Кубинский зал - Харрисон Колин - Страница 89
- Предыдущая
- 89/122
- Следующая
– Ах, это ты, Билл?… Привет! Какая неожиданная встреча!
– Черта с два – неожиданная.
Он улыбнулся, сделав вид, будто ничего не понимает, и мне пришлось напомнить себе, что именно этого человека я видел в тренировочном зале с адреналиновым ингалятором в зубах и что именно этот человек, лежа в кислородной камере, сочинял по ночам письма к отцу Салли Коулз.
Не выпуская его рукава, я сказал:
– Нам нужно серьезно поговорить, Джей, поговорить прямо сейчас.
– А что случилось-то?…
Его тон и улыбка были такими естественными, что если бы я не знал, в чем дело, я мог бы поверить, будто совершаю ужасную ошибку.
– Отличная работа, Джей, – сказал я сквозь зубы. – Ты обвел вокруг пальца Элисон, и некоторое время тебе удавалось водить за нос и меня. Кто знает, сколько еще человек ты обманул, но теперь…
Джей высвободил рукав из моих пальцев.
– Ты спятил, Билл, – сказал он спокойно.
Джей стоял передо мной непоколебимый, уверенный, но в его позе чувствовались и вызов, и скрытое стремление узнать, что мне известно.
– Девочку, которая только что исполняла Бетховена, зовут Салли Коулз, – медленно проговорил я, стараясь успокоиться. – Как тебе известно, она приходится дочерью Дэвиду Коулзу, который арендует офис на четвертом этаже в здании на Рид-стрит. Несколько дней назад, на баскетбольном матче женских школьных команд, она сидела на скамье запасных и вышла только в конце игры. Ты так хотел купить это здание только потому, что там работал ее отец, верно? Ведь тебе нужно было именно оно, и никакое другое, правда? Мне сказал об этом Марсено. По-моему, он думает, что ты сумасшедший. Ты предложил обменять свою землю на эту древнюю развалину. Чилийцы сразу поняли, что ты предлагаешь им фантастически выгодную сделку, и сделали все, чтобы купля-продажа состоялась. – Я перевел дух. – Кроме того, есть квартира Элисон, которая расположена крайне удачно для… Все это не может быть совпадением, Джей. Я, конечно, не знаю всего, но то, что мне известно, выглядит… почти как извращение.
Джей Рейни холодно разглядывал меня. Его сжатый рот сделался тонким, как шрам, а лицо было таким, словно он вот-вот меня ударит.
– Наконец, я знаю, что у тебя с легкими…
Джей продолжал молчать, но при этих моих словах он расслабился и даже как будто немного обмяк.
– Ты сжег их гербицидом.
Он моргнул.
– Так ты узнал?…
– Марта Хэллок рассказала мне.
– Да, Марта Хэллок знает…
Он мне все объяснит, сказал Джей, но сначала он хотел вернуться в Бруклин. Сначала его желание показалось мне бессмысленным, поскольку в Манхэттене хватало ресторанов и баров, где мы могли бы остановиться, но потом я сообразил, что Джею, вероятно, необходимо принять одно из его лекарств или глотнуть кислорода.
– Я от тебя не отстану, пока не услышу всю историю, – сказал я.
– Хорошо. – Голова его поникла, и я понял, что в мыслях он уже далеко.
– Тебя ищут плохие парни, Джей, из-за этого моя жизнь тоже превратилась черт знает во что!
– Хорошо, хорошо, – кивнул он.
– Ничего не «хорошо»! – рявкнул я. – Ты обязан что-то сделать, сделать сегодня же, не откладывая! Ты должен рассказать все, что мне необходимо знать, чтобы твои проблемы не били рикошетом по мне.
Мы взяли такси и молчали всю дорогу до Бруклина. Один Бог знает, что подумал водитель, когда высаживал двух зрелых мужчин перед темным гаражом на бруклинских задворках. Там Джей достал ключи и первым поднялся на второй этаж. В свете уличных фонарей я снова увидел на подступенках лестницы глубокие вертикальные царапины, оставленные тяжелыми кислородными баллонами.
– Вчера ко мне кто-то вломился, – глухо сказал Джей, отпирая дверь. – Но ничего не украли.
Мы вошли, и Джей сразу же сел на свою походную койку.
