Презумпция любви - Колесникова Наташа - Страница 42

— В этом деле замешана моя дочь. Андрей Вадимович, вам следует быть аккуратным, готовьтесь к этому.

Бородинский согласно кивнул, внимательно глядя на Воронину.

— Считайте, что это моя просьба. И я ваша должница. Кстати, вы хороший адвокат, Андрей Вадимович, достойный противник, нужно будет — помогу.

— От этого никак не могу отказаться, уважаемая Любовь Георгиевна. Я согласен, буду готовиться к заседанию Мосгорсуда.

Воронина удовлетворенно кивнула. Все сошлось, все она решила правильно. С судьями еще побеседует, но чуть позже.

— Я довольна, что все проблемы решены. Спасибо вам, Андрей Вадимович.

— Да и вам спасибо, Любовь Георгиевна.

— Вы отличный адвокат и достойны лучшей участи.

— Я защищаю людей, которые попали в беду, и о выгоде не думаю.

— Получите солидный процесс и выиграете его. Укрепите свой имидж. Всего вам доброго.

— И вам того же, уважаемая Любовь Георгиевна.

Воронина вышла из квартиры-офиса, вполне довольная собой. Все получалось так, как она и задумала.

И тогда была поздняя осень, холодный ветер срывал с деревьев последние листья, и они ползли, тихо шурша, по асфальту, пока ни упирались в препятствие или лужу, и замирали. Поневоле приходило на ум сравнение со старостью и смертью, ибо летом Москва напоминала дородную красавицу в пышных одеждах аллей и парков, не юную, но еще ого-го какую женщину (это Саня придумал такое сравнение). Но вот прохудилась ее одежда, разлетелась истлевшими клочками по ветру, и обнажилось дряхлое тело столицы — стены домов обшарпаны, увядшие газоны замусорены пивными банками и пластиковыми пакетами… Старуха!

— Ну вот скажи мне, чудак-человек, а как ты дальше собираешься жить? Весь век в охранниках сидеть? В следующем году тебе восемнадцать стукнет, в армию заберут!

— Я готов. Между прочим, приписан к ВДВ.

— А я не готова!

— Хорошо, тогда поступлю в институт.

— Интересно, в какой же? — ехидно поинтересовалась она. — Уж не в МГУ ли?

— Нет, туда сложновато будет. В какой-нибудь педагогический.

Они сидели в обнимку на лавочке на Гоголевском бульваре, она собралась проводить его до работы, но Саня отказался. После того как услышал ее разговор с Полевиком, не хотел, чтобы она провожала его. Наверное, Полевик зачастит в этот магазин, он мужчина самоуверенный, отказов не терпит, и Саня не хочет конфликтовать с хозяином. Время до начала его ночной смены еще есть, можно и на лавочке посидеть.

— Хочешь стать педагогом?

— Нет, журналистом. У отца есть связи в газетах, на радио и на телевидении тоже. Буду учиться и подрабатывать. Получу диплом, с работой проблем не будет. Может, какой-нибудь звездой стану к тому времени. Шоу на телеканале буду вести. От поклонниц отбоя не будет.

— Я тебе дам поклонниц!

— Ага, испугалась?

— Да ничуть! Ты просто балабол, Саня!

— А я тебе докажу обратное. Представь себе, иду по улице, а вдоль дороги стоят несчастная, брошенная мужем Шарон Стоун, издерганная Деми Мур, на которую Брюс Уиллис не обращает внимания, неудовлетворенная Наоми Кемпбелл, ну что можно ждать от пацана Макалея Калкина? Ким Бессинджер, замученная очередным братом Болдуином, от которого не знает, куда деться. И Король Буке, и Брук Шилдс, и наши всякие там… Стоят и говорят: «Шоумен Малышев, обрати на нас внимание! А ты вся трясешься от страха — вдруг да и обращу? А я важно так говорю: «Успокойтесь, девочки, у меня есть Светланка, она лучше всех вас, вместе взятых».

— Трепло ты, Малышев!

— Почему трепло? Что, я выгляжу хуже Якубовича или какого-то Шендеровича? А остальное докажу на деле.

— Сань, а мне почему-то страшно бывает иногда. Как подумаю — сейчас мы вместе, все хорошо, а что дальше?

