Полночный всадник - Мартин Кэт - Страница 62

• Предыдущая
• 62/64
• Следующая

— Я передам ему привет от вас. — Кэрли встала.

Джереми Лейтон взял со спинки кресла свою широкополую шляпу.

— Похоже… при нынешнем повороте событий… мы никогда не узнаем подлинное имя негодяя.

— Вы имеете в виду Испанского Дракона?

Он кивнул:

— Никто в округе его не знает, а если и знает, то помалкивает. Возможно, это к лучшему. — Бросив на Кэрли пристальный взгляд, шериф направился к двери. — Теперь, когда Флетчер умер, вы с мужем, вероятно, поселитесь в дель Роблес?

Кэрли подняла голову:

— О чем вы говорите?

— Это было бы весьма разумно, поскольку ранчо принадлежит вам.

— Ранчо дель Роблес принадлежит мне?

Он кивнул:

— Конечно, мэм. Таково было желание Флетчера Остина. Если с ним что-то случится, сказал он мне, дель Роблес станет вашим. Ведь вы — его единственная родственница.

— Да… думаю, так. Все произошло слишком быстро, я не успела даже подумать об этом.

— Уверен, что он оформил все документы. Они, наверное, лежат в столе. Поищите среди бумаг. Конечно, официально оформить дело должен его адвокат из Сан-Франциско. Но я готов поспорить на последний доллар, что асиенда принадлежит вам.

Кэрли смотрела на шерифа, все еще не до конца понимая его.

— Спасибо, шериф Лейтон. Я воспользуюсь вашим советом.

Весьма вероятно, что ранчо дель Роблес — ее собственность, но Кэрли было трудно поверить в это. Однако она все сильнее хотела, чтобы так оно и оказалось.

Флетчера Остина похоронили вечером. Ему бы понравилась торжественность церковной службы. Он был бы рад, если бы сюда приехали его богатые друзья из Сан-Франциско. Но на это не было времени. Кэрли воспринимала смерть во всей ее страшной простоте. Теперь она думала о живых.

Пока плотник сколачивал в дель Роблес крепкий дубовый гроб, тело дяди обмыли и обрядили в черный костюм. Кэрли, Рита Салазар, Клив Сандерс и работники ранчо стояли на вершине холма под старым дубом. Здесь дядя предстанет перед вечностью и обретет покой.

Больше прекрасная долина не была должна ему ничего. Кэрли понимала: он получил больше того, на что имел право.

Но все же Флетчер был ее дядей, и она любила его, несмотря ни на что, и плакала у могилы. Райли Уилкинс торжественно прочитал стих из Библии. Ничего уже нельзя изменить! Когда служба закончилась, все вернулись в дом, чтобы помянуть Флетчера.

Приняв соболезнования, Кэрли пошла в свою комнату и надела костюм для верховой езды. Она долго ждала этого момента и теперь сказала всем, что возвращается в Лас-Алмас к мужу.

Это было правдой.

Но Кэрли умолчала о том, как волнуется за Рамона.

Рамон пошевелился и открыл глаза. Пульсирующая боль терзала плечо, кожа вокруг раны горела. Но голова стала ясной, жар спал.

Сначала Рамон молча радовался жизни. Все его чувства обострились, и он другими глазами смотрел на небо за окном, которое постоянно меняло цвет, прислушивался к тихому дыханию женщины, уснувшей в кресле у его кровати.

Он знал, что Кэрли пришла, ощущал это с того момента, как она появилась в комнате, но до сих пор не видел ее. Тогда Рамон весь горел, глаза не открывались, он не мог поднять голову.

И все же чувствовал что-то прохладное на лбу, слышал сквозь беспокойный сон нежный голос жены. В затуманенном сознании мелькнула неясная мысль: Кэрли больше не покинет его. Останется здесь.

После этого ему стало легче. Жар спал, и Рамон уснул. К нему начали возвращаться силы.

Осторожно, стараясь не разбудить Кэрли, он сел в кровати, взял с тумбочки стакан воды, прополоскал рот, пригладил взъерошенные волосы. Бросив взгляд на жену, заметил, что ее блузка расстегнута, увидел обнаженную грудь. Его тело ожило, в нем снова проснулось желание обладать этой женщиной.

Да, ему явно стало лучше.

