Большое сочинение про бабушку - Колпакова Ольга Валерьевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/26
• Следующая

ПОЧЕМУ РАССЕРДИЛАСЬ КИКИМОРА

Взрослые очень отличаются от детей. Они, например, никак не могут понять, что в комнате совершенно не обязательно делать уборку. Тратить столько времени на протирание пыли и перекладывание вещей с места на место! Разве в этом смысл жизни? Кому мешают носки на подоконнике? Лежат себе, на солнышке греются, никого не трогают. А пыль под кроватью — так её даже не видно! И потом, взрослые почему-то уверены, что в доме нельзя свистеть и кричать, забираться с ногами на стол и спать в ботинках. Откуда только они понабрались этих глупостей? И неужели дети, став взрослыми, начнут думать так же? Что главное — «построить дом, посадить дерево и вырастить сына», а вовсе не лежать на берегу моря с планшетником.

Примерно так рассуждали мои дети в дни генеральных уборок. Однако чистую квартиру любили все, и первые полдня старались возвращать вещи на свои места. Так продолжалось до нынешней весны. А потом началось странное.

Сначала затрещали и поползли вниз обои. Вернувшись с работы, мы с мужем старательно подклеивали их, списывая происходящее на усадку дома и наши кривые руки. Но на следующий день обои сползали ещё ниже. Стала биться посуда, падая со стола по одной только ей известной причине. Отваливались ручки у дверей. Слетали с полок книги. Заклинивало замки. Потёк унитаз.

Я пыталась восстановить порядок. Муж старался ничего не замечать. Тихон и Младшая сидели на диване, прижимая к груди самое дорогое: Тихон — альбом, Младшая — флейту. Тётушка, примчавшись по первому зову, вооружилась фотоаппаратом и бесстрастно фиксировала поэтапное разрушение нашей квартиры.

Затем тётушка привела священника. Силы святой воды хватило на сутки. Следом явилась дама с рамочкой и, покрутившись по квартире, показала, как переставить мебель. Перетащили, обломив у дивана ножку. Не помогло. Ребята из «Аномалии», взглянув на тётушкины снимки, обрадовались, заставили квартиру приборами, а заодно посмеялись над нашей фамилией. Федорины — это действительно смешно. Увы, бесстрастной технике не удавалось обнаружить источник наших бед и предсказать, где в следующий раз «рванёт». Дорогие приборы стали ломаться, и наблюдение пришлось свернуть.

— Домовому неугодили? — выдвинула новую версию тётушка.

В чём я не, сомневалась, так это в том, что домового у нас не было и быть не могло. Какой в квартире домовой: мы под полом никого не хоронили — двенадцатый этаж! И печки с голбцом у нас нет, и колдунов в роду не водилось. Перелопатив кучу сайтов, я отмела не только варианты про домового, но также версии об инопланетянах, тестирующих психические возможности людей, наводящих порчу соседях, сложной геомагнитной зоне, влиянии метро и высоковольтной линии, проходящих вблизи, и гибели в этом месте прежних хозяев.

Мы, конечно, поддерживали друг друга и к явлениям, день за днём разрушающим наше жильё, старались относиться с юмором, но, что говорить, всё это раздражало.

Муж, работающий в основном дома, начинал потихоньку мрачнеть: трудно сосредоточиться над программой, когда грязный носок, незадолго до этого закрытый в стиральной машине, летит в монитор, а манная крупа сама рассыпается по клавиатуре.

Маячил ужас обмена.

Решив разогнать тоску, я отправилась посидеть в кафе со старой приятельницей-доктором.

— Понаблюдай за детьми, — неожиданно предложила она. — В мозгу у растущего организма такие перемены происходят… может, освобождаются какие-то психические энергии, которые надо поймать и направить в нужное русло.

Она забрала Тихона с Младшей, сделала им энцефалограмму и томографию, сводила на анализ крови, но отклонений не обнаружила.