– Подожди минуточку… – попросил он и взял со стола какое-то устройство, похожее на цилиндрический сосуд из прозрачного пластика. Зажав между зубами гибкий мундштук, он сильно подул в него, и в прорези на крышке сосуда появились красные цифры. Некоторое время Джей мучительно кашлял; наконец он выплюнул в мусорную корзину изрядный комок мокроты и занес цифры в лежащую на столе таблицу. Как я понял, этот сосуд представлял собой не что иное, как спирометр – прибор для измерений объема воздуха, поступающего из легких при наибольшем выдохе после наибольшего вдоха.
– Что это? – спросил я.
Джей не ответил, и я придвинул спирометр к себе, чтобы посмотреть, сколько он показывает.
– Два и одна десятая?! – Я не верил своим глазам. Из просмотренных в библиотеке таблиц и справочников я знал, что мужчина такого же возраста и комплекции, как Джей, должен иметь объем легких намного превышающий шесть литров. В уме я быстро произвел необходимые расчеты. Его ОФВ равнялся тридцати пяти процентам. Было просто поразительно, что Джей до сих пор держится на ногах!
Тем временем Джей взял со стола аэрозольный баллончик с лекарством, встряхнул, вставил в ингалятор и нажал на кнопку. Я услышал короткое шипение – лекарство попало в горло. Джей закрыл глаза и на несколько секунд задержал дыхание. Наконец он выдохнул, и я догадался, что он принял что-то для расширения бронхов и трахеи. Моя догадка подтвердилась, когда Джей прижал к лицу кислородную маску и нажал красную кнопку, включая компрессор. Компрессор загудел, и Джей задышал мерно и глубоко. Все его движения отличались уверенностью и автоматизмом, какие придает людям многолетняя привычка. Немного погодя он включил еще какой-то прибор, который показывал частоту пульса, кровяное давление, количество вдохов-выдохов в минуту и процент насыщения крови кислородом. Сначала на экране были одни нули, но когда Джей взял в руку длинный гибкий шланг с красной лампочкой и петлей на конце и надел себе на палец, прибор пискнул и показал восемьдесят девять процентов насыщения кислородом.
– Даже я знаю, насколько это мало.
Джей кивнул и приподнял маску:
– Мне хватает этого на несколько часов, не более.
– Это случилось с тобой, когда мы в тот раз возвращались в город?
– Тогда я вообще едва не окочурился.
– Ты возишь в багажнике джипа что-то вроде кислородного баллона?
– Да. – Он посмотрел на прибор. Процент насыщения крови кислородом поднялся до девяносто одного, и Джей, покопавшись в блюдечке с таблетками, выбрал насколько штук и проглотил не запивая. К этому времени я уже окончательно уверился, что на протяжении дня он существовал исключительно на лекарствах, то переживая подъем, то проваливаясь в пропасть: когда стероиды начинали действовать, Джей был энергичен, активен, обаятелен, но по мере того, как их действие заканчивалось, становился вялым, подавленным, без малого не впадая в кататонический ступор.
– Что ты сейчас принял? Что-нибудь гормонально-стероидное?
– Да. Прости меня, Билл, мне, честное слово, жаль, что я втянул тебя во все этого, но… Я сам не ожидал, что все так получится. Мой план был совсем другим – я хотел вернуться к… Мне кажется, у меня что-то с головой. Этот кислород…
Он расслабленно вытянулся на койке и закрыл глаза. На его губах играла бессмысленная улыбка, и мне вдруг показалось – он вот-вот отключится.
– Расскажи мне о своем отце – мне хочется знать, каким он был, – попросил я. С моей стороны это было не праздное любопытство; я знал, что человека легче понять, если знать, какими были его родители. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.
– Каким был мой отец? – повторил Джей. – Он был порядочной задницей, упрямым и жестоким подонком. Из-за него… В общем, он оказался никудышным фермером. Наверное, ему вообще не следовало связываться с землей, но у моей матери был большой участок. Вся ее семья испокон века занималась выращиванием картофеля на продажу, но как раз в начале шестидесятых картофелеводство на Лонг-Айленде стало понемногу сходить на нет. Не удивительно, что отец был разочарован. Это я в состоянии понять. Он разочаровался и ожесточился. С матерью, я думаю, ему тоже было нелегко – сколько я себя помню, они постоянно ссорились, а то и дрались. Однажды она швырнула в него полный кофейник. Но я все равно ее любил.
- Предыдущая
- 89/122
- Следующая
