Кубинский зал - Харрисон Колин - Страница 113

• Предыдущая
• 113/122
• Следующая

– Да.

– Но как вы…

– На то мы и полиция, – веско заметил Макомбер. – Нам положено быть в курсе того, кто и где находится. Не могли бы вы дать мне имена и координаты родных мистера Рейни? – добавил он.

– Его отец умер год или два назад, – сказал я. – Что касается матери, то Джей не виделся и не разговаривал с ней уже лет десять. Возможно, она тоже скончалась. Других родственников, насколько мне известно, у него не было.

– Мистер Рейни был женат?

– Нет, никогда.

– А дети?

– Нет, – не колеблясь ответил я.

– Может быть, подружка, любовница?

– Эту сторону своей жизни он со мной не обсуждал.

– Понятно. – Детектив выдержал небольшую паузу. – Боюсь, что в таком случае перед нами встает серьезная проблема.

– Какая же?

– Нам нужен кто-то, кто мог бы опознать тело и забрать останки. Мы уже провели посмертное вскрытие и должны передать кому-то тело, желательно – кому-нибудь из родственников.

– Но я не знаю никаких его родственников – ни близких, ни дальних.

– В подобных случаях обычно… Не могли бы вы опознать тело, мистер Уайет? Опознать и предъявить права на останки?

– Наверное, мог бы, но… Видите ли, детектив, я никогда этого не делал!

– Уверяю вас, это пустая формальность, но она может здорово облегчить нам работу.

– Хорошо, давайте попробуем. Куда мне подъехать? Макомбер продиктовал мне адрес. Я сказал, что у меня есть кое-какие дела на работе, но я смогу быть на месте часа через три.

– Могу я дать вам один совет, мистер Уайет? – сказал детектив.

– Да, конечно, – ответил я, опасаясь, что, поспешив согласиться, попался на какой-то полицейский крючок.

– Не обедайте.

– Что-что?!

– Не обедайте сегодня, мистер Уайет. Я говорю совершенно серьезно.

– Что ж, хорошо… Я не буду обедать.

Но дороге в медико-криминалистическую лабораторию в Бруклине я заехал к Джею на квартиру, не забыв прихватить перчатки. Судьба предоставила мне последний шанс, и не воспользоваться им было бы глупо. Войдя в квартиру, я тихо закрыл за собой дверь и включил свет. Все здесь было как прежде. У меня был с собой пластиковый пакет, в который я положил блокнот с черновиками писем Джея к отцу Салли Коулз, найденный мною в кислородной камере еще ь мой прошлый визит. Но я знал, чувствовал, что это еще не все, и не спешил уходить. Я заглянул во все ящики, снова выдвинул из-под койки чемоданы, я не пропустил ни одного укромного уголка и был вознагражден. Я обнаружил шестнадцать писем Джея к самой Салли и еще тридцать шесть различных клочков бумаги, в которых упоминалось имя Салли. Плюс дюжину фотографий. Плюс несколько расписаний баскетбольных игр. Плюс афишу с объявлением о музыкальном вечере в зале «Стейнвея». Плюс фотоаппарат Джея с сильным объективом и наполовину отснятой пленкой, которую я вытащил и тоже отправил в пакет, предварительно засветив. Попались мне и запасные комплекты ключей от джипа и здания на Рид-стрит. Я понимал, что машина наглухо застряла в бюрократических дебрях и, скорее всего, будет продана с аукциона как «невостребованная». Что касалось офисного здания, то… Но я еще пока и сам не знал – что, поэтому я снял ключи с цепочки и положил в ящик стола. В последний раз оглядев квартиру, я насторожил «собачку» замка и вышел, несильно хлопнув дверью. Вся операция заняла двадцать пять минут. Спустившись в подземку, я проехал несколько остановок до станции «Атлантик-авеню», вышел, отыскал на станции мусорный бак, который был почти полон, бросил туда пакет и отправился дальше. У себя я оставил только письма Джея, но встречаться с сотрудником полиции, имея при себе эти компрометирующие документы, мне не хотелось, поэтому я зашел на почту, купил конверт и отправил их бандеролью на свой новый адрес.

Макомбер – невысокий, опрятно одетый мужчина – ждал меня в вестибюле медико-криминалистической лаборатории. Мы обменялись рукопожатием.

– Значит, вы были его адвокатом, юридическим советником? – спросил он.

– Я консультировал Джея только по поводу одной-единственной сделки.

– Как вы познакомились?

– Мы встретились в ресторане, и как-то случайно вышло, что мы разговорились, – сказал я, решив хотя бы ради себя самого не упоминать имени Элисон. – Тогда мне нужна была работа, поэтому я согласился на предложение.

– Как вы думаете, зачем мистеру Рейни понадобилось покупать это офисное здание?

Самый распространенный способ вложения капитала, ответил я, и добавил, что это, мол, хороший вопрос.

– Почему – хороший? – осведомился детектив.