Однако Рамон не хотел беспокоить ее. Кэрли нужен отдых. Он улыбнулся, увидев, как блестят в раннем утреннем свете ее волосы; ему захотелось вытянуть шпильку, удерживающую пучок на затылке. С какой радостью он запустил бы пальцы в ее шевелюру! Долго ли она будет мучить его, прежде чем согласится лечь к нему в постель?

Он улыбнулся. Это произойдет гораздо раньше, чем она думает, поклялся себе Рамон.

Она пошевелилась, открыла глаза и посмотрела на него:

— Рамон?

— Buenos dias, querida.

— Рамон!

Кэрли вскочила с кресла и едва не бросилась в его объятия. Но тут же встревоженно прикоснулась к его лбу.

— Жар спал!

— Si, mi amor. Я пошел на поправку. — Бросив взгляд на алые губы жены, Рамон лукаво улыбнулся. — Я уже почти здоров.

Кэрли оглядела Рамона с головы до ног:

— Неужели человек со столь серьезным ранением может так хорошо выглядеть?

Он засмеялся, поморщившись от боли в плече:

— Я рад, что ты так думаешь, потому что уже собираюсь соблазнить тебя.

— О да, тебе действительно лучше! — Она взяла Рамона за руку и села возле него на кровать. — Я так за тебя беспокоилась! Прости, что не приехала раньше.

— Хорошо, что ты выждала. На ранчо дель Роблес все в порядке?

Кэрли покачала головой:

— Мне надо многое сообщить тебе.

— Скажи мне, что останешься в Лас-Алмас! Это все, что я хочу услышать.

Она сильнее сжала его руку:

— Готов ли ты выслушать меня? Может, тебе стоит немного отдохнуть? Я не хочу отнимать у тебя силы.

— Говори, chica.

— Мой дядя умер после перестрелки возле Сан-Хуан-Батиста. Анхел тоже убит.

— Анхел мертв?

Она кивнула:

— Они по-прежнему считают, что он был Эль Драконом. С этим покончено, Рамон. Шериф сказал, что преследовать других не будут, если не возобновятся налеты.

Он откинулся на подушку, испытав облегчение и усталость.

— Ты оказался прав насчет дяди, — тихо промолвила Кэрли. — В день похорон приехал шериф и посоветовал мне; просмотреть дядины бумаги. В одном из ящиков стола я обнаружила папку с копиями банковских чеков, которые он выписывал с 1851 года. Один из них, выписанный на имя Генри Чиверса, насторожил меня. Сумма составляла две тысячи долларов. Я не придала бы этому значения, если бы не дата — апрель 1853 года. Меньше чем через месяц дядя Флетчер вступил во владение ранчо дель Роблес. Просматривая другую папку, я узнала, что Генри Чиверс был членом Земельной комиссии Соединенных Штатов.

Рамон напряженно молчал.

— Думаю, дядя подкупил Генри Чиверса и тот подтвердил, что твоя семья не имеет прав на ранчо дель Роблес. Земля была продана Томасу Гаррисону за бесценок. Я нашла чек на его имя, а также тот, которым было оплачено ранчо. Даже с затратами на взятки дядя Флетчер купил землю за одну десятую ее стоимости. — На глазах Кэрли выступили слезы. — Ты был прав, Рамон, — дядя украл твою землю.

Я обречен любить тебя

И докажу мою верность;

О, горе тому,

Кто так любит женщину!

Какие несчастья постигают того,

Кто влюбляется с первого взгляда!

Окутанный дурманом,

Он забывает о хлебе насущном.

Не убивай, не убивай меня

Пулей или кинжалом!

.Лучше убей меня взглядом

И обожги поцелуем.

Песнь дождя

Старая испанская баллада

Они устроили fandango. Это придумал Рамон, хотя не говорил об этом ничего, объявив только, что праздник посвящен важному событию. Кэрли точно не знала, что это за событие, но не расспрашивала Рамона, ибо тоже приготовила для него сюрприз.

За окном музыканты играли на испанской гитаре и скрипке, развлекали ужа прибывших гостей. Кэрли сидела на стуле перед зеркалом, нетерпеливо ожидая, когда Канделария закончит укладывать ее волосы.

— Можете посидеть спокойно? — Молодая испанка изобразила недовольство. — Если хотите, чтобы я управилась поскорее, не двигайтесь.

— Ничего не могу поделать! Мне уже давно следовало выйти. Рамон, конечно, недоумевает, почему я так задержалась.

• Предыдущая
• 62/64
• Следующая