостями, болтая о чем попало…
С ней вообще очень легко было разговаривать – Троянда в этом сама скоро убедилась. Пьерина как-то раз спросила:
– Скажи, ради всех святых, зачем ты напала на бедного купца в той лавке?! Хотела поживиться его добром?
Троянда криво усмехнулась шутке:
– Да ничего особенного. Мой карнавальный костюм порвался, я и зашла в лавку сменить его, ну а купец просто-напросто испугался моей маски.
– Да уж, немудрено! – согласилась Пьерина. – Я и сама, увидев тебя тогда, чуть не умерла от страху. Но… но признайся: ты ведь прикончила бы беднягу, непременно прикончила бы, когда б я не помешала?
– Не думай, что я тебе за это благодарна! – взорвалась Троянда. – Ты мне и впрямь помешала! Орландини заслужил смерть, потому что убил мою мать.
Она не собиралась в этом признаваться, совсем не собиралась! Но не совладала с запальчивостью. Вдобавок в глазах Пьерины было такое участие, она смотрела так сочувственно, так понимающе, что Троянда рассказала ей о трагедии своего детства, о внезапной встрече на Мерчерие, о тщательно разработанном замысле, который… который рухнул в последний, решительный миг из-за пронзительного вопля полуживой замарашки.
– О нет, – покачала головой Пьерина, – поверь, я вовсе не считаю себя виновной! Ты думаешь, что месть твоя справедлива – но господь, верно, в этом не уверен, иначе не послал бы меня остановить тебя.
– Вот как? Значит, ты – божий посланец? Не много ли на себя берешь? – неприязненно фыркнула Троянда.
– Нет, не много! – опять покачала головой Джилья. – Я верю, что это истинно так. Ежели бы господь одобрял тебя и порицал меня, он позволил бы мне умереть в ничтожестве и всеобщем осуждении, не дал бы мне снова изведать счастья – удостоиться прощения господина и твоих милосердных забот.
Троянда даже ахнула от изумления таким поворотом дела. А эта Джилья умна, весьма умна! И, конечно, очень трогательно, что она так близко к сердцу принимает огорчение Троянды и всеми силами пытается ее поддержать.
– Не думай о том, что Орландини избежал в тот миг смерти. Поверь, он уже стократ наказан. В конце концов, что такое смерть? Пусть и мучительное, но одно мгновение. А ты его наказала мучением пожизненным, страхом таким, что он везде и всегда будет преследовать Орландини. Да спрячься он хоть в землях, где по берегам рек лежит золотой песок, а с неба вместо дождя падают жемчужины, и то не найдет себе покоя и счастья. Ужас, что перед ним вот-вот появится окровавленный призрак, будет вечно отравлять его существование!
Ну что же, звучало убедительно… И все-таки мятежной душе Троянды не хватало воображаемых страхов Марко! В характере Дарии миролюбие сочеталось с тихой созерцательностью, но Марко разрушил это гармоничное спокойствие, и, чтобы достигнуть его вновь, Троянде необходимо было насладиться местью!
Но что она могла поделать?! На следующий же день bravi Аретино вернулись в лавку, чтобы увидеть: она закрыта, и больше уже хозяин в ней не появлялся, бросив товар на произвол судьбы. Пьерина рассказала, где живет Орландини, но опоздали и здесь: купец сбежал вместе со всем своим имуществом, не сказав куда, исчез бесследно! Конечно, какие-то его торговые партнеры наверняка знали о его новом месте жительства, но где искать тех людей?.. И Троянда все чаще возвращалась к утешительным рассуждениям Пьерины, все больше времени проводила у нее, все больше радости находила в обществе раскаявшейся грешницы.
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