Ухватившись за докторскую мысль, тётушка принялась копать в этом направлении. Оказалось, не зря: неприятности начинались, когда дети находились дома или где-то поблизости — и не спали. Никакие разговоры по душам не помогли выявить связь между детьми и необычным поведением вещей: напрасно пробовали они мысленно приказать книгам падать, а тарелкам летать — не сработало.

Тётушка побывала в нескольких этнографических музеях, неделю просидела в библиотеке, а в конце мая велела собираться в дорогу. Дети обрадовались. Тем более, тётушка загадочно объявила, что это не увеселительная прогулка, а путешествие к истокам. С тётушкой интересно было ехать худа угодно — хоть к истокам, хоть по грибы: она у нас ходячая энциклопедия.

— Цель экспедиции? — допытывалась Младшая, обшаривая квартиру в поисках спальников (они оказались внутри пианино, на котором уже пару месяцем никто не играл, — было не до музыки). Палатку она так и не нашла.

— Попробуем разобраться, что за существо такое — дом, — ответила тётушка, набивая мешок тряпочками, соломинами, шерстью и разноцветными нитками. — Может, поймём, почему вещи взбунтовались.

Так в начале июня мы двинулись в сторону дома, у которого покойный мой дед посадил яблоню. Было это в год моего рождения. Деда нет, и меня там давным-давно нет; нет и яблони между банькой и колодцем. А дом, построенный его руками, — стоит. Путь неблизкий — пара тысяч километров.

Уложив вещи, присели на дорожку. Старый этот обычай мы всегда соблюдаем перед дальней дорогой: сосредоточился, подумал, не забыл ли чего, — для этого и нужна после суеты сборов минута тишины. Тётушка объясняет иначе:

— За порогом чужой мир, злыдни стоят, скопились. Донеслись до них слухи, что отправляетесь в путь-дорогу, покидаете своё защищённое пространство. Стоят злыдни, руки потирают. А мы их обманем. Сядем, сделаем вид, что никуда не собираемся. Они и уйдут искать себе другую жертву.

По профессии тётушка — руководитель народного хора. По призванию… реконструктор, что ли. Реконструирует народные праздники и обычаи. Она наш главный источник по истории всего.

— Теперь надо мысленно попросить домового, чтобы не обижался, остался за квартирой приглядеть, — тетушка встает и крестится.

Мы подходим к двери. Напоследок в коридоре обрывается полка с обувью.

— Надеюсь, это последняя строка нашего федорина горя, — вздыхаю я.

Охотники за йети говорят, что даже у этого полуфантастического существа есть хижина. Но она больше похожа на берлогу, чем на дом. Может, поэтому до сих пор и не удалось обнаружить снежного человека: он ближе к природе, чем к людям. А вот если бы у него был настоящий дом…

Сделанный руками человека дом отделил людей от космоса, от природы, и в то же время сам стал частью Вселенной, но частью упорядоченной, не враждебной.

Названия строений для жилья весьма многочисленны. Но все они в итоге означают одно.

Хата — это землянка (слово пришло из сарматских и скифских языков, где «кат» означало «копать»). Но хата выбралась из земли, и так стали называть избу в южных губерниях.

Хижина пришла из древнегерманских языков («хус» — дом). На Руси хижиной, хизой называли ветхую, плохую избу. Непрочную постройку называли также лачугой (от тюркского «охачуга»).

Хоромы, хоромина, храмина и храм — общеславянские слова. «Хором» — крыша, дом, защита. Хоромами называли большой дом с несколькими комнатами или дом с хозяйственными пристройками, где всё под одной крышей. А если дом маленький — хороминка. Торжественным «храм» называют дом для богослужений.

Терем — всё то же «жилище» (только греческого происхождения). Теремом в России называли верхний этаж в доме или дом на высоком подклете. В хоромах мог быть терем.

Палаты — здание каменное, дворец. Дворец от слова «двор», которое, в свою очередь, родня слову «вор», что значит… «ворота» или «дверь».

• Предыдущая
• 10/26
• Следующая