– Потому что Джей был очень болен.

– Болен?

– У него были серьезные проблемы с легкими. Очень серьезные. Он практически не мог дышать, как все люди.

Макомбер внимательно посмотрел на меня, слегка покусывая щеку. Он, несомненно, ознакомился с актом судебно-медицинского вскрытия и знал, в каком состоянии были легкие Джея.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Джей рос на картофелеводческой ферме на Лонг-Айленде, – объяснил я. – И случайно отравился каким-то гербицидом. Он чуть не погиб тогда.

– Когда это произошло?

– Я думаю, лет пятнадцать назад. Отравление привело к дегенеративному перерождению легочной ткани и фиброзу.

– Откуда вы все это знаете?

– От Джея, конечно. Впрочем, то, что у него проблемы с легкими, было видно, что называется, невооруженным глазом. Малейшее напряжение сил приводило к тому, что Джей начинал задыхаться.

– Я вижу, вы с ним сошлись довольно близко.

– Да нет, просто он мне кое-что рассказывал.

– И все-таки насколько близко вы знали друг друга? – не отступал Макомбер. – Вы понимаете, о чем я?…

– В этом смысле мы друг друга вообще не знали, детектив, – отрезал я.

– Вы не женаты, не так ли?

– Я разведен.

– Дети есть?

– Да, сын.

Макомбер заметно расслабился.

– О'кей, что еще вы можете рассказать о болезни мистера Рейни?

– Да я, собственно, уже все сказал.

– Вы знали, где он жил?

Я подумал о кислородной камере, об ингаляторах и гормональных препаратах, купленных на черном рынке, которые полиция обнаружит в квартире Джея над гаражом.

– Да. Запишите адрес. – Я продиктовал ему адрес Джея, решив, что в моем положении выгоднее всего притвориться законопослушным и добропорядочным гражданином, который только рад помочь полиции. – Если хотите, зашипите и мой рабочий телефон на случай, если у вас возникнут какие-то вопросы.

– Хороню, давайте.

– Могу я еще чем-нибудь помочь, детектив?

– Скажите, мистер Рейни обращался к врачу?

Я пожал плечами:

– Не знаю, он как-то не упоминал об этом.

– Значит, он был серьезно болен, как вы утверждаете, но к врачу не обращался. Так?

Я промолчал, изображая нерешительность.

– Выкладывайте, мистер Уайет. – поторопил меня Макомбер. – У нас на руках мертвое тело, и мы должны выяснить, что случилось.

– О'кей. – кивнул я, – расскажу. У меня сложилось впечатление, что Джей не верил врачам и сам экспериментировал с какими-то лекарствами. Мне он не раз говорил, что его состояние ухудшается и он вынужден прибегать к радикальным мерам, на которые решится не каждый врач, если только он дорожит своей лицензией. Джей часто измерял свой объем легких – для него это стало своего рода «пунктиком». Объем легких снижался, и Джей очень беспокоился по этому поводу. Он всегда носил с собой целый набор самых разных лекарств, ингаляторов и прочего. Иными словами, Джей сам себя лечил.

Макомбер задумчиво кивнул. Я буквально чувствовал, как он сравнивает и отбрасывает различные версии, все больше утверждаясь в решении, к которому я старался незаметно его подтолкнуть. Одинокий, тяжело больной мужчина, который знал, что обречен, и старался продлить свою жизнь, экспериментируя с сильнодействующими средствами, – таким представлялся ему Джей.

Десять минут спустя мы вошли в морг. Помощник медэксперта выдвинул из рефрижератора полку с высокими бортами, и я увидел Джея. В узком ящике его широкая грудь казалась меньше, чем при жизни; голова тоже как будто усохла, кожа приобрела белесовато-серый оттенок. От основания шеи до пупка тянулся длинный бескровный разрез, края которого были небрежно стянуты хирургическими нитками, и я понял, что патологоанатом вскрыл его и выпотрошил как рыбу. От этой мысли меня сразу замутило, рот заполнился едкой горечью, и я с трудом сглотнул. Взяв себя в руки, я наклонился ближе и увидел, что волосы Джея покрыты кристалликами соли. На щеках тоже блестели похожие на звезды соляные разводы. Глаза Джея были открыты, но самих глаз в глазницах не было, и я сразу вспомнил римские статуи богов и героев, высверленные зрачки которых создавали впечатление слепоты. Сейчас Джей больше всего напоминал такую статую. На него можно было смотреть, но сам он никого не видел. Помощник медэксперта вставил ему в ноздри ватные тампоны, но рот Джея был широко открыт, и я заметил, что у него не хватает нескольких коренных зубов – вероятно, он потерял их из-за того, что в юности у его семьи не было денег на хорошего дантиста. Подбородок Джея зарос щетиной. В целом его лицо странным образом казалось одновременно и совсем молодым, и очень древним.

• Предыдущая
• 113/122
• Следующая