Полночный всадник - Мартин Кэт - Страница 60

• Предыдущая
• 60/64
• Следующая

— Не бойся, querida. Мы выстояли до этого момента, выдержим и дальше. Преодолеем все… пока мы вместе.

— Я не говорила им. Не знаю, кто это сделал. Только не я, клянусь.

Он посмотрел Кэрли в глаза:

— Я ни на мгновение не усомнился в этом. Ты никогда меня не предавала. Из нас двоих только я совершил предательство.

Она отвела глаза. Сердце ее ныло от боли.

— Я должна кое-что сказать тебе, хотя это следовало сделать гораздо раньше. — Она посмотрела Рамону в глаза. — Я не та, за кого ты меня принимаешь. Моя семья не была богатой… как говорит всем дядя. Я родилась в Пенсильвании в семье бедного шахтера. У меня нет родословной де ла Герра.

— Я думал, когда ты признаешься мне в этом.

— Ты знал? Но откуда?

— Ты говорила об этом в бреду в Льяно-Мирада. Тогда это не имело значения. Не имеет и сейчас.

— Но…

Он прижал палец к ее губам. Провел рукой по волосам жены. Привлек Кэрли к себе и нежно поцеловал в губы.

— Те quiero, mi corazon, — прошептал Рамон. — Те quiero como jamas he querido. Я люблю тебя, мое сердце. Люблю, как не любил никогда.

Кэрли заплакала. Горячие слезы катились по её щекам и падали на перевязанную грудь Рамона. Она так любила его! Ей не вынести смерти Рамона.

Он через силу улыбнулся и поднял ее подбородок:

— Сейчас не время для слез. Поплачешь с моей матерью, когда мы благополучно вернемся домой.

Кэрли встрепенулась:

— Ты собираешься ехать верхом?

— Si, иначе нам не попасть в Лас-Алмас.

— Но ты потерял столько крови, и…

Кэрли вдруг заметила, что толстая тряпичная повязка помогла. Кровь, хлеставшая из раны, начала останавливаться. Если они доберутся до Лас-Алмас, мать и тетка Рамона помогут ей вылечить его. Они поставят его на ноги.

— Ты можешь дойти до коня?

— Si. Ради тебя, querida, я способен на все.

Опираясь на Кэрли, он с трудом поднялся, и они медленно пошли к лошадям. Кэрли помогла Рамону вставить сапог в стремя и сесть в седло. Она отвязала свою лошадь, зная, что та последует за ними. Потом девушка села позади Рамона. Обхватив мужа руками, она повернула коня к Лас-Алмас, молясь о том, чтобы ей удалось справиться с горячим вороным конем.

Сколько раз ей казалось, что они не доберутся до дома! А если и доберутся, то слишком поздно. От верховой езды кровотечение усилилось, Рамон стонал от боли при каждом резком движении коня. Несколько раз он погружался в беспамятство, и только крепкие объятия Кэрли удерживали его в седле.

Все время пути она молила Господа и Святую Деву помочь им вернуться домой.

Ночь казалась бесконечной. Темнота вставала стеной перед ними, и лишь узкий месяц слабо освещал путь. Из мрака доносились уханье совы, вой волков, где-то впереди зарычал медведь.

Кэрли вздрогнула, подумав, что, если какой-нибудь хищник нападет на них или испугает коня, она не удержится в седле. Они двигались по заброшенной тропе, заросшей травой, стараясь не сбиться с пути.

Но в тот момент когда она уже решила, что они заблудились, жеребец поднялся на холм перед ранчо и Кэрли увидела в долине маленькую асиенду.

— Слава Богу! — ликуя, прошептала она, и надежда окрылила ее. Пришпорив коня, Кэрли направила его в долину. Встревоженный Мариано бросился им навстречу. Из темноты вынырнул Два Орла. Баджито залился радостным лаем. Из дома выбежали мать и тетка Рамона.

— Santa Maria! — прошептала Тереза.

— Рамон ранен, тетя, и, боюсь, серьезно.

Сказав это, Кэрли снова ощутила страх, который ей едва удалось сдерживать в пути.

Мариано и Два Орла отнесли Рамона в дом.

— Дон Рамон сильный, — сказал мальчик, ободряюще улыбнувшись Кэрли. — Дома он поправится, сеньора…

В спальне Кэрли и ее свекровь сняли с Рамона окровавленную одежду. Тереза отправилась на кухню вскипятить воду для обработки раны.

— Все не так страшно, как вам кажется, — сказал Рамон слабым голосом. — Со мной случались вещи и похуже.