— Будет еще лучше. Крепкая российская семья, здоровые дети, прогресс по всем направлениям.

— Ты в это веришь?

Он тяжело вздохнул, крепче обнял ее, поцеловал в щеку. А она теснее прижалась к нему, так и сидели на холодном осеннем ветру и молчали.

— Знаешь, Светланка, это и хорошо, что все у нас так запутанно и неопределенно, — сказал Саня минут через пять. — В смысле конкретных бытовых деталей. Мы все решим, главное — у меня есть ты, и ради тебя я готов на все. Хоть грызть гранит науки, хоть… зарабатывать большие деньги для тебя. Способ я найду, да его и не надо искать.

— Я боюсь тебя потерять, Саня…

— Как ты себе представляешь это?

— Вдруг тебя не станет рядом, и я… не смогу выдержать, вот чего я боюсь, понимаешь?

— Куда же я денусь? Уйду в армию? И ты не дождешься?

— Армия тут ни при чем, что-то другое… Ну вот боюсь, и все, понимаешь?

Он снова поцеловал ее.

— Глупая ты, Светланка… Всегда страшно, если все очень хорошо. Потому что потом возникнут сложности, таков закон жизни. Но мы их переживем, потому что любим друг друга, и все дела.

— Ты думаешь?

— Уверен.

— Ох, Саня, мне бы твою уверенность.

Год прошел, и все ее опасения сбылись. Его нет рядом, есть другой, и она… просто не знает, что делать. Вчера еле отбилась от Багрянова, а сегодня днем он был сама любезность, рассказывал, какая у него замечательная дача в Жуковке, как они могут провести там вечер у камина или устроить шашлыки на лужайке перед домом. Ни словом не обмолвился о вчерашней сцене, просто пригласил, она сказала, что подумает.

Вчера она и сама себя не понимала — то позволила ему лапать себя, то вдруг почувствовала отвращение, стыд. А потом, ночью, думала, что ничего особо страшного и не произошло. Сегодня днем Степа не казался ей таким уж отвратительным, нормальный парень, вон Варвара, так сразу впилась в него, да только ничего не получилось. Роскошная дача, камин… шашлык на зеленой лужайке (они там и сейчас зеленые), что в этом плохого? А потом — солидная должность, большие деньги, спокойная, уверенная жизнь…

Она не хотела этого, не стремилась такой ценой обеспечить себе будущее! Но если рядом никого нет — Саня далеко, мать даже о покушении на свою жизнь не говорит и вообще не приходит домой ночью, Владимир Сергеевич занят своими статьями… Никого нет рядом!

Только Багрянов…

И это только начало! Саня еще год будет далеко, потом еще один год и несколько месяцев… И все это время она будет одна, будет размышлять: стоит или не стоит встречаться с парнем, которого в общем-то не любит, но который все время рядом?

Не выдержит. Значит, не стоит и пытаться. Она предаст Саню? Да это он ее предал сам! Избил Полевика, видно, тот что-то сказал не то, а он и распустил свои кулаки! И чего добился? Мамаша только этого и ждала!

А она тут одна сидит… И думает, ехать завтра на дачу к Багрянову или нет. Если не поедет — придется, как и сегодня, тупо сидеть дома в своей комнате, стараясь не встретиться с матерью на кухне. Прямо идиотизм какой-то!

А ведь она может поехать на дачу Багрянова и ничего не позволить ему. Не станет же он ее насиловать? Отлично проведет время, отдохнет, свежим воздухом подышит… Что ж тут плохого? Да и мамаше отомстит за то, что вчера не пришла домой ночевать и даже не позвонила. Теперь она уедет на всю ночь, пусть подергается! Просто поедет в гости…

Но ведь это означает — не просто! Багрянов хочет видеть на даче своего отца не почетную гостью, а любовницу! Рано или поздно он своего добьется. Раз поедет, два поедет, и все…

А Саня?

Звонок в дверь оторвал ее от грустных мыслей. Открывать она не собиралась, напротив, хотела уйти из кухни, чтобы не встречаться с матерью, но не успела. Та вошла в квартиру, что-то сказала мужику, похоже, телохранителю, и прямиком двинулась на кухню.

— Привет, дочка, как дела?

— Нормально.