Дома он чувствовал себя немного бодрее, хотя по-прежнему был бледным и осунувшимся. Рамон нежно улыбнулся Кэрли и сжал ее руку:

— Я не умру, но, пожалуй, мне следовало бы прикинуться умирающим, чтобы вернуть тебя домой.

Ее сердце дрогнуло.

— Я дома, Рамон, и никогда не покину тебя.

Тетка и мать, молча переглянувшись, вышли из комнаты.

Рамон посмотрел на жену:

— Тебе нельзя оставаться здесь сегодня ночью, Кэрли, иначе твой дядя заподозрит, что мы имеем отношение к случившемуся. И тогда все наши усилия окажутся напрасными.

— Но я не могу покинуть тебя — ты ранен! Я должна остаться здесь и ухаживать за тобой.

Он поцеловал ее руку:

— Ты знаешь, что со мной все будет в порядке.

— Дядя вернется только завтра. До этого времени я останусь.

— Думаешь, я хочу, чтобы ты ушла? Если бы не рана, я затащил бы тебя в постель. Но, к сожалению, мне приходится отправить тебя в дель Роблес.

Кэрли умоляюще посмотрела на мужа:

— Позволь мне остаться!

— Это слишком опасно. Женщины позаботятся обо мне, не тревожься. Мариано проводит тебя до ранчо. Я буду с нетерпением ждать той минуты, когда мы снова увидимся.

Сказав это, Рамон потерял сознание: усталость и потеря крови сделали свое дело.

Он может умереть этой ночью, а ее не будет возле него!

Он может умереть, и она никогда больше не увидит его!

Но предположим, он выживет. Допустим, дядя заметит, что ее нет, — это, несомненно, насторожит его. Тогда Рамона казнят.

Кэрли склонилась над Рамоном, поцеловала его и, обернувшись, увидела в дверях Терезу и свекровь.

— Мы позаботимся о нем, — пообещала Тереза.

— Si, — подтвердила свекровь, — но лучшим лекарством для моего сына станет возвращение жены.

— Я ухожу не по своей воле: мне приходится думать о его безопасности. — Тереза кивнула. — Я вернусь, как только смогу.

Женщины проводили Кэрли. Два Орла и Ма-риано уже ждали ее. Ковбой подсадил девушку на высокого гнедого мерина, вскочил на своего коня и привязал поводья Подсолнечника к луке своего седла.

Они ехали молча, не делясь опасениями за Рамона. Но каждый из них думал и о том, что Флетчер Остин, возможно, уже вернулся на ранчо и заметил отсутствие племянницы. Что она скажет ему в таком случае? Сумеет ли обмануть его?

На вершине холма перед ранчо Кэрли с помощью Мариано пересела на Подсолнечника и направилась вниз, молясь о том, чтобы никто ее не заметил.

Добравшись до конюшни, она соскользнула с лошади и, морщась от боли в ноге, начала расседлывать Подсолнечника.

— Я сделаю это, сеньора.

Кэрли вздрогнула:

— Хосе! Господи, вы напугали меня до смерти!

— Простите. Я не хотел. — Ковбой расстегнул подпругу. — Идите в дом и не беспокойтесь — я никому не скажу о том, что вы уезжали.

Кэрли облизнула губы:

— Спасибо, Хосе.

Кэрли медленно направилась к дому. Канделария ждала свою госпожу в спальне.

Многие могли выдать Кэрли, но она почему-то верила, что все будут молчать.

— Поторопитесь, сеньора. Сеньор Остин может вернуться в любую минуту.

— Он сказал, что вернется завтра, — возразила Кэрли.

— Он будет с минуты на минуту. Один из его спутников уже вернулся и сказал, что вашего дядю ранили в Сан-Хуане.

— Что?

— Кроме этого, мне ничего не известно.

— Этот человек знает, что меня не было?

— Нет. Я убедила его, что вы спите, и обещала сообщить вам о ранении сеньора Остина и о том, что его везут домой.

— Спасибо, Канделария.

Девушка пожала плечами:

— Мы подруги… а вы — жена дона Рамона.

Надев ночную рубашку и розовый атласный халат, Кэрли пошла в спальню дяди проверить, все ли там в порядке.

— Разбуди Риту, — попросила она Канделарию. — Пусть вскипятит воду и достанет все необходимое для обработки раны.

— Si, сеньора.

«Надеюсь, он ранен легко», — подумала Кэрли, представляя себе дядю таким, каким видела его всегда, — отдающим приказы и кричащим на людей. Тяжелое ранение получил Рамон. С ним ей и следовало остаться, а она покинула его.

• Предыдущая
• 60/64
• Следующая